Анатолий Гончар - База икс

Пройдя вдоль бревна, Александр подошел к росшему на краю обрыва орешнику, поднятием руки остановил группу, осторожно раздвинул ветви и замер… Прямо напротив него стоял и пялился в его сторону чернобородый ваххабит. Сашка едва не отпрянул назад, лишь в последнюю миллисекунду сдержав собственную реакцию. До ваххабита было метров сто пятьдесят. Он жмурился на солнышко и находившегося за кустом орешника спецназовца видеть не мог никоим образом. А вот на резко шевельнувшуюся ветку обратить внимание мог. Расстояние было все же достаточно большим, чтобы Прищепа мог разглядеть лицо противника, но почему-то ему казалось, что бандит радостно улыбается. Дождавшись, когда тот отвернется, Сашка осторожно и медленно вернул ветки на прежнее место. Затем повернулся к стоявшему за спиной Ляпину и показал знаками: «Вижу. Противник. Один».

Итак, сведения нашего «туриста-путешественника» оказались на удивление точными. Не успели мы сделать и двух сотен шагов, как головной дозор сообщил об обнаружении второй базы. Я остановил группу и, заняв круговую оборону, отдал команду вести наблюдение. Сам же остался с радистами и, не спеша с выходом в эфир, приказал развернуть сто пятьдесят девятую.

– О том, что мы вышли на базу, «Центру» ни слова! – Фешник выскочил подле меня как черт из табакерки.

– Продолжаем играть в шпионов?

Спорить я с ним не собирался. Инструкции у меня были четкие: нахожусь в его полном и беспрекословном подчинении. Что ж, пока это напрямую не грозит безопасности моей группы, его приказ – закон. Сказано не сообщать – значит не сообщать.

– Вроде того, – хмыкнул он, но обижаться, похоже, не стал. И правильно: на обиженных воду возят и «бревна» кладут…

– Костя, – нагнулся я к сидящему на корточках радисту, – накинь на те координаты, что сообщал раньше, по паре сотен туда-сюда и передай, что у нас без происшествий.

Слышавший мой разговор с фешником рядовой Каретников кивнул и, взглянув в свои прежние записи, начал диктовать радиограмму. Я же посмотрел вслед удаляющемуся «агенту» и отправился к головному дозору.

Н-да, а база-то оказалась здорово замаскированной! Не знай мы ее точного местонахождения и не разглядывай буквально каждый кустик, с большой долей вероятности прошли бы мимо. Нам еще повезло с этим «чехом», совершенно случайно вылезшим полюбоваться на солнышко, а то бы топали, пока не наступили на какого-нибудь дрыхнущего моджахеда или на их фишку. А вот на фишку как раз бы и не хотелось…

Посидев какое-то время вместе с головным дозором и вволю налюбовавшись на частокол закрывающих базу деревьев, я вернулся к своим радистам, сел, прислонился спиной к дереву и на какое-то время предался философствованию. Но ненадолго.

– Командир. – Гришин прервал мои размышления на самом интересном месте – дреме, все более и более обволакивавшей мое сознание.

– Да, я, – пришлось открыть глаза и изобразить на лице некое подобие внимания.

– Там какая-то «Линда» требует на связь полковника Юрасова. – Радист рассеянно развел руками.

– Загляни в программу связи, чей позывной.

Умиротворяющего состояния полусна как не бывало. Гришин кивнул и скрылся в кустах, за которыми и была развернута наша радиостанция. Прошло буквально несколько секунд, как ветки снова раздвинулись и появилась удивленная физиономия радиста. На этот раз на меня взирал Костя Каретников – старший радист моей группы.

– С таким позывным никого нет… – Он словно оправдывался, можно было подумать, что в отсутствии данных о чьем-то позывном была его вина.

– На нет и суда нет. – Хотя сам факт выхода на нас корреспондента с неопознаваемым позывным вызывал кучу вопросов и недоумение. – Кого он там требует?

