Array Array - Рассказы

Начальник штаба возвращается на плац, часть упорно стоит там, где он ее оставил. Лица заметно побелели, губы шевелятся плохо, но из строя никто ни на шаг, как и положено по Уставу "с достоинством и честью преодолевают". НШ несколько раз с важным видом прошелся перед строем, для порядка сделал кому-то какие-то мелкие замечания, все время косясь на двери штаба: "Где же этот лысый хрен?!!", командира все не было. Минут через десять не выдержав вопрошающих взглядов строя, НШ решил спасать положение. В подобной ситуации есть несколько путей для этого. Нормальный человек дал бы команду "Разойдись", и сам пошел бы заниматься своими делами. Но нормальный человек начальником штаба быть не может, по крайней мере, в наших славных Вооруженных Силах. Поэтому решение было найдено другое.

- Ну что, замерзли?!! - громко обратился НШ к строю.

В ответ жалкое поскуливание откуда-то из задних рядов.

- Плохо, совсем разучились отвечать командиру, - в притворном горе НШ развел руками. - Придется тренироваться, заодно и погреетесь. Тренируем воинское приветствие! Здравствуйте, товарищи!

- Здра..., жла..., тва..., пол... - вяло бубнит строй.

- ... ковник! - неожиданно громко заканчивает левый фланг, в то время когда остальные уже молчат.

- Это что? - вновь ужасается НШ, - Пьяные папуасы с верховьев Нила лучше здороваются! А ну, еще! Здравствуйте, товарищи!

Где НШ сумел в верховьях Нила отыскать папуасов и как заставил их с ним здороваться остается тайной, хотя этот мог еще и не такое отмочить, так что строй ему верит.

- Здра..., жла..., тва..., пол... - на этот раз гораздо громче, и даже левый фланг не тормозит.

- Плохо! Здравствуйте, товарищи!

- Здра..., жла..., тва..., пол...

- Здравствуйте, товарищи!

- Здра..., жла..., тва..., пол...

- Плохо! Здравствуйте, товарищи!

- Здра..., жла..., тва..., пол...

Приветствие набирает обороты, вот уже из замороженных глоток несется надрывный рев боевых слонов. Эти, с верховьев Нила, уже явно не пляшут. Крик отражается от казарм, бьется в тесном ущелье плаца и эхом влетает в командирский кабинет, заставляя командира вздрогнуть и прикусить сигарету, закуренную после телефонной выволочки. "Черт, еще эти придурки там стоят. Надо идти" - устало думает командир, направляясь к двери. Когда он появился на плацу, первые ставшие в строй находились там уже полтора часа. Бодрости это не прибавляло.

- Буду краток, - начал командир свою речь. - Природные условия тяжелые, приказываю сделать все для предотвращения обморожения личного состава! Всем одеваться тепло, кого увижу раздетым - накажу за членовредительство! Медик! Где это Гиппократово отродье?! Что ты там сипишь из строя, чудо ясноглазое?! Замерз?! Вот я тебя сейчас погрею, клизмой на полведра скипидара. Лично заливать буду!!! Бегом сюда, чума белохалатная!

Ошалевший от командирской ласки, промерзший до костей лейтенант-медик неловко выбирается из середины строя.

- Так, Айболит, - уже милостиво похлопывая по плечу, продолжает командир. - Проведешь часовое занятие с личным составом по предупреждению обморожений и первой помощи, ну и так далее. Что? Конечно, сейчас! А что, ты хотел летом провести?! Где?!! На полосе препятствий, блин! Ты, что таблеток наглотался? Я сказал здесь и сейчас! Что? Хрен они сдохнут, не дождешься, военные так просто не умирают! Начальник штаба проследить, и чтоб сто процентов, и чтоб ни одна б...

Медик, выстукивая зубами лезгинку и танец с саблями попеременно, ровно час проводил занятия там же на плацу. Начальник штаба бдительно присматривал, чтоб ни одна б... и так далее. Командир бодро доложил из теплого кабинета в Главный Штаб, что согласно их указаниям все возможные меры по недопущению обморожений приняты и как раз сейчас идут занятия с личным составом, а проводит их не кто-нибудь, а дипломированный врач. В конце доклада командир был назван молодцом. А медик, закончивший через час теоретическую часть занятий, плавно перешел к практической - половина части обморозилась. Но к чести военнослужащих надо добавить, что выяснилось это только после долгожданной команды "Разойдись".

Майор Фундуков был обижен жизнью и людьми.

На испытательном полигоне Министерства Обороны за пять лет офицерской службы, он прошел тернистый путь от младшего научного сотрудника испытательного отдела до просто научного сотрудника. При этом, как и многие другие офицеры Фундуков мечтал вырваться с затерянного в степях Казахстана маленького кусочка арендованной Россией земли, причем вырваться не куда-нибудь, а как минимум в областной центр где-нибудь в середине страны, желательно поближе к Москве. А поскольку Фундуков был далеко не дурак и обладал деятельной кипучей натурой, то едва заняв майорскую клетку научного сотрудника, дающую право на поступление в академию, он тут же подал рапорт по команде сообщив начальству о своем желании учиться военному делу настоящим образом, дабы принести возможно большую пользу Родине и так далее.

Начальство удивленно обозрело вначале рапорт Фундукова, затем его самого стоящего перед начальством на вытяжку и произнесло, хмуря брови:

- Ты чего это, капитан, совсем оборзел, а здесь служить, кто вместо тебя будет? Пушкин?!

Понимая, что давно умерший русский классик вряд ли сможет выполнять его служебные обязанности, Фундуков все же робко пискнул:

- Вы же сами говорили, что на должности старшего научного сотрудника и начальника лаборатории будете назначать только после академии.

Крыть было не чем, действительно несколько месяцев назад такая установка пришла из центра, и начальник полигона лично озвучил ее на офицерском собрании. Почувствовав некоторое замешательство оппонента, Фундуков ринулся в атаку:

- Ну вот, я как услышал тогда, сразу начал готовится. Желаю служить Родине с полной отдачей! Хочу расти в профессиональном плане!!! Готов вернуться на полигон после академии и приложить все силы...

- Тихо, тихо... Не ори так, - скривился генерал. - Хрен с тобой, езжай куда хочешь, а отучишься, мы тебе должность подыщем.

Счастливый Фундуков в тот же вечер засел за учебники. Не будучи обременен семьей, он был легок на подъем, все нажитое за пять лет имущество умещалось в двух чемоданах, а академия в славном городе Питере представлялась ему просто райским местом по сравнению с прокаленным солнцем полигоном, который в среде офицеров именовался несколько иначе - дуркогон.

В начале этого повествования уже отмечалось, что Фундуков был далеко не дурак, именно благодаря этому обстоятельству ему все же удалось одолеть и значительный академический конкурс, и конкуренцию блатных кандидатов, и три года напряженной учебы. Казалось, судьба наконец повернулась лицом к Фундукову, и дальнейшая жизнь представлялась ему сплошным праздником. В академии он получил звание майора, а средний бал не самый лучший, но весьма приличный гарантировал ему теплое местечко, если не в Москве и Питере, то, во всяком случае, в центре России. Никогда больше не увидит он Богом забытых казахских степей, пыльных бурь и свирепых снежных буранов. Фундуков уверенно смотрел в будущее и готовился к выпускным экзаменам. Самый большой сюрприз в жизни ждал майора после них.