Борис Бабкин - Цель – все, смерть – ничто

– А тебе какое дело до этого?

– Да ведь, если ты станешь хозяином и будешь правильно вести дела, я буду получать приличные деньги. Знаешь, надоела мне эта бродячая, полная опасностей жизнь. Мне тридцать восемь. А лет через пятнадцать, если не раньше, я уже не смогу быть Саблезубым. Да и вполне могут ранить или еще как-то изуродовать. У меня же ничего нет. Ну, деньги, конечно, имеются, – засмеялся он, увидев насмешливый взгляд Смита. – Но надо иметь твердое дело. А с алмазами – тверже некуда.

– Почему ты об Имаме спросил?

– Как ты смотришь на то, чтоб убрать его?

«Провоцируешь, сука», – мысленно усмехнулся Аллигатор.

– Ты что, в своем уме? Я…

– Тогда дело вести будешь ты, – перебил Саблезубый. – А половину, если не больше, станет забирать он. Тебе это не обидно?

– Обидно, – вздохнул Смит. – Но надеюсь, что Имам не будет забирать половину, а довольствуется…

– Исмаил говорил, что тебя будут убирать. Имам нашел какого-то специалиста по алмазам, и все это арабы заберут себе. Привезут этого специалиста, и все. Тебя просто…

– Интересная новость, – засмеялся Смит. – Ты давно это придумал или только что?

– Не веришь, значит, а зря. Можно было бы…

– Хочешь стать совладельцем всего этого? – перебил его Смит.

– Совладельцем? – помолчав, удивленно спросил Джим. – И что для этого…

– Приведи Гайдужу или принеси его голову. Правительство Сомали тебя простит. Ты будешь амнистирован и станешь моим компаньоном. Сможешь?

– Гайдужу? – усмехнулся Саблезубый. – Он где-то рядом. Знаешь, мне кажется, Гайдужу тоже на эти места нацелился. Попробует поднять племена, подключить к этому делу пиратов. А если узнает, что тут алмазы, – готовься к войне. Он сделает все, чтобы…

– Гайдужу отказался от помощи мусульман, не захотел связываться с террористами. Сейчас, наверное, жалеет об этом. Но то, что он попробует поднять племена, – чушь. Были здесь его посланцы, когда у них все точно складывалось. Даже в столице были. А сейчас никто его не примет. Насчет пиратов тоже чушь ты сказал. Они его повяжут и сдадут правительству. Им верить вообще нельзя. Если принесешь голову Гайдужу, я тебе обещаю, что ты сможешь…

– А ты что, – усмехнулся Саблезубый, – связан с правительством?

– Нет. Но я сейчас имею документы на это место и разрешение на добычу алмазов. Месяца через четыре, ну, может, через полгода самое большее, правительство начнет все прибирать к рукам. Поэтому я, воспользовавшись моментом, приобрел все документы на участок и на добычу алмазов. Так что убивать меня Имаму нет никакой выгоды, а мне его смерть в общем-то не нужна. В конце концов, он финансировал это мероприятие и продолжает оказывать помощь. Теперь я не боюсь, что он уберет меня. Я на законном основании имею право делать здесь все, что захочу. Это раз. Во-вторых, мои люди не позволят меня убрать. И в-третьих, про его, Имама, бизнес со мной бен Ладен не знает. А в случае моей смерти может узнать, и, кроме того, на рынке моментально начнутся разговоры про продавца алмазов. Новичка, особенно с хорошей продукцией, там замечают сразу. И если это будет человек Имама, ему придется отчитываться перед Бен Ладеном. А это не в его интересах. Можешь передать эту информацию Исмаилу или даже самому Имаму.

«Надеюсь, осталось жить тебе совсем немного», – подумал Смит.

– Я думал, ты гораздо проще, – рассмеялся Саблезубый. – Что касается Гайдужу, я постараюсь привести его или принести его голову. Он наверняка попытается убрать меня. И мне необходимо первым нанести смертельный удар. Сегодня вечером я наконец-то утолю часть ненависти. Только бы не сорваться и не убить полковника. Но думаю, я сумею сдержаться.

– Уж постарайся. Гораздо лучше бросить его гиенам и понаблюдать начало их трапезы. Удовольствие получишь ни с чем не сравнимое! – хмыкнул Смит.

– Капитан Брут, – удивленно проговорил наблюдавший за лагерем Смита капрал. – Ходит довольно свободно…

– Полковник разрешил ему остаться у Смита, – заметил капитан. – Брюге сидит в яме у Карлика, и Брут делает все, чтобы освободить его.

– А это что еще за женщина? – увидев Бетси, спросил капрал. – Уж больно смело разгуливает по лагерю в трусиках и…

– Это жена Смита, – ответил Любьеж. – Та еще дамочка, из амазонок. Тоже была «Диким гусем». За ее плечами около пяти лет войны. Руки не по локоть, а по плечи в крови. Кстати, – кивнул он Гарри и Марковскому, – муж и жена участвовали в операциях террористов в Афганистане против американцев. И вроде как замешаны в нескольких довольно громких диверсиях.

– Понятно, – рассматривая Бетси, кивнул Кэмпбелл. – Выходит, не зря я сюда пришел. Здесь и арабы есть. С черными лентами, – он прищурился, – значит, из людей Черного Имама. Может, и он появится. Вот было бы здорово.

– Не думаю, что Имам здесь объявится, – сказал капитан. – Уж больно осторожен и хитер. Сколько раз думали, что все, обложили, не уйдет. Уходил.

– Может, давали уходить, – проговорил Марковский. – Басаева у нас с оторванной ногой упустили. И где ему ногу оторвало, знали, а уйти дали. Теперь он на протезе по горам скачет. Арабских эмиссаров убивают, а Басаева никак не могут. Черный Имам – это Абу Мухаммед эль Матеша, один из тех, кто планировал захват школы в Беслане. И где-то рядом была наготове вторая группа. Если бы в Беслане не получилось, те другую школу атаковали бы. Вот за это Имам и ответит.

– И не только за это, – процедил Гарри. – На нем много невинной крови. И он ответит своей жизнью за все.

– Неплохо было бы как-то связаться с вашим капитаном, – сказал Евгений.

– Как? – спросил Любьеж.

– Может, какие-то знаки условные имеются? – поинтересовался Гарри. – Хотя за ним наверняка приглядывают.

– Какие знаки? – пожал плечами Любьеж.

– Есть позывной, – неожиданно проговорил рослый легионер. – «Ранен, требуется помощь».

– Откуда ты знаешь? – удивился Любьеж.

– Я с Брутом в Австралии был, там и отрабатывали звуковые позывные. «Ранен, требуется помощь» я хорошо запомнил, когда ногу сломал и полчаса орал, как марабу.

– Это еще кто? – спросил Гарри. – Может, здесь таких нет?

– Марабу – это птица такая, – пояснил капитан. – Здесь есть. Клюв у нее такой, что слоновью кожу запросто вспарывает. Они с грифами обычно на тушу слона слетаются. Гриф шкуру пробить не может, а марабу – свободно.

– Ну-ка, – кивнул легионеру Гарри, – издай клич марабу.

Легионер, приложив сложенные кольцом указательный и большой пальцы ко рту, издал прерывистый клекот. И повторил его трижды. Смотревшие в бинокли увидели, как капитан остановился и взглянул в их сторону. Сняв солнцезащитные колпаки с бинокля, Любьеж повел им вверх-вниз. Все увидели кивок Брута.