Сергей Москвин - По силам только профи

– Вы?! – искренне удивилась Анна, вытирая со лба пот. Горечь поражения мгновенно забылась.

– Узнал, что вы, Аня, не только прилежная ученица, но еще и отличная спортсменка, и не смог отказать себе в удовольствии снова увидеть вас, – признался Соболев.

Анна зарделась: оказывается, он наводил о ней справки! К счастью, на раскрасневшемся во время игры лице невозможно было разглядеть предательский румянец.

– Не такая уж и отличная, раз мы проиграли, – ответила она.

– Ну-ну, не скромничайте. Во время матча вы были на высоте. Просто ваши противники оказались чуть сильнее.

– У них и опыта больше, – тут же поддакнула Анна.

Разговор тек легко и непринужденно. Анна заметила, что завязавшаяся беседа интересна не только ей, но и молодому офицеру, поэтому не удивилась, когда увидела, что Соболев ждет ее у выхода из раздевалки. По-хорошему надо было бы высушить мокрые после душа волосы, но не могла же она заставить его ждать еще дольше. Так и вышла на улицу с мокрыми волосами. Впрочем, даже с такой прической она смотрелась весьма эффектно. Через час они уже сидели в маленьком уютном кафе и пили ароматный кофе с буквально тающими во рту пирожными, политыми шоколадной глазурью. В кафе можно было заказать и шампанское, но Соболев этого не сделал. Анна решила, что из опасений попасть в двусмысленную ситуацию: преподаватель, спаивающий студентку. Хотя по большому счету никакого отношения к преподаванию он не имел и даже не числился среди сотрудников института. После игры очень хотелось пить, и Анна попросила спутника принести ей сок. Чтобы проверить отношение Соболева, специально выбрала самый дорогой – гранатовый, хотя больше любила яблочный и виноградный. Зато налитый в высокий стакан рубиновый гранатовый сок очень напоминал вино, придавая романтический характер свиданию. Анна и пила его, как вино, маленькими глотками. Пила и думала, как ей следует поступить, когда Соболев пригласит ее к себе домой. Что там должно последовать, было понятно. Оставалось решить, принять его предложение или все-таки отказаться.

– Аня, вы современно мыслящая девушка. Сегодня я лишний раз в этом убедился, – заглянув ей в глаза, сказал Соболев. – Как вы смотрите на то, чтобы…

Анна напряглась на стуле. Вот! А она так и не решила, как ей быть.

– Взяться за написание курсовой по специальной теме? – неожиданно закончил Соболев.

Анна так и застыла с открытым ртом. А она-то, дура, вообразила, что он без ума от нее. И, главное, с чего?! Просто предложил зайти в кафе, чтобы не мерзнуть на улице, а она напридумывала себе невесть что. Нужно было как-то выходить из этого дурацкого положения, в которое она сама себя загнала, и Анна сказала:

– Но темы курсовых и дипломных работ утверждает кафедра.

Соболев добродушно улыбнулся. Если он и понял причину ее замешательства, то не подал вида.

– Ну, с руководством кафедры мы с вами как-нибудь договоримся.

Его «мы с вами» окончательно решило дело. Анна дала свое согласие. А через несколько дней ее вызвал к себе в кабинет начальник кафедры полковник Проскурин (невиданный случай) и там, в присутствии Соболева, утвердил за слушательницей Воротовой курсовую работу по теме «Сходство и различие устойчивых фразеологических форм южнославянских народов». Анна никогда не изучала языки южных славян и даже не знала, сколько их всего, но разве она могла отказаться от темы, которую предложил Соболев? Тема почему-то оказалась секретной, поэтому обсуждать курсовую с преподавателями кафедры запрещалось. Правда, переполняемая эмоциями Анна в первый момент не задумалась над этим. Но после того как Проскурин определил ей в качестве научного руководителя Соболева, Анна и не собиралась этого делать. Она твердо решила, что отныне будет общаться только с ним. Правда, общение получилось однобоким. Побывать у своего научного руководителя на службе и даже выяснить, где она проходит, Анне не удалось. Она виделась с Соболевым только в институте, куда он приезжал не чаще раза в неделю, выслушивал накопившиеся у Анны вопросы, указывал, где ей следует поискать недостающий материал, при этом сам никогда ничего не объяснял, а где-то за два месяца до защиты и вовсе куда-то пропал. Анна пыталась разыскать его через начальника кафедры, но Проскурин ответил, что понятия не имеет, где находится Соболев и когда снова появится в институте.

Соболев объявился перед самой защитой, точнее, за два дня. В отличие от Анны, все это время не вылезавшей из спецбиблиотеки, он не утруждал себя копанием в книжной пыли, потому что успел загореть так, словно все это время провел на пляже или в солярии. От загара черты его лица обострились. И вообще он выглядел худым и усталым. Анна даже мысленно позлорадствовала над ним. Соболев при ней просмотрел готовую курсовую работу. Именно просмотрел, а не прочитал – слишком быстро листал, зато задал несколько вопросов, ради ответов на которые Анне пришлось снова засесть в библиотеке, а уже ночью перед защитой переписать текст своего выступления. Обиднее всего было то, что все ее жертвы оказались напрасны. Защита курсовой прошла на удивление легко. От кафедры на ней присутствовал только сам полковник Проскурин. Кроме него в аттестационную комиссию входили два незнакомых Анне подполковника и сам Соболев. Вчетвером они выслушали доклад Анны – она жутко волновалась, тем не менее сумела рассказать о проделанной работе, почти не заглядывая в свои шпаргалки. Затем слово взял Соболев. В целом он положительно охарактеризовал представленную ею работу, но говорил как-то вяло. По мнению Анны, ее труд заслуживал более высокой оценки. Затем подошло время вопросов. Но начальник кафедры демонстративно хранил молчание, а подполковники о чем-то пошептались между собой и после недолгого совещания выставили оценку «отлично». Анна, настроившаяся на настоящий научный диспут, осталась, мягко говоря, разочарована. Тем не менее на выпускном курсе она снова взялась писать диплом под руководством Соболева. Защита дипломной работы мало отличалась от защиты курсовой. Разница состояла лишь в том, что на этот раз аттестационная комиссия была чуть шире по составу. Но теперь Анна уже знала, что и диплом, и курсовую она писала по темам, предложенным военной разведкой, как и то, что ее научный руководитель является кадровым офицером-разведчиком и после окончания института она также станет сотрудницей ГРУ – распределение состоялось за месяц до защиты дипломных работ…

– Леди и джентльмены, наш самолет приступил к снижению. Просим вас пристегнуть ремни и привести спинки кресел в вертикальное положение… – объявил записанный на пленку голос бортпроводницы на английском и русском языках, и Соболь сейчас же открыл глаза.