Сергей Зверев - Холодная ярость

– К сожалению, в данный момент это невозможно. – Заместитель командира пытался не отступать от намеченного плана разговора.

– Почему? – наивно поинтересовалась Кондратьева.

– Подразделение, где служат ваши сыновья, на сегодняшний день находится на плановых учениях, – уверенно гнул свою линию офицер, и Вероника Николаевна поставила первый капкан:

– Где? – все с той же наивностью поинтересовалась она и тут же достала мобильный телефон. – Алло, такси? Такси? Примите заказ, пожалуйста… – Она вопросительно глянула на подполковника и выразительно постучала по циферблату часов. – Время – деньги… – шепотом поторопила она собеседника. – Где?

– Э-э-э-э… – растерянно проблеял главный воспитатель части, который явно не был готов к такому повороту событий. – Ну-у-у… Эта информация не подлежит разглашению, – нашелся он. – И потом, вас туда все равно не пропустят, – добавил подполковник для вящей убедительности.

– А звонок туда пропустят? – Кондратьева продолжала загонять мужчину в угол.

– Военнослужащим запрещено пользоваться мобильной связью на учениях, – подполковник с сожалением пожал плечами.

– Об этом я как-то догадалась, – капризно закивала головой Вероника Николаевна. – Пятые сутки не могу дозвониться до сына и узнать, где он и что с ним. Меня другой номерочек интересует – дежурного той части или полигона, где наши дети проходят учения. – Она наивно глянула на подполковника. – Не подскажете матерям, товарищ заместитель командира по воспитательной работе? Пусть там моего Сашку к трубочке позовут, а я уже проведу с ним свою воспитательную беседу. Разъясню, как волновать больную мать-сердечницу. Какой, вы говорите, номер? – Кондратьева пытливо глянула на подполковника.

– Послушайте, женщины, – сурово начал контрнаступление загнанный в угол офицер, – чего вы от меня хотите?

– Мы хотим увидеть или хотя бы услышать наших детей, от которых нет вестей уже почти неделю. – Вероника Николаевна не собиралась отступать. – Или хотя бы узнать, где они и что с ними.

– Ваши сыновья служат в армии. – Подполковник сурово сдвинул брови. – Я повторяю: в ар-ми-и, – сказал он раздельно. – Возможно, вы плохо понимаете, что это значит…

– Это значит, – резко перебила офицера Вероника Николаевна, – только одно: поскольку, как я поняла, вы не намерены ничего говорить, то тогда я вам скажу. – Противник был повержен, и Кондратьева перешла к содержанию своего ультиматума: – Если мой и вот ее сын, – Кондратьева ткнула пальцем в Антонину Тимофеевну, – не объявятся или не позвонят до завтрашнего утра, я вам обещаю устроить ба-а-а-а-альшой скандал. – Условия капитуляции были довольно мягкие. Во всяком случае, она давала военным запас времени. – Поверьте мне, что лучше до этого не доводить. У меня есть много возможностей подключить к поиску прессу, телевидение и просто влиятельных людей. – Она снова потрогала массивное золотое украшение на шее, давая понять, что она птица высокого полета. – Завтра в девять ноль-ноль я вам позвоню. – Какой у вас номер?

Подполковник стал растерянно диктовать цифры…

Виктор Викентьевич Еременко парил над ледяной пустыней. Снегоход на поворотах то и дело выбрасывал из-под полозьев искристые кристаллики льда, которые звенели в воздухе, словно сотни маленьких серебряных колокольчиков. И такие же счастливые колокольчики вибрировали в душе Виктора Викентьевича. И было от чего.

Еще каких-то полчаса назад он едва не погибал от холода и усталости, плетясь за О’Брайаном по заснеженной пустыне. В метель, в снегопад, без карты, без продуманного маршрута и вообще – без более-менее ясной цели. Он, как дурак, шел к какому-то мифическому побережью, вперяясь глазами в могучую спину ирландца и с трудом соображая от усталости, как и что ему, новоявленному мультимиллионеру, делать дальше? Как не погибнуть в этой чертовой Гренландии? Как выжить? Потому что сейчас, когда в десятке километров его ждали миллионы, а вместе с ними – теплый берег, солнце, пальмы и прочие атрибуты красивой жизни, – погибать Виктору Викентьевичу хотелось меньше, чем когда бы то ни было…

И вот она – удача! Да еще какая удача! Сейчас Виктор Викентьевич готов был поверить и в бога, и в черта, и в ангела-хранителя, и в кого только угодно. Еще бы! Нарваться посреди заснеженного острова, размером с пол-Австралии и населением в сорок тысяч человек на бесхозный снегоход, да еще исправный, да еще с полным баком горючего – это ли не сверхъестественные чудеса?

Плюс ко всему – ракетница, которая так здорово помогла Еременко избавиться от надоедливого крепыша-напарника, компас, карта с прочерченным маршрутом, запас продуктов, которые голодный ирландец так и не успел доесть.

При воспоминании о продуктах у Виктора Викентьевича сильно засосало под ложечкой, и мультимиллионер решил сделать привал. Он так торопился покинуть место своего сражения, что забыл и об усталости, и о голоде, и о холоде. Но сейчас, когда под рукой есть и техника, и еда, следовало остановиться и поразмыслить, что делать дальше.

Снегопад прошел окончательно, даже местами сквозь тучи стало проглядывать солнышко. Видимость существенно улучшилась, погони за Еременко не было, можно было спокойно перекусить, отдохнуть и обмозговать ситуацию.

Что имел Виктор Викентьевич, кроме снегохода, карты и консервов?

Во-первых, документы и паспорта разных государств и на разные фамилии. Так что если он появится в каком-нибудь местном поселке как гражданин Боливии Сальватор Санчес, то никто не заподозрит, что он и Еременко – одно лицо. И, стало быть, никакая власть, полиция, посольства и прочие органы никак не узнают о том, что Виктор Викентьевич Еременко жив-здоров и невредим.

Во-вторых, кроме заграничных паспортов, у новоявленного мультимиллионера при себе имелась кругленькая сумма наличных. Уплетая разогретые химическим способом консервы, Виктор Викентьевич достал и тщательно пересчитал всю имеющуюся у него наличность, а именно – пять пачек стодолларовых купюр и одна – пятидесятидолларовых. По сто банкнот в каждой. Итого – ровно пятьдесят пять тысяч баксов. Очень даже неплохо.

В голове Виктора Викентьевича тут же созрело оптимальное решение. Нужно было добраться до какого-нибудь более-менее крупного поселка, дождаться, пока стемнеет, зайти в супермаркет, или что там будет, а еще лучше в небольшой магазинчик, чтобы привлекать к себе внимание как можно меньшего количества посторонних, купить подходящую местную одежду, заткнуть продавцу рот сотней долларов и перво-наперво отогреться, отъесться и отоспаться в какой-нибудь гостинице на нормальной кровати.

Это первое, что следовало сделать сегодня. А уж завтра можно было осмотреться, поразнюхать обстановку и нанять какого-нибудь местного пигмея, чтобы совершить экспедицию за спрятанным остатком денег и компакт-дисками. Все просто и предельно ясно. Понятно, что самого Виктора Викентьевича Еременко как одного из пассажиров разбившегося авиалайнера будут искать какое-то время, но через неделю-другую прекратят это дело как бесперспективное и посчитают пропавшим без вести. Считай – погибшим. Что новоявленному мультимиллионеру было очень даже на руку.