Вячеслав Денисов - Последнее слово девятого калибра

– Да, да да!.. – засуетился Лисс. – Конечно. И куда я его засунул? Наверное, в стол. Понимаете, вчера контракт выгодный подписывал. Я по природе человек рассеянный. Где делом занимаюсь, там и вещи оставляю. Александр Александрович, где я вчера контракт подписывал?

– За этим столом, – выдавил стоящий в дверях Бес.

– Значит, паспорт в столе, – решительно заявил Михаил Юльевич, выдвигая ящик. Документ действительно лежал в столе. На имя Меньшикова Максима Андреевича. Второй, на имя Михаила Юльевича, находился в кармане пиджака. И только сейчас Лисс подумал о том, что любая из двух фамилий, записанная этим парнем в результаты «поквартирного» обхода, может оказаться роковой. – Странно, но его и в столе нет…

Недоступ втянул через зубы воздух. Ему больше всего сейчас хотелось оказаться дома и сесть за стол. Он так бы и сделал, на работе его поздравили и отпустили домой еще с утра. Более того, ничего не мог изменить даже бомж, сообщивший о своей чудной находке. Однако Недоступ поехал к речке. Идея выпивать дома за свое здоровье в тот час, когда друзья по ГУВД сбиваются с ног, ковыряясь в сугробах по пояс, показалась ему зазорной.

– Знаете, люди в соседних домах совсем не были против того, чтобы мы с коллегой осмотрели внутренние помещения…

Лисс развел руками, словно говоря – а чем, собственно, я лучше людей в соседних домах? Он был категорически против того, чтобы эти двое шарахались по комнатам в доме, однако было бы глупо сейчас отказать им в этом. Вряд ли они найдут нечто примечательное, относящееся к событиям на берегу речки. Если, конечно, Бес не принес из ванной и не бросил посреди спальной полуразложившуюся ногу Чирья или Боли.

– Значит, хозяин – Конопулос? – уточнил Недоступ, записывая на ходу фамилию в папку. – А ваша?

– Аристарх Макарович Новиков.

– Очень распространенное на Рублевском шоссе имя, – качнул головой Недоступ. Он все меньше и меньше нравился Лиссу. – А это что?

Толкнув дверь, он остановился на пороге. Невероятно дорогая резная кровать стояла у стены просторной комнаты. У кровати находились тумбочка и две довольно большие пальмы. Более никакой мебели в комнате не было. Если не считать мебелью нескольких портретов, развешанных вдоль стен. Скользнув по ним взглядом, Недоступ повторил вопрос. Лиссу уже давно хотелось дать команду охране, чтобы они взяли двоих нагловатых мусоров за шиворот и вытолкали взашей на улицу. Однако этого не позволяла сделать выбранная роль добродушного управляющего. Он со своим боссом – законопослушные, порядочные люди. Зачем же требовать постановление на обыск и лишний раз напрягать власть? Более всего раздражало то, что этот проходимец с погонами капитана уголовного розыска думает о том же самом, поэтому пользуется этим вовсю.

– Это – спальня Конопулоса, – пояснил Лисс таким тоном, словно объяснялся с детьми. Если в комнате есть кровать, зачем спрашивать о ее предназначении?

Все двинулись вниз по лестнице. Вскоре Недоступ, его коллега, Лисс и Бес оказались рядом с ванной. Распахнув в нее дверь, опер осмотрел ее и равнодушно отвернулся. Заметив рядом еще одну дверь, толкнул и ее. Некоторое время он с глупым видом разглядывал ее убранство, потом вздохнул и направился к выходу. За его спиной Лисс и Бес перекинулись быстрыми взглядами. Молодой оперативник из команды Недоступа, конечно, ничего не заметил…

– Можно узнать, что вы ищете? – спросил Лисс. – У меня такое чувство, будто соседи донесли в налоговую инспекцию, что в моем подвале случайно затерялся поддон долларов.

– Рутина, – сквозь зевоту выговорил Недоступ. Своим видом он напоминал дегенерата, набранного в милицию по объявлению. – Мы сами не знаем, что ищем. Порядок такой. Посмотреть и убедиться в том, что все в порядке. Пошли, Бортников, нам еще десять домов обойти нужно…

На самом выезде из центральной части города «девятку» с задремавшим в ней Ремизовым остановили сотрудники ГИБДД.

– Ну, вот, опять шмон, – вздохнул, притормаживая, водитель. – Сейчас на каждом углу будут тормозить и документы листать. Зачем они останавливают, если все равно толком не могут протокол составить? Их с этим новым кодексом так озадачили, что они по полчаса стоят, в небо смотрят и думают – как сформулировать причину задержания. Раньше проще было: «Оп! Стоять, бояться! Почему нарушаем?» А чего «нарушаем»? И спросить-то как-то неудобно. Денег даешь и дальше едешь. Сейчас: «Оп! Стоять! Батька думать будет»…

Недовольно хмыкнув, водитель вынырнул из-за руля.

Наблюдая из-под полуопущенных век за событиями на улице, Комик думал о том, что делать, если сейчас пригласят выйти из машины и попросят вывернуть карманы. Тут деньгами не обойдешься. Над обнаруженным «ТТ» они долго думать не будут. Менты вообще долго никогда не думают. Мигрень начинается.

Однако обошлось.

Водитель, растирая замерзшие уши, прыгнул за руль и рванул с места.

– Сейчас всех тормозят, – объяснил он. – В Филях двоих жмуриков обнаружили, поэтому кругом шмон. И еще какого-то угольного дельца ловят.

«Очень интересное известие, – подумал Ремизов, втискивая подбородок под воротник пуховика. – А я, дурак, в прокуратуру звонить собирался… Тут без меня знатоков хватает. А жмурики, конечно, Чирей и Боль…»

От дремоты не осталось и следа. Теперь нужно ступать, как по болоту, – осторожно, точно выбирая место для следующего шага.

Первые подозрения зародились в душе Недоступа именно в тот момент, когда он впервые увидел Новикова. Когда же он осмотрел спальню, его обожгло, как током из розетки. Он все понял . Ему поскорее хотелось покинуть этот дом, набрать номер Выходцева и наесться снега. Но ему нужно было играть до конца. Когда он спустился в ванную, его оглушило страшное понимание того, насколько странными иногда бывают стечения обстоятельств. Он уже ни в чем не сомневался, когда, с бьющимся сердцем, втягивал носом воздух и толкал дверь соседней с ванной комнаты. Вид этого помещения поставил точку в череде его размышлений. Зевая и произнося глупые фразы, он желал лишь одного: чтобы этот «управляющий» и его человек, под отворотом пиджака которого топорщилась кобура, не заметили яростного биения его сердца. Сыщик понял если не все, то уже почти все, и сейчас желал лишь поскорее выйти за ограду этого дома. Он сам, в радости наступившего дня рождения, и его коллега, выхваченный по дороге из дома, были вооружены лишь кожаными папками и авторучками. Грубейшее нарушение всех писаных и неписаных милицейских законов, ошибка, которая сейчас могла стоить жизни.

– А как же паспорт? – спросил «управляющий». – Пойдемте, я вам его покажу. Порядок есть порядок.

Недоступ не успел даже поднять руки, чтобы отрицательно помахать рукой – «да бросьте, все и так в порядке!», как его коллега быстро пошел вслед за тем, кто назвался Новиковым.