Иван Стрельцов - Афганский осведомитель

— Получили по соплям, — азартно выкрикнул Назаров.

— Сунутся — еще получат, — поддержал подполковника Емельянов, меняя в автомате магазин. Отстегнув пустой, он развернулся и швырнул его туда, где возле патронных цинков хозяйничал генерал Дрямов.

Моджахеды не заставили себя долго ждать и снова ринулись в атаку. С ходу потеряв несколько человек, опять отошли, но зато у входа залегла пара стрелков, которые начали вести уже прицельный огонь. Чтобы не подставлять головы понапрасну под их пули, пришлось глушить бородатых гранатами. После третьего взрыва стрельба прекратилась.

— Эй, урус, сдавайся, — донесся снаружи гнусавый голос на ломаном русском языке, но с сильным восточным акцентом. — Нет — тогда будем жечь огнеметом. Большой шашлык получится.

— Пиз…т, — покачал головой Назаров. — Будь у них огнемет, сразу бы в ход пустили. На испуг берет, падла.

— Ну, хотят побеседовать, отчего же не поговорить, — вставил свои «пять копеек» Емельянов, в этом бою он неожиданно почувствовал себя как в своей стихии. — Говорят, беседа время сокращает, а это нам будто доктор прописал. — И, не спрашивая у старших офицеров разрешения, завопил во всю глотку: — Слышь, косорылый, прежде чем вы сделаете из нас шашлык, мы вашему американскому шефу яйца отрежем и заставим сырыми сожрать.

Ответ сразу не последовал, и только спустя несколько минут раздался голос с типичным англосакским акцентом:

— Джон Смит жив?

— А фиг ли ему будет, — ответил Сергей и нарочито громко рассмеялся.

— Покажите его, и тогда будем иметь разговор, — потребовал невидимый собеседник.

Емельянов сорвался с места и в несколько прыжков оказался возле связанного разведчика. Рывком подняв его на ноги, толкнул перед собой.

— Пошли, сэр, скажешь пару ласковых слов своим землякам. — Встав у спуска, заорал дурным голосом: — Ну что, янки, смотрите на своего…

Закончить фразу он не успел, с противоположной стороны прозвучал один-единственный хлесткий выстрел. Пуля снайпера угодила Смиту в переносицу, пробила череп и, войдя в глаз Емельянова, разворотила парню затылок. Они рухнули одновременно, как сиамские близнецы.

И следом с оглушительным ором моджахеды пошли на очередной приступ.

— Падлы, — не думая о собственной безопасности, Кирилл левой рукой ухватил автомат Сергея и, встав на колено, открыл огонь с двух рук. Сейчас он видел перед собой Бородатые оскаленные рожи, вдавливая до немоты в указательных пальцах спусковые крючки.

В его голове в этот момент пульсировала только одна мысль: когда закончатся в автоматах патроны, успеет ли он выдернуть чеку из гранаты…

Мощный взрыв ударил Маркова в грудь и, перевернув несколько раз, швырнул об стенку…

Огонек на сигарете тлел алым цветом, жадно пожирая табак. И чем больше сгорало табака, тем выше становилась башня из пепла. Наконец серебристый цилиндрик наклонился и рухнул, осыпая серебристым пеплом новенькие джинсы «Вранглер».

Только теперь сидящий на пластиковом «дипломате» Кирилл Марков заметил, что его сигарета дотлела до фильтра. Убедившись, что окурок потух, щелчком отправил его в траву.

Сейчас Кирилл вроде бы вернулся в действительность. Он сидел рядом с запасной полосой Кабульского аэропорта, в стороне от него кучковались те, кто возвращался в Союз. Припомнилось, как год назад они, командированные «за речку» милиционеры, прилетели сюда для службы в особо секретном отряде МВД «Кобальт». Теперь из тех, кто с ним тогда стоял в строю на военной части аэродрома, почти никого не осталось. Впрочем, может, кого-то он не узнал, государство считает для офицера год за два, а по жизни и все пять, а то и десять проходят. За пять-десять лет даже родные люди могут не признать друг друга.

«Да уж, воды утекло», — подумал Марков, безразлично наблюдая, как, работая всеми четырьмя двигателями, разворачивается грязно-серебристый транспортник «Ан-12» с красными звездами на хвосте.

Тогда, в пещере, они продержались меньше двадцати минут. Выходка Сергея Емельянова стоила жизни не только ему, но и американскому разведчику, взятому в плен, последнему козырю обреченных. Кирилл тогда думал, что это все, «последний и решительный». Поэтому и хотел умереть бойцом, а не бараном, с которого живьем сдирают шкуру. Последний бой прекратил страшной силы взрыв.

Впадая в забытье, он тогда успел подумать, что взорвалась авиабомба калибра не меньше пяти тонн. Когда сознание уже меркло, мозг выдал версию «включенный Назаровым радиомаяк оказался вызовом огня на себя. Так генералы скрывают свою некомпетентность».

Уже лежа в кабульском госпитале, он узнал, что никакой бомбы не было. Просто сеансы радиосвязи с начальником разведки 40-й армии вылились в определенный казус. Летчик одного из патрульных истребителей получил приказ прикрыть в указанном районе группу спецназа, пилот, вышедший к месту действия, никакой активности не обнаружил. А так как он был парень отчаянный, то, игнорируя возможный огонь переносных зенитных комплексов, ДШК и стрелкового оружия, кинул свой «МиГ-23» в глубокое пике и в пятидесяти метрах от поверхности включил форсаж, преодолевая звуковой барьер.

Хлопок от сверхзвука и показался тогда Кириллу взрывом сверхмощной фугасной авиабомбы. Впрочем, воздействие звука оказалось не менее сильным, чем от кинетики взрывных веществ.

Когда еще через полчаса в то место высадились спецназовцы, они наблюдали шокирующую картину: большинство басмачей были просто размазаны о скалы, тем, кому «повезло» уцелеть, выдавило глаза, разорвало кровеносные артерии. Впрочем, к высадке спецназовцев они все поголовно были мертвы.

Оборонявшимся повезло намного больше. Вставший на колено Кирилл получил тяжелую контузию, лежащий за пулеметом Назаров получил контузию средней степени тяжести. А генерала Дрямова, находившегося в «глубоком тылу», и вовсе лишь слегка оглушило.

Радости от спасения представителя САМОГО у армейского начальства было немерено. За проведенную операцию награды и звания посыпались, как из рога изобилия. Генерал-лейтенант Илья Валентинович Дрямов и подполковник Назаров секретным указом Президиума Верховного Совета были награждены золотыми звездами Героев Советского Союза. Погибших капитана Макуева и прапорщика Прохорова посмертно наградили орденами Боевого Красного Знамени. Не забыли военные и своих коллег из милиции — погибший Сергей Емельянов получил Красную Звезду (посмертно), Звездой наградили и Кирилла. А уже в госпитале он узнал, что еще один орден пришел на его имя за бой в мертвом кишлаке.

Три месяца он провел на госпитальной койке, потом получил назначение в охрану главного штаба «Кобальта» в Кабуле. После этого никого из своей оперативной группы он не видел. Лишь однажды случайно встретился с Артюховым, но майор сделал вид, что его не знает. Он так и не смог Маркову простить Огородника.