Евгений Сухов - Власть и масть

– А кто, простите, ваш отец?

– Русский генерал.

– Русский генерал, говорите, – стараясь подавить наступающую тревогу, проговорил Экельн. – Вот только не знаю, где я мог его повстречать.

– Возможно, вы могли видеть его в Германии.

– Хм, весьма сомнительно. Ваш отец воевал в Германии?

– Да, – охотно отвечал молодой человек.

– Вряд ли я мог его видеть, на той войне я был всего лишь рядовым интендантом и волочился в обозе, – слукавил Экельн. – Потом некоторое время был в плену у американцев, а затем вернулся домой.

– Возможно, вы его там и видели. Отец мне как-то рассказывал о том, что незадолго до окончания войны он занимался поисками и спасением австрийских реликвий.

Губы невольно свела судорога.

– А он вам сказал, что это были за реликвии?

– Какие-то христианские ценности.

– Уж не в Нюрнберге ли? – старался Экельн не выдать своего волнения.

– Верно, в Нюрнберге, – удивленно протянул мужчина. – Только откуда вы это знаете?

– В нашей прессе кое-что об этом писали, – неопределенно протянул Ланц Экельн.

Вспомнилась прохладная ночь конца апреля. Темный Нюрнбергский подвал, и громадная тень, блуждающая по его коридорам. Тогда они думали, что это бродит душа одного из мучеников, замурованных в толстые каменные стены. И только по прошествии многих лет в одном из музеев Австрии Экельн случайно увидел портрет Фридриха Барбароссы и к своему немалому удивлению узнал в нем призрак, встреченный однажды в подземелье. Видение появилось в тот самый момент, когда они вошли в хранилище. Фигура фантома была размазана, но можно было понять, что на его плечах тяжелые латы. Зато лицо было вычерчено в малейших деталях. Застыв от ужаса и позабыв про оружие, они с раскрытыми ртами наблюдали за тем, как привидение передвигается по комнате, затем, развернувшись, оно растворилось в каменной кладке.

И вот теперь память угодливо подбросила ему очередную головоломку: человек, стоявший перед ним, очень напоминал русского офицера, с которым он в конце войны столкнулся в хранилище Нюрнбергской крепости, когда по приказу фюрера должен был спасти Копье судьбы. Разве мог бы он тогда предположить, что его всю жизнь будет преследовать взгляд русского, сжимающего в руках Копье судьбы.

Сейчас, глядя на молодого мужчину, он как будто бы заново пережил ту минуту: выпущенная очередь расщепила коробку, в которой лежало Копье судьбы, и лишь царапнула его металлическую поверхность. Русского уберегло чудо. Или тень Фридриха Барбароссы?

Не менее странно выглядело и то, что многие десятилетия они, оказывается, были связаны между собой невидимыми нитями, и вот теперь к нему явился уже его сын, чтобы во второй раз подарить надежду.

– Разрешите представиться: Ланц Экельн, бизнесмен.

– Алексей Саторпин, – сдержанно отвечал молодой человек.

Ланц Экельн понимающе закивал: значит, фамилия того офицера Саторпин.

– Знаете, я и сам занимаюсь коллекционированием реликвий. У меня имеется весьма солидная коллекция.

– Вот как, и что у вас есть?

Крючок был заброшен, осталось только осторожно потянуть леску, чтобы наживка не сорвалась.

– Кусок ткани с хитона преподобного Андрея, потом щепа из Гроба Господня…

– О! – уважительно протянул новый знакомый.

– …Кинжал Карла Великого, – принялся перечислять Экельн. – Затем крест, с которым Фридрих Барбаросса отправился в свой крестовый поход. Я уже не говорю о более мелких вещах, которые, впрочем, тоже стоили мне немалых денег.

– Даже одной из перечисленных святынь было бы достаточно, чтобы сказать: ваша коллекция бесценна, – сдержанно заметил Саторпин.

– О, да! – живо отозвался Экельн. – Но я, как и всякий коллекционер, стараюсь расширить свою коллекцию и не жалею для этого денег.

– А что бы вы сказали, если бы я вам предложил и вовсе уникальную вещь?

– Готов выслушать ваше предложение, – охотно отозвался Экельн, чуток подавшись вперед. – Это мощи какого-нибудь святого в золотой рамке? Я угадал?

Новый знакомый негромко рассмеялся, глянув в сторону. Банкет приближался к завершению, – официанты в ярко-красной униформе убирали со столов посуду.

– Не совсем. Но уверяю вас, что эта вещь значительно лучше мощей.

– Вот оно как, вы меня заинтриговали, молодой человек. Что же это может быть?

– Я бы вам предложил продолжить разговор за пределами этого здания, – загадочно сказал Саторпин.

Ланц Экельн весело рассмеялся:

– Боитесь, что нас подслушивают? А вы осторожный человек, меня это вполне устраивает. Что ж, пойдемте, прогуляемся.

Вышли на улицу. Не сговариваясь, направились в сторону небольшого, хорошо освещенного сквера. Скамью выбрали в глубине, вдали от случайных глаз.

– Так что вы мне можете предложить? – не скрывая нетерпения, спросил Ланц Экельн.

– Вещь настолько уникальна, что мне бы не хотелось говорить о ней, пока я не узнаю о вашей финансовой состоятельности.

– Ах, вот оно даже как, – не скрывая удивления, протянул Экельн, откинувшись на спинку скамейки. – Вижу, что вы действительно настроены очень серьезно. Вы что-нибудь слышали о компании «Строительные технологии Германии»?

– Разумеется.

– Так вот, у меня главный пакет акций этой компании, а это без малого шестьдесят процентов.

– Тогда вы вполне платежеспособный клиент, – усмехнувшись, сказал Саторпин.

– Давайте не будем терять время и сразу перейдем к делу, признаюсь, вы меня очень заинтриговали.

– Ну что ж, я не против… Я могу предложить вам Копье судьбы.

Брови Экельна невольно поползли вверх.

– Я не ослышался, вы сказали: Копье судьбы?

– Да, вы не ослышались, – спокойным тоном погасил удивление собеседника Саторпин.

– Но, насколько мне известно, Копье судьбы находится в Хоффсбургском музее.

– Смею вас уверить, что в Хоффсбургском музее всего лишь искусная подделка, и я могу вам это доказать, как только мы сговоримся о цене и я получу задаток.

– Вы смотрите далеко… Но кто вам поверит, что это не подделка?

– Вы хорошо знаете историю Копья судьбы?

Ланц Экельн лишь скривился. Вряд ли Саторпин мог по достоинству оценить его улыбку.

– Разумеется, я ведь немец.

– Тогда вам должно быть известно, что, прежде чем попасть в Хоффсбургский музей, Копье судьбы побывало у американцев.

– Конечно, по этому поводу даже была соответствующая экспертиза, и австрийцы признали, что копье подлинное. Вы хотите сказать, что американцы передали в Австрию искусную подделку? Я правильно вас понял?

– Неужели вы думаете, что американцы так легко расстанутся с такой ценнейшей находкой?

– Вы ставите меня в тупик. Конечно, американцы не та нация, чтобы расставаться с реликвиями подобного рода, но в данном случае копье просто уникальное, и вряд ли они смогли бы оставить его себе. Хотя, – Экельн на минуту задумался. – Кто его в действительности знает, как там было на самом деле.