Кирилл Казанцев - Крематорий

Лифт с тихим гудением опустился. За время короткого путешествия губернатор тупо пялился на панель с кнопками этажей, при этом ему казалось, что начальник охраны ухмыляется за его спиной.

Вроде все было, как всегда. Никто пока ни слова не сказал Радькову о его выступлении. Кортеж привычно ожидал хозяина области во внутреннем дворике. Дверцу перед губернатором распахнули. Но в воздухе уже витало что-то неуловимое. Радьков чувствовал, как власть в одно мгновение ускользнула из его рук, и поймать ее вновь уже не удастся. Хотя атрибуты этой самой власти все еще окружали его.

– Домой, – произнес он, не глядя на водителя.

Кортеж тронулся, полыхнули мигалки головной машины, следом за лимузином выехал джип с охраной. За стеклами проплывали городские пейзажи. И Радькову само собой подумалось, что едет он вот так в последний раз. Редкие прохожие оборачивались, смотрели на машины.

«Пялятся, ну и пусть пялятся, – зло подумал губернатор. – А что со мной теперь будет? Скандал поднимать не станут, это точно. Отправят на тихую должность в другой регион», – успокаивал он сам себя.

Щелкнула дверца встроенного бара. Александр Михайлович даже не удосужился достать стакан. Он вытащил зубами пробку из бутылки и хватил солидный глоток виски.

– А вискарь ничего, – скривился он, с трудом проглотив обжигающую жидкость.

Спиртное приторно-теплой волной разошлось по телу. От пережитого волнения тут же ударило в голову. Измученное тело губернатора, как губка воду, впитывало виски, позволяло проникать ему во все клеточки организма. Мир стал выглядеть несколько веселее.

– Что так тащимся? – с наигранной беззаботностью осведомился губернатор у водителя. – Словно пленные румыны под Сталинградом.

– Видимость плохая, Александр Михайлович. От этого дыма даже противотуманные фары не помогают. Стелется по самой земле.

Водитель напряженно вглядывался в дорогу, но, кроме габаритов и мигалки головной машины, практически ничего не видел. За задним стеклом тускло полыхали сквозь гарь огни джипа с охраной. Радьков глянул на мобильник, зажатый в ладони.

– А моя дура даже не позвонила, – тихо вздохнул он и вновь припал к горлышку.

На этот раз пил жадно, уже понимая, что беречь трезвость ума не имеет смысла. Все равно никто из нужных людей не даст о себе знать. Если и позвонит, то жена, и лишь для того, чтобы в очередной раз сказать, что он полный идиот. Хотелось нажраться в полный хлам, чтобы ни о чем не думать, ничего не чувствовать. Превратиться в неодушевленное бревно.

Кондиционер струил по салону приятную прохладу. Радьков глянул на бутылку в руке и даже удивился, что успел выпить больше половины. Глотнул еще. Мелькнули городские окраины, кортеж пошел быстрее. Губернатора качнуло к дверце:

«Ага, значит, поворот. Еще немного, и буду дома. А там вискаря – немеряно». Он допил остаток двумя энергичными глотками и крякнул.

Затуманенному алкоголем мозгу губернатора будущее уже не казалось таким безнадежным. В конце концов, более чем обеспеченную старость он себе подготовил. А чиновников областного и краевого уровня на его памяти еще никогда не карали публично. Их всегда тихо удаляли на периферию, пристраивая на непыльные и неприметные должности, а иногда даже переводили в столицу.

На сердце стало полегче, да и машины теперь мчались на приличной скорости. Водитель потянул носом – в салоне явственно запахло бензином. А ведь ехали не на каких-нибудь добитых «Жигулях». В лимузин даже запах гари не проникал. Головная машина стала притормаживать.

– Это мне кажется, или бензином воняет? – наконец-то ощутил запах и губернатор.

И тут где-то впереди полыхнул слабый огонек. Это Машлак чиркнул спичкой, сунул ее в коробок, а когда вспыхнули головки, бросил его на мокрую дорогу. Синяя дорожка пламени метнулась по асфальту.

Все вокруг кортежа буквально потонуло в пламени. Бензин, испарившийся с нагретого за день асфальта, вспыхнул над дорогой огромным огненным облаком. Водитель Радькова уже не видел ничего, кроме огня за стеклами машины. Останавливаться ему даже не пришло в голову – это означало бы сгореть заживо. Развернуться на узкой дороге, когда не видишь ничего, было бы безумием. Он продолжал движение в надежде вырваться из адского пламени.

– Горим, – закричал губернатор.

Внезапно впереди из пламени возникло разбитое заднее стекло головной машины кортежа, через которое вывалился на дорогу пылающим факелом еще живой человек. Лимузин вильнул в сторону, пытаясь избежать столкновения, и его капот ударил в раму цистерны. Сработали подушки безопасности. Сзади в машину тут же впечатался джип охраны. Радьков в панике рванул ручку дверки, ту заклинило. Тогда он что было силы толкнул ее плечом. В салон ворвался огненный вихрь. Губернатор отчаянно закричал, чувствуя, как лопается от страшного жара кожа на его лице. Набранный для нового крика воздух в одно мгновение буквально испепелил легкие, и глава области вывалился из машины на пенящийся в адском пламени асфальт.

Мотоцикл с погашенной фарой, на котором Ларин преследовал кортеж губернатора, влетел в огненное облако. Маша, сидевшая за Андреем, вцепилась в него так, что он почувствовал, как ее пальцы вдавились между ребер. Он прижал ручки тормозов. На залитом бензином асфальте машину занесло, развернув поперек дороги. Если бы не шлемы и куртки, то лица уже обдало бы огнем. Поворот ручки газа – и мотоцикл с приподнятым передним колесом рванул в сторону. Под протектором захрустел щебень обочины. Пламя осталось позади, машина перелетела широкий кювет и рухнула на выжженную траву. Ларин сбросил шлем с размягчившимся от огня забралом. Его куртка дымилась, на протекторах завалившегося на бок мотоцикла еще плясали, угасая, синие бензиновые огоньки. Воздух рвался в пожирающий кислород огонь. Маша лежала лицом к земле, шлем валялся рядом. Андрей склонился над ней. Молодая женщина медленно подняла голову, глянула на него и криво улыбнулась.

– Жива... и, кажется, даже цела, – проговорила она, сев, и принялась ощупывать ноги.

Андрей и Маша, как зачарованные, смотрели на бушующее над дорогой пламя. Отчаянный крик, доносившийся из огня, резко оборвался.

– Что это такое? – проговорила женщина.

– Одна из «кар египетских». – Ларин осматривал свои руки. – На этот раз я ни при чем.

– Там кто-нибудь уцелел?

– Не думаю. Живые кричат, зовут на помощь. А тут мертвая тишина, и только пламя бушует. Я должен был это предвидеть. Радькова тоже убрали. Хорошо, что я перчатки мотоциклетные надел, иначе бы кожа обгорела.

– Ты говоришь так спокойно, будто ничего особенного не произошло. Но там же погиб не только Радьков. А водитель, охрана, сопровождение... Они же люди, у них семьи. Это просто была их работа... – Маша смотрела на Ларина.