Михаил Нестеров - Характер победителя

На вопрос Марковцева, как вы тут, капитан натурально отхаркнул клише:

– Как в Донбассе: одного прут, другой в запасе.

В его красных, как полковое знамя, глазах застыла на несколько мгновений жуткая смесь лютой ненависти и смертельной тоски. Он олицетворял собой оборотня: еще в человеческом образе, он тем не менее выл на луну и был готов порвать неокрепшими зубами волчонка любого, кто встанет у него на пути.

За рулем «УАЗа» сидел небритый сержант. Сергей устроился на заднем сиденье, положив рядом спортивную сумку со шмотками и тремя бутылками водки – пустой, полупустой и непочатой, – и он посмотрел на него в панорамное зеркало. И воспринял его соответственно. Для него он был отображением – Йегрес. Марковцев ответил ему мутным взглядом из Зазеркалья.

Дорогой они не разговаривали. И Сергей прикинул, почему. Капитан был старше его на три или четыре года, но внешне эта разница утраивалась. Было в этой паузе, повисшей в насквозь продуваемой кабине, что-то унизительное для капитана, как будто точила его изнутри неизлечимая болезнь и он старел на глазах; он точно знал дату своей смерти.

Два часа пути на север от некрополя древнего Миздахкана, и машина подъехала к воротам с красной звездой на сдвижной створке. Дежурный на КПП вдавил кнопку на настенном пульте, и створка отъехала в сторону. Водитель повернул от контрольно-пропускного пункта направо и поехал по песчаной дороге, оставляя справа казармы, а слева – ряды многострадального карагача. Он затормозил напротив небольшого приземистого задания из силикатного кирпича, затормозил резко, и облако морозной пыли, преследовавшее их от въезда в войсковую часть, накрыло машину.

Капитан не спешил выходить. Полуобернувшись, он покачал головой, словно заранее извинялся за то, что собирался сообщить.

Он кивнул на здание.

– Это продовольственный склад. Большая его часть под землей. Туда мы и поместили труп. Погоди, Сергей, я знаю, что ты хочешь сказать.

– Откуда ты знаешь, чего я хочу, а чего не хочу?

– По глазам вижу.

Если можно так сказать, трупов Сергей насмотрелся во время полугодичной командировки в Афган. Трупы своих – знакомых и не очень, трупы чужих. Видел, как «скромно» отрывались наши на пленных «духах», отвечая на их жестокость. Выбирали здание повыше и, раскачав за руки и за ноги визжащего «духа», бросали вниз. И пока он летел, в него стреляли те, кто находился внизу: солдаты из «калашей», офицеры скромно – из пистолетов. Приземлялся он, нашпигованный свинцом.

– Нам предложили забрать его... – Капитан избегал назвать Кознова по имени. – Это лучше, чем если бы он остался в местном морге. Но все... как это? – Он пощелкал пальцами, подбирая слово. – Все процедуры с ним они закрыли.

Его трудно было слушать. Он не умел связно говорить. Но был уверен, что окружающие его понимают с полуслова.

Свое настроение и чувства Марковцев спрятал за шуткой, как это часто бывает. Ему на ум пришла фраза героя комедии «Берегись автомобиля» в исполнении Невинного: «Вы гараж-то откройте». Он сказал это вслух. Капитан хмыкнул, качнув головой, и вышел из машины. Сергей – следом, оставив на сиденье спортивную сумку.

Капитан открыл дверь, обшитую стальным листом, спустился по заплеванным ступенькам и, сорвав пломбу, отомкнул замок. Повернув головку выключателя, он первым вошел внутрь.

Накрытый с головой простыней, Валерка лежал на полке сооружения, напоминающего нары в два яруса или деревянную кровать для близнецов в лепрозории. Таких стеллажей было несколько. Два из них заняты коровьими тушами.

Капитан резко сдернул с покойника простыню – как если бы сдергивал скатерть, в намерении оставить на столе посуду.

Нос у Валерки был с отметиной, которую ему на всю жизнь оставили в «застенках» московской комендатуры: шрам в виде крестика, а точнее – в виде буквы «Х». Сам он называл это печатью. Он мог прижаться носом к заиндевевшему стеклу и оставить на нем отпечаток. Он шутил, предлагая Сергею сотворить на его носу «нолик»: «Мы могли бы коротать время в электричке, по очереди прикладываясь к замороженному стеклу». Он был веселым, неунывающим парнем.

Сейчас его нос был вдавлен. Но не от сильного удара, а как если бы на него давили, дожидаясь окоченения. Видимо, он лежал лицом вниз, пока его не нашли и не перевернули.

Сергей тяжело сглотнул и тихо произнес:

– Эх, бля, Валера, Валера...

Глаза капитана смотрели с холодностью и расчетливостью работника морга: «Он?» Ему не терпелось поскорее закончить процедуру «опознания», чтобы потом одним широким движением снова скрыть труп под серой простыней.

Здесь царил полумрак даже при свете лампы. Ее свет походил на свечение бактерий в колбе. Марковцев не раз бывал в таких складах, которые называли не продовольственными, как назвал капитан, а «мясными». Курсантом Сергей, только-только получивший новенькую форму, проклинал все на свете, поднимая по лестнице скользкую до омерзения коровью тушу. Ему казалось, что еще трое курсантов только держались за тушу, а вся тяжесть легла на него. В то время он был худой и в случае смены пола мог претендовать на мисс Вселенная. Он чуть не разжал пальцы, когда неожиданно – то ли сверху, то ли снизу – на тушу набросились крысы. Огромные, полуметровые серые твари (их тоже назвали мясными, и перед ними не могли устоять те, что кормились на территории столовой) отрывали куски мяса и, умудряясь злобно проверещать, падали ему под ноги. В то утро Сергей познакомился с преддверием ада – настолько все шокировало и врезалось ему в память. Но за обедом – зная, что за мясо у него на тарелке, чем оно недавно воняло и кто отрывал от него куски, – он совершил маленький подвиг. Глядя в глаза товарищу, который подавлял приступы тошноты, он съел свое мясо, облизнул ложку и будничным голосом спросил: «Ты будешь доедать?» Застучали еще три ложки, сваливая в его тарелку куски мяса.

Потом за ним тенью ходили товарищи и ждали, когда он начнет блевать. На что он прикидывался старым евреем: «Не дождетесь».

Не смея оторвать глаз от того, что когда-то было живым человеком и его другом, Марковцев вдруг сказал капитану:

– Я привез белье, форму.

Тот недоуменно пожал плечами:

– На хрена? У нас в части все найдется.

– Да вроде бы положено так, – неуверенно ответил Сергей. Если честно, то и сам не знал, зачем потребовал у старшины новое, нестиранное , белье и форму. По его разумению, Валерка не увольнялся со службы. Ну что такое полторы недели? Треть отпуска. Нет, он как был военным, так и остался. Что нашло подтверждение в звериной отзывчивости командира полка: «Привезешь труп!.. Поезжай немедленно!» Он только что не надавал ему по роже.

– Мы все приготовили, – продолжил капитан тоном гробовщика, снявшего с покойника мерку. – В кузове «Урала» сколотили отсек, туда и положим гроб. На машине довезешь его быстрей, чем на поезде. Завтра и тронетесь в путь.