– Полковника Юрасова. – Недоумение Кости стало заметно еще сильнее.

– Ответь, что у нас таких нет, и отключи связь. – Я невольно подумал об идущем с группой подполковнике: тот ли он, за кого себя выдает? Впрочем, в этих «шпионских» играх возможно всякое. – И вот что, пожалуй: «Позвони» в отряд и приди на запасную частоту.

– Понял, есть, – кивнул Костик и, пятясь, скрылся в приютившем моих радистов кустарнике. Я же снова откинулся на спину и закрыл глаза.

Но подремать мне не дали – почти тотчас, как мне удалось смежить веки, ко мне снова приперся фешник. Открыв глаза на звук шагов и увидев его, я едва не расхохотался: выглядел он настоящим суперрейнджером – со всех сторон у него торчали, свешивались, топорщились веточки, травинки, пучки листьев. Все это было привязано веревочками, подсунуто под многочисленные петельки, резиночки и еще хрен его знает подо что и хрен знает чем прилеплено на его чудо-маскхалате. Из-под погончиков, из разгрузки, из капюшона, отовсюду торчали ветки… Он бы себе их еще в задницу воткнул! «Попа в мыле, морда в ветках, это мы ползем, разведка!»

Наряд был бы хорош, если бы нам негде и не за чем было укрыться, а так… И когда только успел? Это все же надо было надергать, наломать, снять разгрузку, маскхалат, прицепить и снова облачиться. Или это мои ребята помогли? Точно они, вон пучки травы на спине узелком завязаны, и вот еще две полностью очищенные от листьев веточки, как две косточки скрещенные болтаются. Узнаю, кто этот юморист… Нельзя же, в конце концов, так с человеком… Хотя пусть радуется, что они ему на спине что похуже не «нарисовали». Человек-невидимка, блин… Ветки ветками, а вот от сеточки, что свешивается на его лицо, я бы не отказался. Крупноячеистая, тонкая – почти прозрачная, – а контуры смазывает. В двух метрах лица не разглядеть. И наверняка нисколько не мешает. Выцыганить ее у него, что ли, после окончания «операции»? Хотя ну его на хрен.

– Командир, я пойду понаблюдаю? – Ах, вон он почему так вырядился, к головному дозору в помощники – в наблюдатели рвется…

– Иди, – согласился я. Как говорится, хочешь понаблюдать – иди, наблюдай, твоя воля.

Мне что, пусть идет, претензий к его маскировке у меня нет. Думаю, не засветится. Вот только по-прежнему никак в толк взять не могу, кто же он такой?

…Время шло, комары жужжали все настойчивей, птички, привыкнув к нашему присутствию, скакали по веткам, а вернувшийся фешник вытащил из своего рюкзака чистый лист бумаги (он что, его специально для этого с собой и брал?) и начал чертить на нем план «объекта».

Прав был майор Никишин. По здравому уму и размышлению делать бы нам отсюда ноги. И чем скорее, тем лучше. Шесть бетонированных дотов, окопы в полный рост и в два ряда, а еще землянки-блиндажи с двойными, тройными, а то и четверными перекрытиями, их я не стал даже считать. И все это не как предполагалось мной изначально – в котловане, со всех сторон защищенном (от нашей артиллерии) высотами, а на небольшом, свернутом улиткой хребте, в центре своей завитушки разделенном на две почти равные половины отвесными кручами. Завитушки эти были проточены берущей отсюда свое начало речушкой. По большей дуге база прикрывалась немногим более пологими склонами – почти обрывами. И только в одном месте завиток улитки, постепенно истончаясь в узкую полосу, спускался к урезу воды, утопая в ней своей псевдоподошвой. Если верить нарисованной фешником схеме, а причин не верить в нее у меня не возникло, жилая часть базы находилась в центре – как раз по периметру образуемого истоком ручья оврага. Будь база в котловане, нам достаточно было бы убрать боевое охранение, и можно было обрушиться на противника сверху. А так…