Михаил Нестеров - Тень летучей мыши

Даже в советское время, вспоминал Марковцев, не смогли искоренить выращивание мака, индийской конопли. «Черные плантации» в Ургуте под Самаркандом, в Каракалпакии и в горах под Карши. Селами выходят на заготовку «травы». Товар сплавляют в Россию под маркой афганского.

– Ты хотел рассказать поучительную историю, – напомнил он Узбеку.

– Ах да, – мастерски «вспомнил» он. – Кознова мы упустили...

Двадцать пять лет назад

Султан резко затормозил и какое-то время не мог сообразить, что же именно заставило его нажать на педаль тормоза фактически посреди пустыни. Как будто сказочный олень-красавец с вишневым деревом на голове вдруг выбежал на дорогу...

Мираж посреди пустыни – дело обычное.

Потом он медленно повернул голову. Дальше ему пришлось выйти из машины, и его взгляд побежал... как газ по трубам.

Трубопровод диаметром почти полтора метра убегал за горизонт. И где-то там раскинулся «городок пьяниц» – так назвали и времянки, и тех, кто жил в них: сварщики, бульдозеристы, дефектоскописты. Это они тянули железную паутину газопровода. Командировочные были предоставлены сами себе. Здесь не было никого, кто позаботился бы о них, – родственники были далеко – в Самаре, Саратове, Ульяновске.

Батыр вышел следом и, став на шаг позади Султана и на полшага в стороне (привычка, за которую сам Султан назвал Батыра послушником, а он отвечал на это с улыбкой: «Послушание – одно из тонких удовольствий») спросил:

– Что случилось?

Султан промолчал.

Батыр спросил во второй раз:

– Что ты увидел?

Да, он был близок к истине. Казалось, он тоже увидел сказочного оленя, но не с одним деревом на голове, а с целым цветущим садом. И Султан ответил:

– То же, что и ты. Я увидел Его.

Он назвал Кознова так, как если бы вырвал слово господа Бога из Священного писания. Понятно, что трепета к этой книге он не испытывал. Он верил в другого бога, с которым был на «ты». Он поклонялся Адаму, первому человеку, прах которого покоился в этой священной земле, а призрак его сторожил бренные останки – самое ценное, что осталось у человечества. Он верил в то, что призрак следил за каждым его шагом, был тем, кого люди называют ангелом-хранителем. Но, в отличие от этого небесного создания, Адам – этот первочеловек и отец рода человеческого, созданный Богом, – был и первогреховником. Для Султана он был тем, что надо. Думается, многим людям такие мысли приходили в голову.

– Я увидел его там.

– Кознова?! – Батыр выкатил глаза.

– Или того, кто очень похож на него.

Батыр понял товарища без дальнейших пояснений. Он одобрил решение Султана, принял его идею. Потому что у него не было другого выхода: если пошатнутся ноги Султана, голова Батыра на плечах не удержится.

Но Батыр задал вопрос, ответ на который уже щекотал язык Султана.

– Если Кознов объявится?

– И начнет нас шантажировать? Самому-то не смешно? – Султан по-прежнему не сводил глаз с толстенной нити трубопровода.

Он назвал парня лет двадцати семи подходящим экземпляром. Темноволосый, высокий, широкоплечий, с военной, как показалось Султану, выправкой. Впрочем, он выдавал желаемое за действительное.

Он возвращался в свой «город пьяниц», найдя развлечений на стороне и не подозревая, что самое главное приключение уже раскрыло перед ним свои широченные двери и окна. Он был в подпитии. Султан не мог понять, почему пришло такое сравнение. Может быть, потому, что не хотел, чтобы тот был пьян. Идеальный вариант – абсолютно трезв. Была бы у него возможность, он бы дал ему время проспаться, а потом взбодриться холодной водой и горячим кофе.

– Эй, парень! – окликнул его Султан после того, как обменялся взглядом с Батыром и получил его немое же одобрение: отличный экземпляр. Пластичный, годный для лепки. И почувствовал себя Богом.

Русский остановился и посмотрел на незнакомцев через плечо. Что говорило о его выдержке.

Султану хотелось поскорее покончить с проблемой, которая имела имя собственное, и он сжимал и разжимал нервными пальцами рукоятку пистолета, не вынимая его из кармана. С другой стороны, проснувшийся в нем азарт охотника уже расписал план расправы до мелочей. Удивительно, как быстро работал его мозг, какие реальные картины рисовал он.

– Хочешь повеселиться? – спросил Султан. И тут же добавил тумана: – Не здесь. В хорошей компании. Меня зовут Султан. Султан Узбек.

– Это твое настоящее имя или ты вошел в роль?

Султан в открытую пощелкал языком и покачал головой. До этого момента ему не хотелось знать ничего о судьбе этого человека. Но сейчас... Кто он? Откуда в нем актерские задатки и корни злословия? Школу какого мастерства он прошел? Кто обучал его выдержке? Только ли вино, которого он набрался? Ведь вино дает слабому человеку ощущение сильного...

– Кем ты работаешь? – Султан подошел еще на пару шагов и довольно с близкого расстояния разглядел его светло-синие, чуть навыкате, глаза, упрямые скулы, высокий лоб. Он был без головного убора. Может быть, его шапка (в его представлении – черная монтажная, с белым переплетением тесьмы) лежала у него за пазухой? Или он потерял ее?

Здесь он новичок. К этому выводу Султан пришел поздновато. Он еще не пообтерся в этом краю, иначе не стал бы дерзить, бросать вызов, как хочешь назови, местным, этому переплетению сперматозоидов – так назвал это сам Мухаммед Узбек, отец Султана. В стране печенегов каждый местный бросал вызов собрату: чеченец – узбеку, казах – чеченцу, узбек – каракалпаку, этому симбиозу «степного» европейца и монгола. Каракалпаков называли по-разному – «черными клобуками», потому что по-тюркски каракалпак – черный колпак; называли печенегами, ногайцами, тем, что перемешалось и бурлило в их крови; а правильно или нет, не так уж и важно. Нужно крепко возненавидеть жизнь, чтобы бросить им вызов, находясь на положении гостя. Ей-Богу, сейчас Султан был больше ногайцем, нежели узбеком.

Его дикое обаяние дошло до этого парня и обволокло его. И он еще раз привел доказательство того, что местные обычаи его еще не коснулись: покачал головой и цокнул языком – предупреждая Султана на его же манер. Он как будто влез в его голову и узнал о его планах.

– У тебя никаких шансов, – сказал парень.

– А у него? – Султан отошел в сторону, открывая Батыра.

Вот кто был похож на ногайца. А точнее – Ногая, темника Золотой Орды.

Карате уже прочно вошло в моду. Батыр тренировался как одержимый и мог заслуженно примерить на себя черный пояс.

С военной или спортивной выправкой парня Султан угадал. На прямой удар ногой по восходящей траектории Батыра русский ответил прямым же останавливающим ударом. И корпус его даже не шелохнулся.