Сергей Парамонов - Гладиатор

– Сколько я вам должен?

– Триста.

Олег достал из кармана деньги.

– Спасибо, шеф.

– Чего ты сюда приперся? Все еще спят, все закрыто. Какой-то ты не от мира сего, парень, – сказал таксист.

Олег молча достал из багажника сумку, перекинул ее через плечо и зашагал по набережной. Подойдя к одной из скамеек, он сел на нее, достал пачку сигарет и закурил. Вновь нахлынули воспоминания…

– …Добрый день, а Машу я могу услышать?

– Уже слышишь, Олег, добрый день.

– Маша, мы увидимся сегодня?

– Конечно, увидимся. Ты еще спрашиваешь! Записывай адрес… впрочем, ты его знаешь. Подъезд известен, квартира номер тридцать три. Жду, приезжай сейчас. Родители будут после восьми вечера, так что нам никто не будет мешать.

– Взять что-нибудь с собой?

– Бери лишь себя. Хотя возьми пива, «Невского светлого», если нетрудно, – попросила Маша.

Через час он стоял перед квартирой номер тридцать три.

– Заходи, мой спаситель, – улыбаясь, пригласила Маша.

Олег зашел и оказался в шикарной квартире. Роскошь поражала. На мгновение ему показалось, что он находится в каком-то замке или, по крайней мере, в музее. Заметив его взгляд, девушка сказала:

– Не обращай внимания, мой папа – дипломат и неровно дышит ко всякого рода экзотике. Обувай тапочки и проходи на кухню.

Об ноги Олега терся огромный дымчатый кот.

– А это Барон. Он у нас красавец. – Мария, взяв кота на руки, чмокнула его в нос.

Разлив по бокалам пиво, они чокнулись и выпили за встречу.

– А почему именно «Невское» тебе нравится? – спросил Олег.

– Не знаю, просто нравится. В первый раз в Ленинграде попробовала. У меня бабушка там живет, и я в этом году буду поступать в Университет имени Герцена. А ты был в Ленинграде?

– Нет. А почему ты его не называешь Санкт-Петербург? – спросил Олег.

– Привыкла, так называет его бабушка. Да и все люди, которые пережили блокаду, называют его Ленинградом. Олежка, как там красиво, ты не представляешь! Белые ночи, набережная Невы… Можно покататься на лодках по Мойке, это маленькая речушка, которая петляет среди маленьких старинных улиц, как в Венеции.

– А ты и в Венеции была? – спросил Олег.

– Была. Мы с папой ездили, я еще маленькой была. Но это не то. В Питере своя аура, в этот город нельзя не влюбиться. Дворцовая площадь, Исаакиевский собор, Царское Село, мировые памятники архитектуры… Обязательно когда-нибудь съезди в Ленинград. А какие там люди! Ты знаешь, я в этом году гостила у бабушки, а у папы есть старший брат, дядя Вова. Ты не представляешь, какой это человек. Два высших образования, режиссура и актерское мастерство, двенадцать лет на Ленфильме. В общем, человек, передающий любую историю, перевоплощаясь в образы. Театр одного актера. Каждый вечер мы садились вечером и расходились глубоко за полночь, а он все рассказывал и рассказывал. Я слушала, как заколдованная, его истории. Он рассказывал про себя. Родился дядя Володя девятого мая. И вот в один из дней рожденья маленький Вова проснулся утром от звонка в дверь. Он слез с кровати, вышел в коридор и увидел, как его мама обнимает в дверях большого человека в адмиральской форме. Это был его дядя, старший брат матери, который дослужился до звания адмирала на Северном флоте. Он всегда приезжал на день рождения своего племянника. Отец Володи погиб во время войны, и дядя Коля был тем человеком, к которому Володя всегда тянулся.

– Здорово, племяш, – сказал громким командным голосом дядя Коля. – Я смотрю, ты подрос за год и стал настоящим юнгой. А юнга по-морскому – это маленький матрос. Поэтому сейчас, пока я попью чай с твоей мамой, ты быстренько почистишь зубы, наденешь эту бескозырку, и мы с тобой пойдем гулять на набережную. Исполнять приказ!

Через час огромный человек в адмиральской форме, держа за руку маленького Вовочку, прогуливался по набережной Невы в районе Дворцовой площади. В те далекие годы девятого мая на Неве собиралась флотилия кораблей и залпами из пушек салютовала в День Победы. Адмирал, держа за руку малыша в бескозырке, шел вдоль Невы.

– А знаешь, племянник Вовочка, почему сегодня в этот день здесь так много кораблей?

– Нет, – ответил шестилетний Володя, глядя на огромного адмирала.

– Ну так вот, в этот день они здесь собрались для того, чтобы поздравить тебя с днем рождения. И скоро они дадут в твою честь салют из всех орудий.

В это время от одного из пришвартованных к берегу военных катеров отделился офицер. Перейдя на чеканный шаг, он отдал честь и вытянулся перед адмиралом как струна:

– Товарищ адмирал, за время несения службы происшествий не случилось. Капитан второго ранга Волков.

– Все нормально, сынок. С праздником! – Адмирал, улыбнувшись по-дружески, хлопнул Волкова по плечу. – С победой тебя, кап-два!

– С победой, товарищ адмирал! – козырнул офицер.

Затем они тем же маршрутом отправились домой к праздничному столу…

Девушка отхлебнула пиво и продолжила.

– А вот еще один из рассказанных им случаев. В одном из театров ставился спектакль, связанный с Римской империей. И вот, представь, у одного из актеров день рождения, и вся массовка за три часа до начала спектакля напивается в ураган. Режиссер в панике, билеты проданы, спектакль под срывом. Он находит выход из положения: звонит своему знакомого майору и говорит, что срочно необходимы десять человек с накачанными фигурами для участия в спектакле, они должны изображать гладиаторов. Слов произносить не надо, просто стоять на сцене и гулом приветствовать Цезаря, который появляется из-за кулис. Майор берется помочь и через два часа приезжает в театр с десятью солдатами срочной службы. Их гримируют, одевают в туники, выдают мечи. Производят краткий инструктаж. Режиссер объясняет, что гул на сцене создается очень просто. Десять человек невпопад произносят фразу: «Что говорить, когда нечего говорить», и это в зале напоминает гул толпы. Майора тем временем тоже гримируют – когда еще выпадет шанс постоять на подмостках театра? Майор на клочке бумаги записывает эту фразу «что говорить, когда нечего говорить», чтобы не забыть… И вот спектакль в разгаре, зал заполнен, в ложах сидят любители театра, многие из которых смотрят эту постановку не в первый раз. На сцене появляются гладиаторы, один из которых находится чуть впереди строя. На сцену выходит Цезарь, секундная пауза – и тишина. Ценители, сидящие в зале, понимают, что что-то не так.

А в это время загримированный майор, ковыряясь в своей тунике, находит клочок бумаги и читает. И тихим голосом, чтобы никто в зале не услышал, поворачивается к своим бойцам и произносит эту фразу. И вся эта массовка, как учили в армии, в один голос начинает, как «здравия желаю, товарищ генерал», говорить: «Что говорить, когда нечего говорить». В зале хохот, никто не понимает, что творится на сцене, откуда-то слышатся овации…