Сергей Москвин - Профи из «Вымпела»

– Немедленно отправляйтесь в Канаш. Это всего сто двадцать километров от Пильны. Выясните на станции подробности случившегося и доложите мне.

– Я?! – опешил Ворон. Он никак не ожидал, что начальник отдела поручит столь серьезное задание именно ему.

– Да, раз вы оказались рядом! – теряя терпение, выкрикнул в трубку Жигалов. – Осмотрите место происшествия, допросите свидетелей. Соберите предварительную информацию, чтобы нашей оперативной группе было с чем начинать работу.

«Значит, я гожусь лишь для сбора первичной информации, а работать по делу будут другие», – мысленно перевел слова начальника Ворон. Но, прекрасно понимая, что произошедшая трагедия – не повод для демонстрации собственных амбиций, он четко ответил:

– Есть, товарищ подполковник.

Спустя двадцать минут, сев в первый проходящий поезд, каким оказался скорый поезд Москва – Ижевск, капитан Воронин отправился на станцию Канаш, к месту произошедшей трагедии. Как советовал его прошлый начальник, полковник Бондарев, не имея достаточной пищи для размышлений, Ворон не стал ломать себе голову над возможными версиями случившегося, а постарался заснуть, чтобы набраться сил для предстоящей работы. Это вполне удалось – сработал приобретенный в «Вымпеле» опыт. За час сна в дороге он полностью восстановился и, проснувшись, чувствовал себя так, словно и не было позади бессонной ночи.

Вместе с Ворониным в Канаше с поезда сошли лишь несколько пассажиров. Оглядев пустой перрон, Ворон сразу увидел молодого невысокого офицера. Тот тоже заметил сошедшего с поезда капитана, выделив армейскую форму среди гражданской одежды немногочисленных пассажиров, и решительно направился к Воронину.

– Старший лейтенант Башаров, помощник коменданта, – отрекомендовался он, но руки при этом не подал.

– Капитан Воронин, отдел военных перевозок.

Ворон сам протянул старлею руку. Тот с задержкой и явно неохотно пожал ее и, осуждающе глядя на Воронина, сказал:

– Как же вы, контрразведчики, допускаете такую «дедовщину», что солдаты прямо в карауле убивают друг друга?

Ворон опешил. Высказанное помощником коменданта обвинение казалось настолько нелепым, что Ворон даже не нашел, что ему ответить, и лишь растерянно заморгал глазами. Его изумление ничуть не смутило помощника коменданта, и он продолжал активно развивать свою мысль:

– Один из караульных расстрелял всех остальных: семь человек во главе с офицером, начальником караула, после чего застрелился сам! И это уже второй случай за год, – с откровенной неприязнью добавил он. – В мае в Амурской области произошло то же самое. Молодой солдат, над которым систематически издевались старослужащие, расстрелял весь караул, сопровождавший вагон с боеприпасами, а когда его попытались задержать, застрелился сам. Трех месяцев не прошло, и вот новое ЧП! Только тогда в Дальневосточном округе погибло четыре человека, а у нас восемь! Хорошо же контрразведка следит за отправлением воинских команд, если за неполных три месяца на железной дороге произошло уже два ЧП, в которых погибло двенадцать военнослужащих!

Помощник коменданта завелся так, что готов был испепелить контрразведчика взглядом.

В первую очередь в гибели солдат были повинны их командиры, допустившие в своих подразделениях неуставные отношения. Тем не менее Ворон почувствовал себя виноватым, так как с недавних пор он, со своими новыми коллегами, тоже отвечал за безопасность военных перевозок. Но, чтобы принять обвинения старшего лейтенанта или, наоборот, опровергнуть их, требовалось тщательно разобраться в обстоятельствах случившегося, о чем Ворон и напомнил Башарову своим вопросом:

– Как вы установили, что один солдат застрелил остальных, если все караульные мертвы?

– Чего там устанавливать. Все и так ясно, – презрительно скривившись, ответил тот. – Вы и сами сейчас в этом убедитесь.

Не сказав больше ни слова, помощник коменданта развернулся и зашагал в дальний конец перрона. Секунду поколебавшись, Ворон двинулся следом за ним.

Дойдя до края платформы, Башаров спрыгнул вниз на гравийную насыпь и пошел дальше вдоль железнодорожных путей. За редким исключением все пути были заняты ожидающими отправки товарными поездами или формирующимися составами. Несмотря на раннее утро, на станции вовсю кипела работа. То тут, тот там Ворон замечал группки железнодорожных рабочих в одинаковых оранжевых комбинезонах. Случайный взгляд, зацепившийся за одного из железнодорожников, который вытирал рукавицей выступившие на лбу капли пота, зародил у Ворона тревогу... Днем, особенно в полуденный зной, под палящими лучами солнца здесь должно быть очень жарко. Но если на воздухе еще можно найти тень или встать под освежающий ветерок, то в раскалившейся на солнце стальной коробке переоборудованного под караульное помещение общего вагона от жары вообще нет спасения. Жара и духота повышают нервозность, усиливают раздражительность. В такой обстановке у физически слабых людей, какими обычно и оказываются истязаемые старослужащими солдаты-новобранцы, нередко сдают нервы. И тогда доведенный до ручки солдат в отчаянии может схватиться за автомат...

– Вот здесь все и произошло, – прервал его рассуждения голос помощника военного коменданта.

Ворон поднял глаза и увидел перед собой заканчивающийся тупиком путь, на котором стоял уже знакомый ему по службе в отделе военных перевозок спецвагон, отличающийся от обычных пассажирских вагонов узкими, больше похожими на смотровые щели, зарешеченными окнами, и подцепленная к нему железнодорожная цистерна.

– А что в цистерне? – поинтересовался он у помощника коменданта.

– Груз, который охраняли караульные, – на ходу бросил Башаров и, подойдя ближе, прочитал вслух напечатанную через трафарет на борту цистерны надпись: – Кислота.

Кислота, которую в пути сопровождает вооруженный караул из восьми человек?.. Ворон решил, что позже обязательно выяснит этот вопрос, и переключил свое внимание на тучного мужчину в сером костюме и белой рубашке без галстука, нервно расхаживающего возле вагона. Мужчина тоже увидел подошедших военных и, жадно затянувшись сигаретой, громко обратился к помощнику коменданта:

– Ну что, пришла наконец машина?!

Башаров в ответ неопределенно пожал плечами:

– Я на вокзал не заходил. Только встретил представителя контрразведки, – он указал на Воронина, – и сразу назад.

Мужчина в костюме невнятно выругался сквозь зубы и, потеряв интерес к помощнику коменданта, достал из кармана трубку мобильного телефона и стал куда-то звонить. Башаров перевел на него взгляд и шепнул Воронину:

– Начальник станции.