Лев Пучков - Триумфатор

Я, в общем-то, детдомовский, вы в курсе. Но сиротой себя никогда не считал. У меня была работа. Я ею жил. То есть отдавался ей весь без остатка, вкалывал беззаветно и самозабвенно, и не потому, что заставляли, а потому что у человека обязательно должна быть цель в жизни, – и эта работа была моей единственной целью.

Потом было управление, которое занималось очень нужным делом. Ради этого дела не жалко было и жизнь отдать. Без всяких сентенций и пафоса, а просто: нужно, значит, отдадим, дело стоит того.

А теперь у меня ничего нет. Нет управления. Нет людей, с которыми сражался против вселенского зла. Нет работы. Более того, моя работа теперь меня ищет: я во всероссийском розыске.

Еще меня ищут воры. Но в свете последних событий это уже несущественно. Потому что у моей работы гораздо больше шансов найти меня, и понятно, что ворам уже вряд ли что достанется.

Короче. Я круглый сирота. Единственное, что у меня осталось от прежней жизни, – это Разуваев. Однако Разуваев сам точно в таком же положении, так что можно смело утверждать, что мы оба сироты. И жить нам в этом сиротском приюте осталось совсем недолго. Потому что официально дана команда живыми нас не брать, при обнаружении немедленно открывать огонь на поражение.

Спасибо, Родина, спасибо. Ты – великая страна, и материнская любовь твоя к чадам твоим тоже велика: она так горяча и неистова, что может испепелить любого, кто за особые заслуги перед тобой будет ее удостоен.

Однако давайте по порядку…

Как поведет себя раненый человек, чудом избежавший гибели от рук специально обученных убийц и оказавшийся ночью в лесу?

Думаю, главное стремление его простое и всем понятное: как можно быстрее убраться из района, где эти убийцы могут его искать. Последовательность осуществления этой задачи тоже вроде не особенно сложна: кратчайшим путем добраться до шоссе, добыть транспорт (голосовать, изъять – без разницы) и умчаться как можно дальше.

Логично?

Вот и я тоже думал, что логично. Оказалось, я ошибался. В такой ситуации надо неспешно трусить параллельно шоссе, держа его в поле зрения, но не приближаясь, и при этом, понятное дело, стукаться башкой обо все попавшиеся на пути деревья, цепляться ногами за коряги и обдирать и без того израненное тело о сучья. Темно, ни фига не видно, фонарь включать нельзя. Короче: сплошной мазохизм.

Некоторое время я послушно топал за Разуваевым, но вскоре выпал из эмоциональной комы (наверное, равномерное движение регулирует концентрацию адреналина в крови) и стал потихоньку капризничать.

– Нельзя на шоссе, – буркнул Разуваев, не переставая ритмично хромать куда-то в неведомую даль. – Поток плотный, скорость высокая. Голосить – никто не встанет, тормозить – собьют. Но не это главное.

– А что главное?

– Прямая через лес – точка выхода на шоссе – наиболее вероятное направление ухода.

– И?

– Все подряд перекрыть они не могут. Людей не хватит. А сюда послать могут. Прикинь: они едут – а тут мы голосуем…

Прикинул. Да, все так и выходит. Если даже прямо сейчас объявить общегородскую операцию с перекрытием всех узловых точек на шоссе и магистралях – это долго и хлопотно. Кроме того, надо же продумать повод, довести ситуацию до ума, а то получится, как в дрянном кино: ребята, мы тут кое-кого расстреливали, а двоих совершенно случайно не убили – давайте, ату их, мочите, где поймаете!

Короче, насчет общегородской операции прямо сейчас – это еще вопрос. А вот послать пару экипажей прокатиться в наиболее вероятном направлении эвакуации – это запросто.

Вообще-то мог бы и сам додуматься – это азы. Что-то голова совсем не работает. Наверное, слишком плотно поел за ужином…

– Ну и куда мы теперь?

– До перепихабельного проселка.

– До какого проселка?

– Перепихабельного.

– Ага…

Я Москву и окрестности знаю достаточно хорошо. И совершенно точно могу сказать, что такого идиотского названия в природе просто не существует.

– А, это сами придумали, что ли? – да, что-то туговато голова сегодня работает!

– Ага. Короче, богачи туда баб возят. На предмет перепиха. Посадил в тачку, свернул с шоссе, заехал в кустики – и вперед.

– Вообще-то такими вещами публика попроще занимается. У богачей для этого найдутся места поприличнее.

– Не, я те говорю – богачи. Там такие тачки! А такие бабки за молчок отстегивают – можно не работать…

– За «молчок»?

– Ага. Мы там три года назад промышляли помаленьку. Наездами.

– Не понял… Вы что, рэкетом занимались?!

– Ну ты сказанул – «рэкетом»! Так, по мелочи. Будет время – расскажу…

– Понятно… И далеко этот проселок?

– Да тут рядышком – два кило.

– Два километра?!

– Ага.

– Ну ты даешь, Серый!

– Чего это я даю?

– Давай хоть на пару минут встанем, перевяжемся. Тут в нарукавном кармане пакет есть…

– Нельзя нам стоять, – отрезал Разуваев, даже и не думая сбавлять темп. – Доберемся – перевяжемся.

– Серый, я могу и не добраться. В ботинке липко, кровь натекла.

– Потерпи маленько, – неожиданно мягко попросил Разуваев. – Артерии целы, остальное не страшно.

– Не, я понимаю… Просто уже хлюпает! Ботинки большие, болтаются…

– Да и хрен с ним, пусть хлюпает. Ты идешь, злишься, значит – давление в норме, крови хватает. Не хватало – упал бы уже.

– Ну, спасибо!

– Пожалуйста. Нельзя нам останавливаться. Соберись: чуть-чуть осталось…

«Проселок», на самом деле, оказался вполне приличной асфальтированной дорогой. Однако в отличие от шоссе здесь не было ни одного фонаря, а растительность лепилась вплотную к дорожному полотну – в некоторых местах кусты в буквальном смысле выбегали на дорогу.

Думаете, мы присели в кустиках и стали ждать? Как бы не так! Мы с ходу вцепились в первый попавшийся дорожный знак и стали с остервенением выдирать его из земли. У меня даже времени возразить не было: Разуваев буркнул исключающим пререкания тоном:

– Взяли!

И взяли.

Вообще такого рода вандализмом ранее мне развлекаться не доводилось, и со стороны эти знаки казались хрупкими и несерьезными. А на деле это довольно толстая и массивная металлическая труба, не просто вкопанная на метр в землю, но еще и залитая бетонным «фундаментом» – этакой здоровенной болванкой центнера в полтора.

Короче – жуть!

Думаю, в нормальной обстановке нам бы понадобились лопаты, транспорт и минимум полчаса. А здесь одолели ручками и буквально за несколько минут. Помогло злое отчаяние, жравшее душу в течение последнего страшного часа. Разумеется, лучше бы примкнуть штыки и с диким воплем – в атаку… Но столб – тоже вполне достойный объект для выплеска клокочущих эмоций.

– Спасибо, Разуваев, ты настоящий психотерапевт…