Вячеслав Денисов - Топор правосудия

Подозрительно посмотрев на Антона, они утонули в глубине притона. Струге вынул телефон и стал спускаться по лестнице.

– Марков? Это опять я – Антон Павлович. Слушай, мне тут один знакомый позвонил, что на Малой живет. Говорит, от районных ментов помощи ждать – легче повеситься. В пятнадцатом доме, в восьмой квартире, наркоманов с порошком – целая рота. Предполагает, что и оружие есть. Ты бы послал туда нарядец какой, а? А то позвонит мужик в областную управу, нажалуется за бездействие… Это ты уж сам разбирайся – кому он жаловался и кто не принял меры!

Итак, Выставочная, дом пять. Наверное, худшего названия для адреса найти сложно. «Ты где живешь?» – «На Выставочной». – «А, это где все квартиры выставляют?» Вряд ли Синий и Перец сейчас об этом задумывались. Улица в пяти минутах ходьбы от Малой. Где же искать в этом пятом доме?

Три подъезда, дом еще старше предыдущего. Эдакий образчик переходного периода от сталинского ампира к хрущевской недоношенности.

Самое ужасное в ситуации заключалось в том, что помощи ждать было неоткуда. Глупо оповещать правоохранительные органы о том, что в суде похищен не компьютер, не калькулятор и не норковая шапка. Похищены материалы, на основании рассмотрения которых опасный преступник должен быть предан суду. А такая огласка означала для Струге только одно – позорную отставку. Заканчивать свою карьеру подобным скоропостижным образом Антон не мог. И только это обстоятельство заставляло его, безоружного, заниматься очень странным для судьи делом.

Он перестал раздумывать о точном адресе сразу, едва увидел припаркованную у последнего подъезда новенькую «десятку». В уголовном деле, которое он совсем недавно закончил рассматривать оправданием Семенихина, значилось, что он был задержан на автомобиле «ВАЗ-2110», принадлежащем подозреваемому. Перепутать номер было бы трудно, так как под бампером «Жигулей» значились три цифры – 444. Любимый номер токийской «якудзы». Нахождение у дома номер пять по улице Выставочной такой машины и наркотические показания «оленя» из притона объяснить одним совпадением было нельзя.

Значит, третий подъезд. Но в нем пятнадцать квартир, и рассчитывать на то, что со свободным проникновением в нужную квартиру повезет так же, как на Малой, уже не приходилось. Семенихин и этот неизвестный Перец чувствуют себя довольно уверенно, если способны самостоятельно перемещаться на транспорте. Значит, наркотики они не принимали.

«На работе – ни капли в рот». В сегодняшнем контексте это звучало как – «ни куба в вену». И что там за шмотки, от которых ломится вся полезная площадь квартиры? Рука Антона опять потянулась к телефону, но сейчас он ее отдернул, словно прикоснувшись к оголенному проводу. Как только о цели поиска Струге узнает первый попавшийся милиционер – все пропало. Дальше можно уже не стараться. Возможно, что и дело найдется в пять раз быстрее, но тогда это будет уже неважно.

Проходя мимо машины, Антон стянул перчатку и положил руку на капот. Назвать его теплым было нельзя, однако все говорило о том, что хозяин покинул авто совсем недавно.

«Я опоздал на Малую на самую малость, – заключил Антон, входя в подъезд. – Если они приехали оттуда сразу сюда, то здесь находятся не более трех минут».

На первом же этаже он почти лоб в лоб столкнулся со спускающимся дедком.

– Ты не из милиции? – поинтересовался старик.

«Они что, сговорились сегодня»?

– Смотря по какому поводу, – уклонился от дачи показаний Струге. – Вы вот, по какому случаю ее ждете?

– А тут только один случай может быть! – У старика под курткой виднелся ряд медалей. В последнее время в таком виде пожилые люди обычно ходят платить за квартиру или жаловаться в мэрию. Ну, понятно, еще в милицию. – Если бы вы Витьку из сороковой квартиры посадили год назад, то и людям бы спокойно жилось!

Струге почувствовал такое угрызение совести, словно это он не посадил Витьку.

– А что, опять бузит? – спросил он, применяя глагол, который можно было безошибочно применять для определения любого противоправного поступка.

– «Бузит…»! – передразнил ветеран. – Палят, как на Первом Белорусском! Куда вы, милиция, смотрите?!

У Струге зашевелились под шапкой волосы. Быстро задав уточняющий вопрос, он понял, что палить начали только что.

– Быстро звони в милицию! – рявкнул Антон и побежал на второй этаж. – Куда пошел?! В квартиру любую зайди и набери ноль-два!

– А хрен тебе с маслом! – послышалось снизу. – Тут телефоны еще в прошлом году отключили!..

Семенихин, известный в своем кругу как Синий, и Витя Перец вышли из машины и зашли в подъезд. В последнее время оба сильно нервничали. Семенихин чудом избежал очередной отсидки лишь благодаря тому, что дело рассматривал известный в городе судья Струге.

Три месяца назад он был задержан патрулем вневедомственной охраны. Менты выехали на сообщение своего оператора на сработавшую сигнализацию одной из квартир. Ничего не подозревая о том, что соседнюю квартиру «обносят» двое придурков, Олежек Семенихин сидел в другой – напротив – и пил пиво с бывшим зоновским товарищем. Оба загремели на «общак» по «наркотической» статье. Каких-то пятнадцать граммов беспонтовой марихуаны, что они не успели сбросить в момент задержания, определили их дальнейшую судьбу на два года. Эти же самые два года оказались неплохим санаторием для восстановления подорванного наркотиками здоровья. В зоне с «отравой» было туго; более того, сама зона была «сучьей», поэтому особо разгуляться не пришлось. Они освободились и полностью избавились от наркотической зависимости. Это тот случай, когда «тюрьма исправляет». Оказавшись на свободе, Семенихин занимался не потреблением, а распространением. Уже через месяц он понял, что продавать и наживать скромный капитал гораздо выгоднее и приятнее, чем тратить деньги, уничтожая собственное здоровье.

Синий занимался исключительно оборотом мелких партий героина и гашиша, в то время как его лагерный друг не брезговал и другими способами улучшения своего материального положения. Однако и Перец не избежал ударов коварной судьбы. Буквально через неделю после того, как Олежку выгребли из подъезда его дома, он сам оказался в опальном положении. Очень удачный «влом» в квартиру, где живет богатая армянка, принес долю в пять тысяч долларов, но отправил несчастного Перченкова в скитания. Двоих подельников арестовали, потом одного выпустили. Скорее всего, того, кто и назвал имя Перца как третьего участника махновского налета на квартиру армянки. Перца объявили в розыск, но истинную причину такой лютой ненависти властей к другу Семенихин не знал.

Но это случится только через неделю. А в тот злополучный для Олежки вечер он спокойно пил пиво с Перцем, подсчитывал прибыль, а друг рассуждал о том, как бы однажды правильно обнести квартиру, которая была расположена напротив.