Array Array - Рассказы

Это предложение было встречено взрывом трудового энтузиазма. Машина плотно сидящая в грязи по самый мост была буквально поднята на руки, развернута на весу на сто восемьдесят градусов и с ног до головы перемазанный бурой глиной, но счастливый экипаж лег на обратный курс. Однако чудес на свете не бывает, и в следующей вымоине такой фокус уже не удался. Как не газовал водитель, как ни пытались налегать на нежелающую вылезать из грязи железяку остальные, ничего не выходило. Даже постоянно поминаемая Зверобоем "мать" в этот раз помогать сыночку отказалась на отрез.

Сели прочно. Все - финита!

- Блин, ну надо же так вляпаться?! И что теперь делать? - сокрушались неудачники-рыболовы.

Положение спас Зверобой.

- Спокойно, господа! Еще не все потеряно! Водка у нас осталась? Осталась. Закуска в наличии? Да немеряно! На природу выехали? Еще как выехали! Так чего унывать! Да и хрен с ней, с этой рыбой! Основную цель выезда считаю достигнутой! Доставайте припасы, праздник начинается!

И праздник начался. Уже через час никто больше не вспоминал о мокрой, грязной, липнущей к телу одежде, о том, что на улице льет как из ведра и перспектива возвращения в городок становится чем дальше, тем призрачней. Тосты сыпались один за другим. Закуска с хрустом перемалывалась мощными челюстями только что упахавшихся вусмерть мужиков. А рыба? А что рыба? Разве за ней ехали? Да и вообще, лучшая рыба - колбаса, без костей и чистится легко. Скоро из увязшей поуши машины к затянутому тучами небу полились песни, и хотя никто из присутствующих никогда не имел ни слуха, ни голоса, любой из них без колебаний закатал бы сейчас в репу тому, кто посмел бы заявить, что они хоть в чем-нибудь уступают Паваротти, или на худой конец Расторгуеву. Угомонились далеко за полночь.

Первым глаза продрал Кореец, сказался более молодой, тренированный в училище организм. Серое утро просачивалось сквозь пижонски тонированные стекла "копейки". Собутыльники спали вповалку друг на друге, в тесноте машины образовав какое-то диковинное многорукое и многоногое существо, оглашавшее окрестности молодецким храпом с присвистом. Дико болела голова, тело стало каким-то вялым и непослушным, а ко всему ужасно хотелось пить. Кореец робко потряс за плечо навалившегося на него Зверобоя. Никакого эффекта. Более энергичное потряхивание заставило майора сонно отмахнуться кулаком. И только зажав мертвой хваткой нос и рот соседа, Кореец смог вернуть того к жизни. Широко открытые глаза Зверобоя удивленно обежали внутренности машины, осмотрели улыбающегося Корейца, губы зашевелились, издав что-то вроде птичьего клекота, который после некоторых усилий сложился в вопрос:

- Где я?

- В машине. Мы на рыбалку едем, - внес ясность Кореец.

После этого взгляд руководителя экспедиции стал еще удивленнее. И следующим вопросом он окончательно поставил лейтенанта в тупик.

- А кто я?

***

В городок возвращались уже затемно. Дождь давно кончился, и грунтовка имела вполне приличный вид. Но тронутся в путь раньше, чем будет проведено вдумчивое похмелье, никто не рискнул. Кореец считал, что с этой самой вдумчивостью они несколько переборщили, так как весь экипаж снова пребывал в ударно-эйфорическом состоянии, после которого, подозревал лейтенант, вновь придется похмеляться, но спорить со старшими в этом вопросе он не осмелился. Теперь лейтенанта волновала в основном предстоящая встреча с женой. Вряд ли она будет в восторге от его появления после суточного загула вдребезги пьяным, да еще и без рыбы. Своими сомнениями он поделился со Зверобоем. Тот, не желая поддерживать драматического тона лейтенанта, оглушительно захохотал.

- Не боись, земеля! Приедем, зайдешь ко мне, у меня дома какая-то рыба есть. Уж поделюсь с боевым товарищем! Так что не дрейфь, принесешь своей рыбки, она на то, что пьяный и не посмотрит.

Доковылял до дома лейтенант уже глубокой ночью. При заходе к Зверобою, последний почувствовал настоятельную необходимость выпить с лейтенантом за рыболовное крещение. Отказываться было как-то не ловко, а мероприятие несколько затянулось. Перед уходом Зверобой всучил плохо ориентирующемуся в пространстве Корейцу большой полиэтиленовый пакет с рыбой. И вот во втором часу ночи лейтенант предстал перед женой, распространяя во все стороны аромат винокуренного завода, перемазанный засохшей рыжей глиной и с пакетом в руках.

Естественно переволновавшаяся супруга тут же обрушила на него целый шквал вопросов и упреков. А надо сказать, что лейтенант, сверхъестественными усилиями заставлявший себя стоять не шатаясь, говорил к тому времени уже очень плохо и сам это понимал. Поэтому в ответ, он лишь гордо протянул обалдевшей супруге пакет. Потом, значительно глядя ей в лицо, поглядеть в глаза не получалось, у лейтенантской жены их почему-то было больше обычного и количество все время менялось, торжественно произнес:

- Вот!

В этом коротком слове было все: и первобытная гордость мужчины-добытчика, и мужественно перенесенные тяготы и лишения, и усталость после тяжелой, но необходимой работы.

Потрясенная жена осторожно заглянула в пакет.

Пакет примерно до половины заполняли задубевшие, припорошенные инеем спинки минтая всего десять минут назад вынутые Зверобоем из морозилки.

***

В последствии, рассказывая друзьям о разыгравшейся семейной драме, Кореец часто повторял коронную фразу Зверобоя:

- А глаза у нее были, вот такие!

И изображал руками круг размером с чайное блюдце.

***

С женой лейтенант помирился уже на следующий день, но это был первый и последний выезд Корейца на рыбалку.

- Лошадь... - тоном "ежика в тумане" произнес Женька Калашников и сладко потянулся, расправляя затекшие от долгого лежания на провисшей панцирной койке мышцы. Занимавшееся серое утро неверно освещало выгоревшую июльскую степь. Буро-желтая сгоревшая трава на ровной как тарелка поверхности земли куда ни глянь до самого горизонта. И ничего больше вокруг, так и кажется, что вот сейчас откуда-то из-за края земли вымахнет на рысях конница Тамерлана, будто и не было столетий цивилизации и не двадцать первый век на дворе.

Однако лошадь действительно имела место быть. Невысокая лохматая кобыла меланхолично пережевывала жесткую степную растительность в каких-нибудь десяти метрах от Женьки.

- Петрович, Петрович, подъем, старый черт! У нас гости! - во весь голос заорал Женька.

- Кто?! Где?! Проверка что ли?!

Здоровенный небритый детина лет тридцати подскочил на соседней койке и, тараща в окно осовелые от сна глаза попытался натянуть на себя куртку с капитанскими погонами. Получалось плохо.

- Ха! Проверка! Кто же это попрется сюда за сотню километров проверять двух придурков? Зеньки-то разлепи!