Андрей Негривода - Спецназ против пиратов

...У сильного Филина наступил кризис. Даже не так. Андрей впал в глухую, тягучую депрессию. Хотя именно он всегда утверждал, что: «Депрессия – болезнь слабаков и неудачников! И еще бездельников!» Его, правда, уже посещала эта гадость тогда, восемь лет назад, в сентябре 90-го, на плато близ аула Мадагиз в Нагорном Карабахе. Когда из его вновь созданного разведдиверсионного отряда «Сова» по вине бестолкового старого генерала осталось в живых четырнадцать человек – все его многоопытные «старики», да и те поголовно раненые, а двадцать шесть «зеленых» пацанов сложили головы. Когда они похоронили их всех в трех братских могилах, будучи не в силах вынести тела к своим, и давали тот безмолвный салют [111]... Тогда, так же как и сейчас, Андрею хотелось умереть. Нет! Не за понюшку табаку, конечно, а отомстив!.. Но все же умереть. Чтобы не смотреть в полные укора и обвинения материнские глаза... Тогда, восемь лет назад, он был силен и... Бессилен что-либо изменить – не спросив его, за него все решили... Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой...

Сегодня же Андрей понимал, что «его» спасательная операция на 95 процентов обречена на провал... И не его была в том вина, и никого другого! Просто... Оно всегда так бывает – «просто!»... Кто-то из штабных не учел какой-то мелочи, чего-то недодумал, не предусмотрел... А в итоге – «революционеры» оказались намного проворнее, намного организованнее, а главное – намного умнее и профессиональнее благодаря тем инструкторам, о которых «штабники» и слыхом не слыхивали... А расхлебывать заваренную кашу приходилось, как и всегда это было раньше, простым труженикам войны. И их неудача – была только их неудачей, а удача – заслуга всего командования...

А факты оставались фактами – их «хвост» плотно висел на хвосте (простите за тавтологию), и не было никакой гарантии того, что Скорпион со своими бойцами сумеет выкрутиться. И впереди, к конечной точке их одиссеи озеру Чад, лежала еще по меньшей мере сотня километров по африканской саванне. И «нести на себе» этот «обоз» предстояло им, шестерым, хотя теперь уже восьмерым, профи от армии... И эта мнимая безысходность давила на Андрея неподъемным грузом... То ли устал Филин, то ли начал стареть... Кто знает?..

В эти минуты ему хотелось попросту отключиться от всего и побыть наедине с самим собой. И не знать никого, и не слышать...

Желанию сбыться было не суждено:

– Андрюша?

– Что тебе, Лана? – У него не оставалось сил даже на то, чтобы повернуть голову в сторону девушки.

Она сама вплыла в его поле зрения.

– Болит? – Кошка потрогала опухшую половину лица Филина подушечками пальцев.

– Нет. – Андрей поморщился от боли. – Не болит.

– Устал?

– Есть немного, Коша.

– Я хочу тебе помочь, капитан.

– А сможешь?..

– Смогу! Я теперь все смогу!

Она поднялась во весь рост над Филином, медленно расстегнула и сняла с себя камуфлированную рубашку с чужого плеча, качнув непроизвольно тугими овалами груди, отбросила рубашку в сторону. Через минуту та же участь постигла и всю остальную одежду... Лана стояла в лунном мерцающем свете и была невыносимо похожа на воинствующую амазонку или, скорее, валькирию. И всем своим телом выражала необъяснимый и странный, для этой абсолютно раскомплексованной девушки, парадокс – она хотела, чтобы Андрей видел и любовался ее телом, и... Стеснялась этого!!! Абсолютная оторва, умелый и умный провокатор и мощнейший раздражитель для мужского поголовья из всего «того», что довелось за свою жизнь наблюдать Андрею, она вдруг застеснялась!..

– Ты чего вдруг замялась, одесская гейша? – улыбнулся он девичьей нерешительности. – Помнится, три года назад ты сделала все, чтобы получить свое... А сейчас? Повзрослела или «партнер» не того?..

Но улыбка, даже скорее полуулыбка быстро убежала с этого обезображенного лица:

– Да оно и правильно... Какое сейчас, на хрен, «любовь-морковь». – Он вздохнул и лег навзничь на травяной ковер. – Казановы отменяются – людей спасать надо. И тебя в том числе, Кошка...

– Make love – not war! [112]

Девушка присела над Филином и завозилась с пуговицами его одежды.

– Ух, ты! Сильно!.. Сама придумала?

– Это название песни, Андрюша. У кого-то из монстров «Hеavy Metal», кажется, «Helloween» или еще какой-то хрени. – Ее пальцы становились все проворнее и проворнее.

– А мне всегда больше нравился старый, добрый Hard... «Скорпы» (в смысле группа «Sсorpions»)... И если уж на то пошло, то лучше уж пусть будет так – Still love in you [113]...

– Заткнись, капитан!

Так и не справившись с пуговицами на манжетах рукавов, она перевернула его со спины на живот и с силой рванула куртку на себя... Испревшие в африканской влажности, усугубленной потом, нитки, которыми прошивалась форма Филина, не выдержали напора женщины, и... В руках девушки оказалась не рубашка, а жилетка...

– А из брюк ты теперь сделаешь шорты?

– Нет! Я их распущу по швам, если ты не перестанешь лежать бревном! – Она держала в руке «Коммандос» Филина.

Впервые в жизни Андрей обратил внимание на то, что этот огромный нож имеет действительно устрашающие формы. Особенно в руках этой женщины...

Да только... У него действительно не осталось сил:

– Единственное, что могу гарантировать, так это не мешать. Да и не смогу... – Филин поднял руки, на которых лианами свисали вывернутые наизнанку, оборванные рукава.

– Только попробуй! – Кошка потрясла ножом перед лицом Андрея и с силой воткнула его в ствол дерева. – «Не буди спящую собаку!» – сказал Виля Шекспир!

– Вы же Кошка, мадмуазель! – Он был уже практически «разоблачен» этой девушкой.

– Тем более!!!

Она отбросила далеко в сторону его брюки и...

– Три года... Три года, Андрюша! – Лана с какой-то сумасшедшей отреченностью целовала опухшее, деформированное лицо Филина, его исшрамленное, продырявленное некогда тело. – Я тебя ждала... Знаю, что не поверишь! Но я ждала!!! Я знала, что встретимся...