Валерий Рощин - Подводные волки

– Что ты хочешь с ним сделать? – прошептал он в затылок Мору, когда к тупиковой стене подвели связанного моториста Альберта Шлоссера.

– То, что положено в таких случаях, – расстрелять.

– Отдай его мне.

– Зачем? – слегка повернул голову корветтен-капитан.

– Он пригодится для последнего эксперимента.

Старший помощник Рудольф Кляйн поставленным высоким голосом зачитывал решение военно-судебной комиссии, состоящей из трех офицеров экипажа U-3519.

– Исключено, – отрезал Мор. – Он должен сдохнуть на глазах у всей команды, а не в тиши твоего «лазарета»!

Из двух подстрекателей, выявленных старшим помощником, Шлоссер вызывал у командира наибольшую антипатию. Он постоянно был всем недоволен, вечно что-то бубнил под нос и зыркал на офицеров злыми глазами. Однажды Хайнц услышал в его исполнении анекдот: «Представители новой расы будут стройны, как Геринг, светловолосы, как Гитлер, и рослы, как Геббельс». Он задал Шлоссеру хорошую трепку, но доводить дело до гестапо не стал. А зря! Если бы из здоровой плоти экипажа своевременно удалили гнойный нарыв, возможно, мятежа не случилось бы.

– Но почему? – донимал из второй шеренги Нойманн.

– Во-первых, приговор подписан и уже оглашен. Во-вторых, его необходимо расстрелять, чтобы никто из нас в будущем не опасался за свою жизнь. И, наконец, в-третьих…

В этот момент Кляйн завершил оглашение приговора. Обернувшись и сделав шаг назад, он вопросительно смотрел на командира.

– Заканчивайте с ним, – кивнул Мор.

Трясущегося Шлоссера подвели к глухой стене, повернули лицом к группе автоматчиков. Старший помощник отдал сухой приказ, и под высокими сводами вновь заметалось густое эхо выстрелов.

– Жаль, хороший пропал материал, – кашлянул в кулак профессор, глядя на упавшее тело. – Кстати, ты не договорил. Что же «в-третьих»?

– В-третьих, по результатам расследования есть еще один зачинщик мятежа, виновный в несколько меньшей степени.

К тупичку подвели следующего осужденного со связанными руками. Это был здоровяк Эрих Вебер – гаупт-ефрейтор, торпедист.

– Подойдет? – криво усмехнулся Мор.

– Отменный экземпляр. Я обратил на него внимание, когда шли сюда из Ростока.

– Надеюсь, твой эксперимент не смертельный?

– Девять к одному, что останется жив.

– Сколько времени займут твои опыты?

– Не дольше пяти дней.

– Договорились, – кивнул командир подлодки и шагнул вперед.

Эрих Вебер служил в экипаже Мора два года и имел за плечами четыре боевых похода. Он был награжден двумя медалями и нагрудным знаком «U-Bootskriegsabzeichen», особо почитавшимся среди ветеранов подводной войны. Простой трудяга, никогда не читавший книг и не выезжавший дальше границ Передней Померании.

Дам ему шанс, решил Хайнц и обратился к строю подводников:

– Господа! Я успел ознакомиться с результатами расследования и хочу спросить у Вебера, раскаялся ли он в организации вчерашних беспорядков?

– Да, – кивнул тот.

– Не слышу, Эрих.

– Да, господин корветтен-капитан, я раскаялся! – громко повторил торпедист. – Если вы сочтете возможным сохранить мне жизнь – даю слово: этого больше не повторится!

– Что ж, вверенной мне властью заменяю матросу гаупт-ефрейтору Веберу смертную казнь на недельный арест. На время ареста он поступает в распоряжение профессора Нойманна. И в заключение приятная новость для тех, кто не участвовал в мятеже: в нашей волшебной пещере появились женщины! – Моряки, конечно же, успевшие пронюхать о прибывшем сюрпризе, одобрительно загудели, и командиру пришлось повысить голос: – После бани и непродолжительного медицинского обследования четыре обворожительные американки начнут принимать немецких гостей. Вы довольны?

В ответ раздался не гул, а настоящий рев.

– Разойдись! – ухмыльнулся Мор.

– Зачем тебе потребовался последний эксперимент? – спросил капитан профессора после общего построения.

– Видишь ли, на Большой земле я не успел получить чистый результат с выходом из искусственного гипобиоза.

– С выходом из чего?

– Искусственный гипобиоз – клинический аналог природного состояния пониженной жизнедеятельности организма. Внешне процесс напоминает обычный сон.

– Что-то наподобие зимней спячки у животных?

– Совершенно верно. Но человеческий организм устроен несколько иначе, поэтому пришлось немало потрудиться, чтобы обмануть природу. Герметичное внутреннее пространство капсул разбито на несколько температурных зон, что позволяет существенно замедлить обмен веществ и процесс старения.

– А что означает «чистый результат»?

– Абсолютно безвредный для жизни испытуемого.

Хайнц с непониманием и опаской посмотрел на доктора.

– Нет-нет, не пугайся, – рассмеялся тот, – на протяжении последнего месяца моей работы в секретной лаборатории концлагеря Дахау не было зафиксировано ни одного случая с летальным исходом. Ни одного! Все испытуемые возвращались к жизни в удовлетворительном состоянии. Ну, а мне, как всякому ученому, хотелось бы довести процесс до совершенства. Вот и всё.

– Хорошо, Карл. Но более пяти дней я тебе не дам.

– Опять проблемы с экипажем?

– Как раз наоборот – после показательного расстрела главного бунтовщика мои подводники готовы лечь в твои капсулы хоть сегодня. И, согласись, не следует вторично испытывать их терпение.

– Да-да, понимаю…

– И потом, капсул всего пятьдесят, а народу в подскальной базе прибавилось, и продуктов с каждым днем становится меньше.

– Хорошо, Хайнц. Ровно через пять дней первая партия из десяти моряков ляжет в капсулы и уснет…

Карл Нойманн работал в своем «лазарете» как проклятый – это вынужденно признавали даже те, кто ежедневно ремонтировал во главе с инженером-механиком вышедшее из строя оборудование базы. Ассистенты под руководством профессора сооружали врачебный пост с операционным блоком, инженеры с техниками корпели над криогенной установкой и над постом приборного контроля. В коротких перерывах ассистенты с инженерами отдыхали, а Нойманн принимал больных из команды «Верены». Случались заболевания и в экипаже U-3519, но все они носили простудный характер из-за скверного климата под скалой…

Тем не менее профессор сдержал обещание и в назначенный срок явился в отсек корветтен-капитана.

– Поздравь меня, Хайнц, – устало переступил он порог. – Эксперимент завершен с поразительной чистотой – твой торпедист пробудился в полном здравии.

– Пробудился? – растерянно пробормотал Мор. – И не жалуется на свое состояние?

– Ни одной жалобы! Более того, он выразил готовность идти работать сразу после пробуждения. Пришлось сослаться на недельный срок ареста, чтобы удержать его в постели. Можешь в любое время зайти и поговорить с ним лично.