Александр Тамоников - Горный блокпост

— Да, видно, температура за сорок зашкалила, раз глюки начались.

И, шатаясь, пошел к позиции заместителя командира взвода. Тот вздрогнул, услышав шаги солдата. Взводный уже ушел, оставив Мансура дремать до подъема. А тут солдат. Он спросил:

— Кто идет?

— Это я, — ответил боец, — рядовой Казанцев, товарищ сержант!

— Казанцев? Какого черта ты покинул укрытие?

— Заболел я, товарищ сержант! Температура высокая и… и галлюцинации.

Он подошел к Мансурову, который при слове галлюцинации насторожился:

— Что такое?

— Не знаю. Горю весь. То в жар бросает, то в холод, а мослы болят, словно их кувалдой дробили.

Мансуров спросил:

— А что ты сказал насчет глюков?

Рядовой объяснил:

— Понимаете, выхожу из блиндажа к брустверу, и вижу, будто по ущелью вьючный караван в сторону поворота на север уходит. Закрыл глаза, а когда открыл, никого! Что это, как не глюки? Ведь внизу же никого не было, правда?

Сержант задумчиво проговорил:

— Правда.

— А дай-ка сюда свою голову!

Казанцев подчинился. Сержант приложил руку ко лбу пулеметчика:

— Да. Температура высокая. А чего таблетки не выпил?

— Так пил еще днем. Сначала помогло, думал, пройдет, и уснул нормально, а сейчас вот встал, не могу, ломает всего. Решил у вас лекарства просить.

Сержант достал из аптечки аспирин:

— Держи, выпей, вода есть с собой?

— Так точно, во фляжке!

— А почему молчал днем, когда в первый раз недомогание почувствовал?

— Так думал, что пройдет.

Сержант передразнил бойца:

— Пройдет! А если ты уже полвзвода заразил?

— Да, нет! Это простуда, мокрый камуфляж надел на себя, просквозило.

— Просквозило! Выпил таблетки?

— Так точно! Разрешите идти в блиндаж?

— Какой к черту блиндаж? Надо, чтобы тебя санинструктор осмотрел. А он у нас во втором отделении. Сядь в ячейку, я командира вызову.

Солдат проговорил:

— Может, не надо? Взводный ругаться будет!

— Ничего. А доложить мы просто обязаны. Тем более, он только что позиции проверял, не спит еще.

Боец вздохнул, присев в стрелковый окоп.

Мансур же вызвал Жарова.

Валентина услышала приближающиеся шаги любовника и собралась юркнуть в блиндаж, но услышала сигнал вызова на обычной рации взводного. Он ответил, находясь за ближайшим изгибом общей траншеи:

— Чего тебе, Мансур?… Что? Как заболел?… И вышел из блиндажа, когда по ущелью проходил караван?… Так. Где он?… Ясно…. Что? Глюки?… Ты представляешь, чем для нас его глюки могут закончиться? Ладно, не отпускай Казанцева, иду к вам.

Офицер-оборотень развернулся и направился обратно, к позициям первого отделения. Валентина прошла по траншее за ним, но до изгиба. Дальше идти было опасно.

Жаров подошел к Мансурову:

— Где этот больной?

Солдат поднялся из окопа. Таблетки подействовали, и ему стало лучше. Старший лейтенант спросил у Казанцева:

— Что случилось, Илья?

Пулеметчик и командиру взвода объяснил то, что с ним приключилось, не забыв лишний раз сказать о видении.

Жаров посуровел:

— Так, говоришь, караван внизу видел?

Солдат попытался оправдаться:

— Наверное, мне показалось.

— Не наверное, а точно. Такое при высокой температуре бывает. Сейчас как чувствуешь себя?

— После таблеток сержанта полегчало.

— Надо проверить тебя. Делаем так. Я иду к себе, подниму связистку, пусть посмотрит, что с тобой.

Мансур сказал:

— У нас же санинструктор есть.

Но старший лейтенант ответил:

— Который только и может, что царапины зеленкой прижигать да бинтовать. А Губочкина баба опытная, женщины, они в этом деле и без всякого образования лучше любого армейского инструктора тему просекают. А в помощь ей вызовем и инструктора. Вы пока оставайтесь здесь. Как все будет готово к приему — позову. Понятно, сержант?

— Так точно, товарищ старший лейтенант.

— Я пошел.

Жаров направился к блиндажу. Вновь услышав его шаги, Валентина бросилась было к укрытию, но снова задержалась. От того, что она услышала, кровь похолодела в ее жилах, а тело пробила мелкая, противная дрожь. А услышала она, как старший лейтенант Жаров уже по другому, неизвестному связистке прибору связи вызвал все того же человека, которого вызывал днем:

— Расул? Жар. Ты погоди вопросы-то задавать! Да, караван прошел благополучно, но одна проблема образовалась. У меня солдат во время прохода колонны случайно в траншею вышел и увидел хвост каравана… Послушай, Расул, а ты бы смог подобное предвидеть?… Высокая температура подняла бойца!.. Что предлагаю?… Надо убирать солдата! Как?… Только снайпером с сопредельной стороны. У тебя в пещере наблюдатель остался?… Отлично, вот он и должен снять бойца!.. Сколько?… Хорошо, минут десять-пятнадцать он проведет у меня в блиндаже… Хорошо, двадцать… Узнать легко. Его в укрытие поведет Мансур. Он пойдет первым, боец вторым. Как только у капонира подпадет в сектор обстрела вашего снайпера, пусть тот стреляет!.. Плевать! Главное, чтобы не промахнулся, второй попытки не будет! Я же сам не могу нейтрализовать свидетеля… Хорошо. Все понял. Давай.

Валентина рванулась в блиндаж. Упала на постель, накрывшись одеялом, стараясь глубокими вздохами успокоить дыхание. Ей это не удалось. Поэтому пришлось притворяться проснувшейся, как только начальник поста вошел в укрытие и зажег «летучую мышь». Женщина недовольно и сонно произнесла:

— Ну, что ты, Игорь, как слон в лавке, на самом деле. Разбудил, теперь не усну.

— А тебе и не придется спать.

— Что, под утро в яйцах засвербело? Опять захотелось?

— Вставай, солдата осмотришь!

Валентина изобразила удивление:

— Не поняла, какого солдата?

Взводный чуть не сорвался:

— Какие у нас тут солдаты? Обычного осмотришь! Температура у него, посмотришь, что к чему. Поняла?

— Да я ж ни черта в этом не соображаю.

Жаров наклонился к женщине:

— А тебе и не хера соображать. Просто посмотришь бойца, горло, дыхалку послушаешь. Вставай!

— Но у нас есть санинструктор?

— Вставай, сказал, мать твою! Сначала сама поглядишь на бойца. Чего не ясно?

— Ну, хорошо, встаю, чего орать-то?

— А вы, бляди, без этого ни хера не понимаете!

— Да, конечно! Один ты понятливый!

Губочкина встала:

— Любовное ложе раскидать по кроватям?

— Не надо. Ширмой загороди. Готова?

Валентина быстро облачилась в камуфляж.

— Готова, товарищ старший лейтенант!

— Ну-ну!

Взводный достал обычную армейскую рацию малого радиуса действия:

— Мансур? Веди ко мне своего Казанцева. Да предупреди, чтобы о глюках забыл. О них ни слова, ясно… Вот и хорошо. Жду.

Первым на командный пункт зашел Мансуров, за ним пулеметчик.

Старший лейтенант повернулся к Губочкиной, кивнув на солдата: