Андрей Константинов - Сочинитель

Многое из того, что Челищев собрал в свое досье, было известно Никите Никитичу и раньше, но попадалась там и абсолютно эксклюзивная информация. Например, о том же Мухе… Кудасов перелистнул несколько страниц и нашел заинтересовавшие его строки: «Так… Мухин Всеволод Петрович… Характеристики пропускаем, там ничего нового… Так… Ага — „предположительно должен замкнуть на себя сферу торговли энергоносителями через следующие фирмы и государственные предприятия… Новая схема фактически позволяет установить монополию…“ Вот оно что… Монополия…».

Кудасов снова потер лоб и невидящим взглядом уставился в стену. Если Челищев не ошибался — тогда понятно, почему такая суета после ареста Мухи началась. Нефть и бензин… Новая схема, позволяющая монополизировать золотоносную жилу в регионе… А ведь Питер — это еще и выход на Запад, это «нефтяные терминалы»! Если Муха был ключевой фигурой в раскладе, если успел замкнуть на себе основные контакты… Тогда каждый день его пребывания в тюрьме — это колоссальные, трудно предотвратимые убытки для «империи». А Челищев, похоже, не ошибался… Нет, все-таки, как глупо у парня жизнь сложилась! Сам виноват, и жалеть его нечего… В благородного мстителя поиграть решил, с Антибиотиком в одиночку потягаться…

«Почему же в одиночку? — возразил сам себе Кудасов. — Он ведь все-таки в Генпрокуратуру обращался, досье для них составлял…». Помимо воли, мысли Никиты вновь начали крутиться вокруг пакета, изъятого Ващановым в 354-ом отделении связи… Хоть и защищал Кудасов Геннадия Петровича перед Обнорским, а ведь и вправду — странная какая-то история с этим досье произошла. Ващанов-то его забрал, кстати говоря, в тот день, когда Челищев еще был жив…

Обнорский… Журналист нравился Никите Никитичу — нравился, может быть, как раз тем, чего не было в самом Кудасове — горячностью, некоторой склонностью к авантюризму, своеобразным чувством юмора… Нет, все это, конечно, не главное, — начальник 15-го отдела просто почувствовал в Серегине родственную душу, потому что журналист был таким же упертым, таким же «зацикленным» на своей работе, как и Никита… Из Андрея мог бы хороший опер получиться… Такой, какой бы при необходимости пошел до конца, невзирая на риск… Да он и сейчас-то норовит влезть в такие темы, в какие не то, что журналисту — оперу-то подготовленному соваться опасно… И голова у него варит, и чутье есть. Плохо только то, что Андрей на свое «верхнее чутье» полагается больше, чем на неоднократно проверенные факты — видно все-таки что парню, как говорится, школы не хватает… Но и интуицию его не стоит игнорировать, «шестое чувство» — оно у некоторых людей развито почти до экстрасенсорных способностей…

Кудасов вспомнил свою вчерашнюю встречу с журналистом — они пересеклись поздно вечером в маленьком кафе на Суворовском. Серегин был в каком-то совершенно заведенном состоянии, курил одну сигарету за другой, матерился безостановочно… У него что-то не складывалось в газете — там, несмотря на смену главного редактора, дела шли все хуже и хуже, тираж падал, зарплату постоянно задерживали… Странный у них получился разговор. Андрей продолжал наезжать на Ващанова, настаивал на том, что Геннадий Петрович, недавно получивший полковничье звание, ведет двойную жизнь… В качестве нового аргумента журналист привел совершенно «убойный» факт:

— Знаешь, кого твой Ващанов трахает? В варьете «Тройка» танцует такая Светочка, женщина умопомрачительной шикарности. Тебя это ни на какие мысли не наводит?

— Что ты имеешь в виду? — устало спросил Кудасов — его знобило, а глаза словно пекло изнутри.

— Никита, ты не хуже меня знаешь, что по уровню любовницы судят о степени благосостояния человека… Что, не так?

— Так, — вздохнул Кудасов, но, подумав, добавил: — Как правило.

Подумал Никита в этот момент о Даше — уж она-то всяко была пошикарнее какой-то прошмандовки из варьете.

— Кстати, Андрей, а откуда у тебя эта информация — насчет Светочки?

Журналист немного смутился, замялся, но потом все-таки буркнул неохотно:

— Так… Шепнул один источник… Из того же варьете.

— Шепнул или шепнула?

— Ну, шепнула… Что из того?

Кудасов не выдержал и усмехнулся:

— На подушке в ушко, поди, шепнула?

Обнорский отвечать не стал, но по его вдруг забегавшим глазам Никита понял, что угадал:

— Ну-у, старик… Ты же сам себе противоречишь — получается, что тебе можно тетенек из варьете трахать, а Геннадию Петровичу — нельзя. Где тут логика?

— Не передергивай! — снова завелся Серегин. — Я для дела…

— Ага, — меланхолично кивнул Кудасов. — Сочетаешь приятное с полезным. Себя-то хоть не обманывай…

— Я не обманываю! И ты не путай разные вещи! У меня с… с моим человеком, может быть, грех чисто случайно вышел — ее каприз, можно сказать… А содержать такую «биксу» мне все равно не по карману! И подарки такие, какие Светочка получает — тоже делать не могу. А ведь у меня между прочим, зарплата побольше, чем у Ващанова, да плюс я подхалтуриваю кое-где… И все равно не по карману! А у него откуда бабки? Клад нашел?

— Андрей, — Кудасов дотронулся до руки Обнорского. — Ты лично эти подарки видел? Ты проверил — Ващанов ли их дарил? Бабы, они такого языками наплести могут — только держись… Ты знаешь, сколько раз валютные проститутки, которых я и в глаза никогда не видел, клялись своим подружкам, что я их трахал?

Крыть Обнорскому было нечем. Андрей помолчал, потом поднял чуть красноватые глаза на Никиту:

— Дай Бог, чтобы ты оказался прав. Но ведь с одним-то ты спорить не будешь — контора твоя «течет», и «течет» прилично… С высокого уровня… Ты Серегино досье внимательно читал? Помнишь там насчет уровня информированности Виктора Палыча в отношении предпринимаемых против него шагов? Или это, опять скажешь, — факты непроверенные? А Антибиотик-то, между прочим, на свободе гуляет! И прекрасно себя чувствует. Он же вас постоянно опережает!

Никита постарался, чтобы журналист не увидел в его глазах усмешку — Обнорский не знал, и не мог знать всего, что делалось в одном только 15-ом отделе в отношении Антибиотика… Но какая-то правда в его словах все-таки была. Утечки информации стали самым настоящим бичом для РУОПа. И ведь — кстати-то говоря, — если в прошлом покопаться, то больше всего развалилось именно тех комбинаций, которые курировал как раз Ващанов…

Тот разговор Кудасова с Серегиным закончился как-то не очень хорошо — Андрей снова начал требовать, чтобы Никита подключил его к «непосредственной работе» в отношении Антибиотика, а шеф 15-го отдела снова пытался отделываться какими-то расплывчатыми и неубедительными обещаниями… В результате Обнорский попрощался с Кудасовым довольно холодно, и у Никиты остался неприятный осадок — ему показалось, что Андрей обиделся и что-то задумал. Учитывая беспокойную натуру Серегина, можно было не сомневаться в том, что задумал он какую-то очередную авантюру…