ДОЗОРНЫЙ

Последнее замечание Доун комментировать не стала, но с Алексом согласилась.

— И вот еще о чем вам следует помнить, — продолжал Алекс. — Миром, в котором обретается наш человек, правят не читатели «Гардиан», а преступники. От их подружек требуется, чтобы те налегали на губную помаду, обращаться с ними полагается как с принцессами, но, когда доходит до деловых разговоров, им следует испаряться. Идет?

— Не понимаю, зачем вы меня вообще с собой потащили.

— У нашего человека наверняка имеется на попечении какая–нибудь женщина, так что одинокий гость мужского пола может внести в дом разлад. А мужчина с подружкой — это другое дело. Вы с его цыпой сможете отвалить куда–нибудь: поговорить о достоинствах шелкового белья или еще о чем, оставив мужчин решать мировые проблемы за бутылкой виски.

Глаза Доун сузились:

— Вот уж всю жизнь мечтала.

Поездка из аэропорта Малаги во взятом напрокат «мерседесе» заняла почти сорок минут. От Малаги к Марбелье тянулась сплошная полоса отелей, площадок для гольфа и пляжей.

— Давайте начнем откладывать деньги на покупку дома, — сказал с довольным зевком Алекс, когда они объезжали Марбелью. — Когда каждый из нас снимет с себя наконец кобуру и выйдет в отставку, поселимся здесь и будем играть в гольф.

— И без конца пьянствовать с отставными головорезами, — сказала Доун. — Нет уж, спасибо.

— Больше жизни, девушка! Солнышко светит. Мы на Коста–дель–Соль. Давайте хотя бы попробуем получить от этого удовольствие.

— В здешних местах есть что–то недоброе. Куда, например, подевались все молодые люди?

— Предаются полуденному сексу или валяются на пляже.

— Угу. Скорее, планируют очередное ограбление.

— Смотрите, — сказал Алекс, — поворот на Эль–Анхель.

Они миновали поворот и покатили к Пуэрто–Банус, где заказали на две ночи номер в отеле. «Отель дель пуэбло» оказался очень неплох. В вестибюле бил фонтан, с балкона роскошного номера открывался вид на гавань.

Номер был рассчитан на супружескую чету. Алекс не имел причин опасаться, что Коннолли проверит, как и где они расположились, однако понимал, что двое одиночек наверняка его насторожат. Доун восприняла двуспальную кровать без всякого энтузиазма, и Алекс пообещал, что будет спать на полу.

Вид с балкона даже Доун привел в хорошее настроение, и, когда Алекс предложил пойти перекусить, она с готовностью согласилась. Он поставил свою сумку на кровать, расстегнул молнию и сменил джинсы с футболкой на легкие летние брюки и гавайскую рубашку с драконами. Швы он заклеил пластырем.

— Как я выгляжу? — спросил он у Доун.

— Как измордованный сутенер, — ответила она. — Если вы не против, я переоденусь в ванной комнате.

Из ванной она вернулась в легком платье своих излюбленных сизовато–серых тонов. Глаза и волосы Доун сияли.

Алекс уставился на нее:

— Вы выглядите…

— Да, капитан Темпл?

— …так, точно вы в отпуске.

— И отлично, — сказала она. — Пошли.

Бар они выбрали более–менее наугад. Времени было начало шестого, море уже не слепило глаза. Им принесли еду и две бутылки колы. Алекс предупредил Доун, что обоим сегодня предстоит основательно выпить, и достал из кармана коробочку с дюжиной таблеток эфедрина. Таблетки, полученные в клинике «Фэрли», имели двойное действие — обостряли реакцию и не давали опьянеть. Алекс проглотил сразу две и передал коробочку Доун. Та тоже приняла две таблетки и сунула остальные в сумочку.

Деревня Эль–Анхель на Пуэрто–Банус нисколько не походила. Это была не столько деревня, сколько полоска земли между шоссе и морем, на которой стояла пригоршня гасиенд.

Оставив «мерседес» на шоссе, Алекс с Доун пошли по тропинке, приведшей их на улицу, вдоль которой выстроились покрытые белой штукатуркой дома. Некоторые были заняты — на подъездных дорожках стояли автомобили, перед домами виднелись клумбы бугенвиллий и роз, но большинство пустовало. Заброшенность этого места поразила Алекса.

Доун, должно быть, тоже, поскольку она, к изумлению Алекса, взяла его под руку.

— В каждой мечте таится страдание, — пробормотала она.

— Ага. Однако я начинаю испытывать серьезную потребность в выпивке.

— А этот бар действительно у моря?

— Такое у меня создалось впечатление, — ответил Алекс. — Может, позвонить в одну из дверей и спросить?

Доун направилась к ближайшему дому. Дверь отворил пожилой мужчина в шейном платке и парадном кителе ВВС. Из–за спины его взволнованно выглядывала женщина в халате, по–видимому жена.

— Мы ищем «Паблитос», — начал Алекс.

— За дорогой, лицом к морю, разворот между «Морскими соснами» и «Каса Линда». Расчетное время прибытия — три минуты. Приехали навестить Дензила?

— Да.

— Первоклассный парень. Темная лошадка, конечно, но здесь это скорее правило, чем исключение. Может, зайдете на пару минут? Примем по рюмочке в честь заката солнца.

— Пожалуй, в другой раз, — виновато сказал Алекс, заметивший в глазах пожилого мужчины плохо скрываемое огорчение.

— Ладно, хорошо. Данбар, так меня зовут.

Алекс и Доун прошли по дорожке и почти сразу увидели бар. То был блокгауз, покрытый буроватой штукатуркой — под цвет береговых камней. Неоновая вывеска, еще не горевшая, изображала пальмы и садящееся солнце.

Вращающиеся двери были полуоткрыты. Внутри вдоль стены шла стойка бара, у нее сидел на высоком табурете толстый, очень загорелый мужчина лет сорока пяти и смотрел по закрепленному на стене телевизору футбольный матч. За стойкой протирала пивные кружки крашеная блондинка лет двадцати с небольшим.

Когда Доун с Алексом заглянули в двери, она улыбнулась им отработанной улыбкой:

— Входите. У нас еще по нулям, сами видите, но ничего, располагайтесь как дома. Чем могу быть полезна?

Алекс повернулся к Доун:

— Будешь что–нибудь, лапочка?

— Ну–у, наверное, «баккарди–бриз».

— Один «баккарди». А тебе, дорогуша?

— Пинту пива.

Мужчина у стойки перевел взгляд на них:

— Остановились в этих местах, а?

— В Пуэрто–Банус, — ответил Алекс.

— Отлично. На шестнадцать–пятнадцать прилетели?

Алекс кивнул, помог Доун забраться на табурет и уселся сам.

— Значит, окрестности изучаете?

Лицо мужчины припухло от пьянства, однако глаза оставались трезвыми.

— Захотелось на несколько дней убраться подальше от всего. — Алекс подмигнул Доун и провел рукой по пластырю на щеке. — Я, как видите, немного машину поуродовал.

— А чем занимаетесь?

— Инструктор по физической подготовке, — сказал Алекс. — А Доун, ну, Доун — моя самая лучшая клиентка, верно, лапочка?

Она хихикнула:

— Надеюсь.

Толстяк кивнул и вернулся к футболу. После финального свистка он крутнулся на табурете и протянул Алексу большую ладонь: