Вячеслав Денисов - Особо опасная статья

Некоторые в таком гостиничном номере согласились бы жить всегда. В смысле – зарегистрироваться для постоянного места жительства. Шелковые шторы с рисунками журавлей, задравших вверх клювы, резная кровать, циновки на полу вместо ковриков. На стенах – панно из натурального бамбука, исполненные со знанием дела и восточной одухотворенностью. В воздухе витает спокойствие и аромат Востока, точнее – наиболее приличной его части. Стойка с баром, на стойке – стакан с недопитым виски. Рядом бутылка, указывающая на марку: «White Horse». И блюдце с тремя ссохшимися ломтиками лимона. В прикроватной тумбочке – пара буклетов с видами Москвы и надорванная упаковка жвачки. В шкафу – сумка со сменой белья, кроссовками и спортивным костюмом.

В ванной – зубная щетка, паста, лосьон и станок для бритья. На крючке – белый халат, на полу – брошенное полотенце с логотипом гостиницы.

– Знаете что, коллеги, – обратился к сыщикам Кряжин, оставив дверь в ванную открытой, – надо ему повторить метод МУРа. Здесь и дверь более широкая!

– Но почему?! – взорвался зам. – Я все вспомнил! Я все признал!.. Я был неправ и в этом каюсь!

Сидельников схватил его между ног железной хваткой, зам побелел, задохнулся и на цыпочках пошел туда, куда ему показали. Сидельников вел его до самой двери и не отпустил, пока тот сам не вставил голову в проем.

Саланцев прилег плечом, и зам взмолился. Мольбы по адресу не дошли.

– Значит, говоришь, четыре дня его не видел? Горничные убирают номер каждый день в одиннадцать утра, независимо от того, есть в нем кто или нет. На полу в ванной – полотенце. Так посетители гостиниц в Европе показывают прислуге, что его нужно сменить. Это означает, что в номере был хозяин и он принимал душ уже после того, как горничные убрали номер. Дави, коллега.

– Он был!.. Я вспомнил… Он был пять часов назад. Забрал большую сумку и уехал. В номере был минут сорок… Но не больше! Я клянусь, не больше!..

Почему Немиров оставил в номере вещи? Не верил, что покидает ее навсегда? Костюм, майка… Опытный уголовник, тем более настолько опытный, как Немиров, никогда не допустит оплошности. И не забудет в очередной гостинице вещи, которые станут подарком для судебной экспертизы и прокурора-криминалиста. Вещи явно не свежие, костюм после очередной чистки ношен, кроссовки в легкой пыли. Любой эксперт, не говоря уже о Молибоге, в течение суток отождествит группу крови, состав пота объекта с имеющимися образцами и даже воспроизведет компьютерную модель походки хозяина кроссовок. И Немиров оставляет такие подарки? Нет, он явно намеревался вернуться. Не за жвачкой, конечно, и не за костюмом. Чтобы прибраться за собой – сделать то, чего не сделает самая исполнительная горничная. Стереть пальчики со всех плоскостей и граней, забрать все свои вещи, растереть и без того отполированный пол, словом, исчезнуть навсегда…

– Я жалобу напишу.

– Это, конечно, – согласился Кряжин. – Без нее никак.

И велел Сидельникову тотчас отвезти зама на Большую Дмитровку. И побыстрее. И поставить в фойе сотрудника из числа спецотдела по охране гостиничного комплекса. И объяснить, что, если у него в нужный момент вдруг откажет радиостанция, следующим местом его работы будет разгрузочная площадка «Москва-Товарная».

Они с Саланцевым дождались двоих «муровцев» из его отдела, вошедших в гостиницу по одному, и тотчас выехали на квартиру Кайнаковых. Кряжину позвонила Ангелина Викторовна, и состояние ее было близко к истерике. «Что случилось?» – спрашивал следователь. «Да приезжайте же быстрее!» – кричала она.

Немиров появился в гостинице через полчаса после того, как ее покинули Кряжин и Саланцев. Прошел через фойе, хотел вызвать лифт, но вдруг переменил решение и медленно двинулся к входу на лестницу. Миновал пролет и быстро спустился вниз.

Сержант у стеклянного уголка дежурного по гостинице что-то бормотал в радиостанцию, поднеся ее к самым губам.

И Немирову вдруг нестерпимо захотелось быстро покинуть гостиницу. Сержант мог говорить в черную штуковину что угодно: просить сменить его быстрее, делать регулярный доклад старшему о том, что на посту без происшествий, но Немиров уже ощущал то отвратительное чувство тревоги, которое преследовало его всякий раз, когда он чувствовал «гон».

Что он сделал неправильно? Он вывез из номера оружие, аппаратуру и все остальное, что ему могло пригодиться в этой стране. Осталась мелочь, которая не вошла в сумку.

Он был осторожен. Уже сутки не ездил на взятом напрокат «Мерседесе», и сейчас тот стоял на автостоянке близ Москвы-реки, в центре. Его салон протерт без лени. Там нет ни пылинки с его костюма. Да и сам костюм уже давно отдан в химчистку, чтобы из нее не вернуться. Много ли людей отдают чистить заведомо чистые вещи, а потом о них забывают?

Кряжин не угомонился, как обещал. Эта хитрая лиса оказалась не такой уж неповоротливой и глупой, какой казалась в первые дни. «Да», – говорит он, и нужно слышать – «нет», «Нет», – смиренно отвечает он, а на самом деле он кричит «ура». Теперь понятно, кто свернул недоумку Феликсу нос в Столовом переулке. А так хорошо все шло! Труп следователя обнаружен, и главная версия случившегося – служебная деятельность. У них это главная версия после чеченской. Подошвы бы стерли, ее отрабатывая.

Но «важняк» ушел, сломав челюсть недотепе-«пастуху».

А потом был Забавин. А следом сам Феликс. А вскоре «важняк» вышел и на него. Что будет завтра? С такими темпами, какие являет миру Кряжин, недолго вычислить и главного организатора всей этой затеи. Чего удивляться, если он уже разговор организовал между Кайнаковым и Устимцевым? Он, пожалуй, еще успеет все сделать до того, как Европейский суд вынесет решение по жалобе олигарха. А что будет потом?

А потом последует неувязка. Неразбериха, и первым в себя придет, конечно, Кряжин.

Очень хочется выпрыгнуть в окно. Сейчас. Выбить раму между третьим и четвертым этажом и спрыгнуть на крышу пристройки. А там – три метра до земли. Если гостиница не окружена, то он уйдет за две минуты…

«Если гостиница окружена? – одернул себя Немиров. – Черт побери, кажется, я начинаю гнать. Я чертовски устал. Как дальнобойщик, не выпускавший из рук руля трое суток подряд. И сейчас на меня с дороги бросился «черный пес», чтобы сожрать. Обычная байковская заморочка… Я просто устал. Но тогда почему перед дверью пятьсот двадать третьего номера смята половица? Горничную за это выставляют без выходного пособия…»

Он осекся и незаметно усмехнулся.

«Нет, ты гонишь. Немиров, ты в России, а не в Ницце».

Но что-то заставило его вынуть руку из кармана, где лежали ключи от номера, и он прошел дальше по коридору. Туда, где весело гудел пылесос.