Б. Седов - Каратель

Таранов не знал, чьи это стихи, а спрашивать не стал – постеснялся тогда. Его серость часто ошеломляла Светлану… А сам Таранов только посмеивался про себя. Он знал и умел многое такое, о чем девяносто девять процентов человечества либо имело самое поверхностное представление, почерпнутое из фильмов, либо не знало вовсе. Он не знал стихов, но наизусть помнил таблицы превышения траектории пули… Он не разбирался в живописи, но умел ставить и обезвреживать мины, тихо убирать часовых, бесшумно передвигаться в лесу и темном помещении… О, он многое знал и умел, отставной майор СпН ГРУ. Но все его знания не помогли ему защитить любимую женщину.

Каратель открыл глаза. Он открыл глаза и увидел, что свет в окне Амазонки погас. Часы показывали 01:08… Через час начнем.

Каратель спустился на землю, сделал комплекс разминочных упражнений и бросил в рот щепотку сухого чаю. Он жевал чай, рот наполнялся горечью теина.

Он жевал чай и спрашивал себя: сумеешь ли ты, майор, казнить женщину? Ответ был неочевиден. – Тогда зачем ты идешь туда, майор? – Не знаю… – Ты идиот, майор? – Возможно… Возможно, я идиот. Но я должен посмотреть ей в глаза и спросить: зачем ты это сделала? Почему ты убила ее и оставила в живых меня? – Нет, майор, ты все-таки идиот!

Горечь наполняла рот. Она была ничто по сравнению с горечью, которая наполняла душу… Ее не выплюнешь, как жеваный чай.

Каратель убрал в рюкзак бинокль, достал большие ножницы по металлу. Длинные рукоятки были покрыты толстым слоем изоляции. Он привычно попрыгал – ничего не звякнуло, плотнее затянул лямки рюкзака и двинулся к «резиденции».

Он быстро и ловко вырезал кусок шипастой ленты на верху забора, потом залез на березу рядом со столбом и перерезал провод. Провод в синей изоляции довольно сильно хлестнул по земле… но тут уж ничего не поделаешь. Оставалось только надеяться, что в «резиденции» этот звук не услышали. А если и услышали, то не смогли идентифицировать, тем более что от дома до столба почти тридцать метров, окна Ирининых апартаментов выходят на другую сторону, а сами провода, идущие к дому, остались неповрежденными – Таранов предусмотрительно резал провод с той стороны столба, что была обращена к поселку… Вообще в оазисе новых русских свет отключался довольно часто. К этому привыкли, самые ушлые поставили себе дизель-генераторы и лишь по привычке ворчали: бабки бешеные, блин, максаем, а порядку нет никакого…… Совдепия, блин! Как был совок, так и остался.

Таранов неподвижно сидел на березе, всматривался в «резиденцию»… Там было тихо.

Ирина и Александр лежали на постели в комнате Ирины. Амазонка курила и пускала дым кольцами. Дрожащие овалы поднимались вверх, меняли свои очертания, таяли.

– Однако, – сказал Александр, – аппетиту вас, мадам, нынче изрядный… Неужели на Багамах самцов не было?

– Были.

– Откуда же такая ненасытность?

– Трахаться, господин психолог, всегда нужно так, как будто в последний раз.

– Почти афоризм. Подари.

– Дарю. – Амазонка ногой отшвырнула смятую простынь, потянулась и сказала лениво: – Так ты мне так и недорассказал про Лидера… Что значит: исчез?

Александр совсем уже собрался ответить, но в этот момент погас дисплей музыкального центра, стихла музыка. Одновременно зазуммерил пульт сигнализации: это означало, что система обесточена и, соответственно, не работает.

– Тьфу, – сказал Александр, – свет выключили… Третий, между прочим, раз за неделю. Бардак, блин. Пойду переключу на аккумуляторное питание.

– А откуда взялось аккумуляторное питание? – вяло поинтересовалась Амазонка.

– Один умелец смастрячил. Если бы этот аккумулятор мог еще холодильник питать! Ладно, пойду переключу.

– Да лежи ты, – сказала Амазонка, – успеешь… Расскажи-ка толком про Лидера.

Таранов просидел на дереве минут десять – в «резиденции» было тихо. Видимо, спят… Иван слез с дерева и быстро добежал до забора, легко перекинул тело через забор в том месте, где срезал ленту с шипами. Прямо перед ним слабо поблескивала проволока сигнализации… Сейчас она была не опасна.

– Пойду принесу пива, – сказал Александр. – А заодно уж включу эту сраную сигнализацию.

– Валяй, папа… А мне принеси соку, – отозвалась Амазонка.

Психолог поднялся с кровати, влез в джинсы и вышел из комнаты. Он спустился на первый этаж, открыл щиток, спрятанный за деревянной панелью, и щелкнул тумблером. Он поднялся наверх, остановился у холодильника и почесал голую волосатую грудь. Механически подумал: все-таки Ирка классная баба… а уж темперамент – вихрь… Он распахнул дверь огромного «Индезита», взял коробку сока и две бутылочки «Невского».

Он вернулся в комнату Ирины, налил сок в бокал и подал его Амазонке. Ловко открыл пиво и сделал глоток прямо из горлышка.

– Странно пропал Лидер, – задумчиво сказала Ирина.

– Ага…

– А что Председатель об этом думает?

– Ахрен его знает. Во-первых, он в отъезде. Во-вторых, мне не докладывают. Но весь «Анти-клуб» трясли как грушу.

– Странно, странно, – Ирина сделала глоток соку и повертела в руках запотевший бокал. – Впрочем, этого следовало ожидать.

– Почему? – удивился психолог.

И в этот момент ярко запульсировала красная точка на пульте сигнализации.

– Что такое? – спросил психолог. Амазонка усмехнулась:

– Гости к нам, Саня… встретить надо.

– Какие, на хрен, гости?!

– Я думаю, один наш общий знакомый… Одевайся!

Иван отбросил в сторону не нужные уже ножницы и вытащил из-под пятнистой куртки АПС. По большому счету это было ни к чему: справиться с двумя сонными людьми, которые не ожидают нападения, можно и без пистолета… Он выждал еще пару минут и осторожно пошел к дому, держась возле кустов… Он обошел пруд, пересек дорожку. Дом спал. И весь мир спал. И только комары звенели настойчиво и гнусно.

Он осторожно обошел дом против часовой стрелки, высматривая открытые окна, но все окна первого этажа были заперты… Зато входная дверь оказалась гостеприимно распахнутой, как будто приглашала: входи. Несколько секунд Иван размышлял, потом поднялся на крыльцо. Дверные петли не издали ни малейшего звука.

Таранов шагнул в дом. Он держал пистолет у бедра, внимательно вглядывался в полумрак холла. Кажется, все здесь осталось так же, как было полгода назад. Темнела пасть камина, тикали часы, и желтый диск маятника ходил туда-сюда… туда-сюда…

Иван сделал шаг, другой – мгновенно и остро ощутил опасность. А тело уже пронзила боль, свело судорогой. Таранов выронил пистолет, упал, задергался на полу. Сверху, с галереи второго этажа ударил свет фонаря. Голос психолога произнес: