Вячеслав Денисов - Особо опасная статья

– А вот этого не надо, – предупредил Суконин. – Нет ничего проблематичнее, чем неадекватно настроенный на борьбу подзащитный…

– Трое суток! – рявкнул Архаев, у которого после баланды и квашеной капусты уже начинались симптомы просыпающейся язвы.

На том и порешили, хотя Феликсу стоило усомниться в той легкости, с которой правозащитник дал на это свое согласие.

Телефон Саланцева зазвонил в тот момент, когда они с Кряжиным и Сидельниковым уже собирались к Кайнаковым. «Да, да, спасибо, понял», – сказал сыщик, зажал трубку рукой и повернулся к следователю:

– На мое имя ночью пришел факс из Франции и пять минут назад – из ГУВД.

– Теперь понял, почему ваша зарплата в десять раз меньше, чем у французских ментов? Пусть скинут информацию на мой факс. Сейчас.

Через пять минут они сидели, затаив дыхание, и рассматривали три уложенные рядом фотографии. На одной человек был снят в тот момент, когда рассматривал дом Кайнаковых, на второй – с пояснениями из картотеки ГУВД Москвы, и на третьей – у планки с ростомером и баннером в углу снимка: Saint-Tropeze, 2001, 8 novembre.

И на всех трех фотографиях было изображено одно лицо. Лицо бывшего российского уголовника, а ныне – преуспевающего бизнесмена, подданного Франции Олега Матвеевича Немирова.

В школе с Феликсом Архаевым был он. Это его мужской статью восхищалась Сандрин Вишон. Это он вольготно действовал здесь так, словно находился у себя, в Ницце, а не в Москве после длительной отлучки. И уже нет никаких сомнений в том, что это Немиров вел телефонные переговоры с Кайнаковыми и Кряжиным.

– Узнай немедленно на таможне, когда он прибыл в Москву, – распорядился Кряжин. – Какова цель его приезда и вероятные сроки возвращения во Францию, – и повернулся к Сидельникову: – Проверить все гостиницы и места аренды автотранспорта. Имя он использует, разумеется, не свое, поэтому начинать нужно с арендаторов, и целью поиска должен явиться серебристый «Мерседес». Найдешь контору, где был взят на прокат «мерин», узнаешь имя. Будешь знать имя – узнаешь, где он остановился, хотя я голову даю на отсечение, что ни в одну из московских гостиниц он не входил.

– Разумеется, если он круглосуточно на телефоне, – накидывая куртку, заметил Сидельников. – В гостинице это невозможно.

– С их несколькими транзитными узлами связи можно сидеть даже в соседнем кабинете и слушать наши разговоры через стену.

Через сорок минут они были в квартире Кайнаковых. Альберт Артурович пытался неудачно скрыть последствия ночного запоя и теперь выглядел еще ужаснее, чем в первый день знакомства с Кряжиным. Тот окинул его равнодушным взглядом, в лучах которого один Саланцев угадал брезгливость, и уселся на свое привычное место – перед столиком, на котором стоял телефон с параллельным устройством.

– Ночью они вам звонили, чтобы вы не знали покоя и думали о задании для Трошникова каждый час. «Сможет – не сможет?» – думаете вы, и тут вам напоминают о том, что нужно приложить еще больше усилий. Я вас не корю, сын пропал у вас, а не у меня. – Следователь расстегнул папку и вынул из нее фотографию Немирова. Ту, где эмигрант опирался на дверцу серебристого «Мерседеса». – Вам знакомо это лицо?

Сначала фото изучила Ангелина Викторовна, потом Кайнаков. Кряжин выискивал в их глазах проявления паники или удивления, однако не увидел ничего, кроме спокойного мерцания солнечного зайчика от оконного стекла.

Нет, этот человек им незнаком.

– Кто это? – отважился президент.

– Пока не знаю, – выдержав столько времени, сколько это нужно, чтобы окружающие не забыли вопрос, ответил следователь. – Но этот человек смотрит на ваши окна.

Трясущимися руками Кайнакова снова сгребла лист и уперла в него влажный взгляд. Из ее уст вылетело что-то очень похожее на «боже мой», и она передала фотографию супругу. Тот, не глядя, вернул снимок на стол.

– Что еще говорили похитители? – спросил Кряжин.

– Ничего нового, – сказала Кайнакова, отводя глаза. – Чтобы вы не мешали процессу и чтобы мы прилагали все усилия для того, чтобы вы не проявляли ненужной инициативы…

Президент поджал губы и бросил в сторону жены осуждающий взгляд.

– … что они не хотят осложнений…

– Геля, довольно фантазий! – не выдержал Кайнаков.

Кряжин встал и направился к выходу. Следом за ним вышли оперативники. Следователь мурлыкал под нос: «… и я еду в церковь воровать невесту…», Саланцев смотрел, как стремительно пролетают в дверях лифта полоски света этажей, наклонил голову к стене и спал. Есть люди, которые высыпаются всегда, потому что точно знают, где расположена «кнопка сна», на которую можно нажимать в любой удобный момент.

Через пару минут он уже бодро сидел за рулем «муровских» «Жигулей».

– Что вы сейчас делали? – Саланцев развернулся назад, и Кряжин увидел в его глазах красные прожилки.

– Проверял кое-что, – вынув пистолет, следователь осмотрел магазин и снова вбил его в рукоятку. – Хочешь мира, готовься к войне, мой мальчик. Вы не слишком заняты следующие два дня?

– Мы ездим по городу уже три часа, – не выдержал Сидельников, убирая руки от руля. Машина шла безупречно, гораздо ровнее, чем была выстроена Тверская. – Я уже дважды пересек Москворецкий мост, трижды проехал по Дмитровке, столько же раз останавливался у ворот прокуратуры, еще дважды мы миновали Факельный и сейчас снова прикатили на Дмитровку.

– Езжай ко мне домой.

– На Факельный? – скрывая раздражение от упрямости «важняка», поинтересовался опер.

Все трое поднялись в квартиру Кряжина, он захлопнул дверь и включил в коридоре свет. А потом стал давать распоряжения.

Саланцеву он велел остаться в квартире, Сидельникову – садиться в машину и уезжать прочь. Но недалеко, потому что ровно через десять минут оперативник должен вернуться, остановить машину в соседнем дворе и обойти дом следователя с другой стороны. Там есть маленькая, покосившаяся беседка, выкрашенная в зеленый цвет двадцать четыре года назад, а потому ныне бесцветная. В беседке будет спать алкоголик по имени Савелий с красным родимым пятном на правой половине лица. Савелию нужно дать пятьдесят рублей, и часа два его не будет. Если он вернется, ему нужно будет снова дать пятьдесят рублей. А в свободное от этого время Сидельников должен находиться в беседке и наблюдать за входом в сквозной арочный проезд. Заодно посматривать на окна Кряжина и своевременно делать выводы из складывающейся обстановки. Телефон есть в квартире, мобильные у всех с собой. На связь выходить каждые двадцать минут.

Саланцеву было понятно все, Сидельников же замялся.

– Мой юный друг, – ответил Кряжин. – Я живу в этом доме сорок два года. И с тех пор, как я стал осознанно улыбаться людям, в моей памяти осталось два эпизода. Падение с ледяной горки в шестьдесят девятом и Савелий, спящий в беседке.