Иван Стрельцов - Спасение по-русски

Солнечный диск сместился к западу, залив своим сиянием синие воды Индийского океана. Гигантские волны неслись к берегу со скоростью курьерского поезда, обрушивая на песчаные пляжи сотни тонн соленой океанской воды.

Среди этих блестящих гор появлялась и вновь исчезала небольшая яхта. Она то взмывала на вершину гребня, то срывалась вниз, подняв над собой сотни пенистых брызг.

С берега яхта казалась не больше игрушечного суденышка, ее борьба со стихией была увлекательна. Но даже увлекательное зрелище рано или поздно надоедает. Следивший за яхтой мужчина отошел от окна виллы.

Роберт Фулгам – тридцатидевятилетний мужчина отличного сложения, высокого роста, шатен, с волевым лицом, голубыми глазами, прямым носом, чувственными губами, на подбородке ямочка. Несмотря на привлекательность открытого лица, нельзя было не заметить на лбу три глубокие поперечные морщины, под глазами паутину трещин – микроморщины, виски, не по годам белые от седины.

Увидевший его впервые сразу догадается, что у этого человека жизнь не сахар. Его жизнь – постоянная война.

Одет был Фулгам в легкие брюки, белую рубаху с ослабленным галстуком, на ногах легкие туфли светло-коричневого цвета. Через спину тянулись ремни пистолетной сбруи.

Под левой рукой у него висел в подмышечной кобуре вверх стволом швейцарский пистолет «П-225», хромированный, с широкой ствольной коробкой, со специально подогнанной рукояткой. Мощное, надежное оружие. Под правой рукой висела гирлянда из пяти футляров для запасных магазинов.

Роберт Фулгам со своими людьми снимал небольшую двухэтажную виллу в фешенебельном районе Мапуту. Все восемь комнат были обставлены по последнему слову европейской моды: мебель из стеклопластика и кожзаменителей, искусственные паласы и цветной линолеум. Мощная дорогостоящая аудио– и видеоаппаратура, в каждой комнате кондиционер и телевизор. Кухня же и вовсе напоминала скорее кабину стратегического ракетоносца, нежели помещение, где готовят еду.

Но это была только вершина айсберга, самое главное располагалось в подвале. Узел радиосвязи, лаборатории, арсенал и даже кабинет для допросов (со звуконепроницаемыми стенами).

– Фотографии готовы, господин капитан, – наконец услышал голос своего подчиненного Фулгам. Он посмотрел на молодого человека в джинсовом костюме, с длинными волосами, затянутыми в тугой хвост, и серьгой в левом ухе. Тот больше походил на придурковатого студента, чем на агента контрразведки.

Взяв из рук юноши пачку фотографий, капитан небрежно бросил:

– Свободен, Херст.

Когда за молодым человеком закрылась дверь, Фулгам налил себе в бокал немного мартини, бросил пару маслин и кубик льда, плюхнулся с высоты своего роста на диван и, положив ноги на журнальный столик, принялся рассматривать фотографии.

На одном снимке через площадь шел мужчина. На нем белый костюм и шляпа, судя по фотографии, двигается легко.

Второй снимок – тот же мужчина в кафе, за столиком, без шляпы, что-то пьет из фужера. На третьем лицо крупным планом…

То, что увидел капитан Фулгам на третьей фотографии, заставило его забыть о мартини, о вчерашнем скандале с Луизой, забыть все предыдущие неприятности.

– Не может быть, – прошептал контрразведчик, как будто боялся спугнуть человека с фотографии. – У него изменилась прическа, стали резче черты лица, но это он. Даже через сто лет я бы его узнал. Неужели бог услышал мои молитвы?

Он все еще не верил в свою удачу. Быстро пересмотрел оставшиеся фотографии и нашел все новые подтверждения, что на них лжерепортер Адольф Дойц или как его там…

Нащупав кнопку селектора, Фулгам что было сил вдавил ее.

– Герберт, срочно зайдите ко мне.

Через несколько минут отворилась дверь, и вошел человек в безрукавке и большой белой панаме. Лучший оперативный агент капитана Фулгама.

– Где вы сфотографировали этого человека, Герберт? – спросил капитан, стараясь скрыть внутреннюю дрожь.

Герберт снял панаму, он был лыс как колено, его лицо изъедено морщинами куда больше, чем лицо капитана, на вид ему было под шестьдесят.

– На площади перед гостиницей «Хилтон», – поджав губы, сдержанно ответил агент.

– Почему вы обратили на него внимание? – не унимался капитан.

– Этот человек просидел несколько часов в баре напротив центрального входа в гостиницу, все что-то высматривал. Он много курил, по-видимому нервничал. Это мне показалось подозрительным, я его и снял.

– Куда он направился потом?

– Не знаю, – пожал плечами Герберт, – у меня был приказ выявлять подозрительных лиц возле гостиницы «Хилтон», что я и делал.

Последние слова своего оперативника капитан Фулгам уже не слышал. Его мозг был целиком занят мыслью о неожиданной встрече, он уже чуть было не приказал Герберту – «Ликвидировать». Но вовремя спохватился.

«Если я прикажу его ликвидировать, то это очередной плевок опять же мне в лицо, – мысленно прикидывал все варианты контрразведчик. – Нет, раз уж мне судьба снова дала еще один шанс, глупо им не воспользоваться».

– Значит так, – проговорил Фулгам, он уже овладел своими эмоциями и сейчас говорил абсолютно бесстрастно. – Поручаю тебе, Герберт, набрать группу и устроить засаду на этого парня. – Он ткнул пальцем в фото с увеличенным лицом. – Его необходимо нейтрализовать и без шума доставить сюда. Это ценный экземпляр.

– Сколько я могу взять людей? – поинтересовался оперативник.

– Сколько сочтешь нужным, – расщедрился капитан. – Можешь взять даже Луизу, нечего ей здесь высиживать.

– Хорошо, сэр, – нахлобучивая на свой голый череп панаму, сказал Герберт, – как только он появится, мы его сразу же доставим сюда.

– Только смотри, – пригрозил пальцем капитан. – Он нужен живым.

Еще один день пробежал как сумасшедший. Через пять дней встреча министров иностранных дел, а он, Ганс Краух, вместо того, чтобы бегать по городу в поисках террористов, высунув язык как легавая, весь день провалялся в постели с Евой, устроив ей пламенное прощание.

Завтра утром Ева улетает, а пока… Девушка, извиваясь как змея, осыпала тело мужчины поцелуями. А он, лаская ее, то и дело отвлекался, погружаясь, как в трясину, в свои собственные мысли.

«Необходимо проследить хозяина магазина, – думал разведчик, – надо вычислить до конца, что он за человек. И если он имеет отношение к гибели Борга, то рано или поздно он выведет меня на «морпеха», а возможно и на киллера».

– Карл, Карл, – откуда-то издалека до него донесся голос Евы. Девушка выглядела разгневанной, в самый феерический момент он отвлекся. – Опять думаешь о какой-то ерунде?

– Прости, дорогая, – прошептал Краух, слившись в поцелуе с девушкой. Очередная волна возбуждения нахлынула на них. Скрип кровати, стоны, все это слилось в некой симфонии удовольствия.