Лев Пучков - Спецы: лучшая проза о борьбе с наркомафией

– Что, все так плохо?

– Да уж, хуже некуда. Процент этот зашкаливает за триста от нормы! Прикинь? Это закрытая статистика, не всем доступно… Короче, получается парадокс. На территории города нет ни наркомафии, ни хотя бы даже одного нормального, полноценного дилера-барыги. Все рядышком, в Торквелове, здесь – только «ноги». Ну вот. А процент смертей от передоза на порядок выше, чем даже в самом Торквелове! Прикинь? С другими наукоградами даже сравнивать не стоит, на фоне нас они все – детский сад просто…

– Так рядом с ними нет такого гадюшника, как наше Торквелово.

– А кого это волнует? Есть статистика. А есть люди, которые отвечают за конкретный участок работы.

– Да, печальная история…

– Еще бы не печальная! Знаешь, почему меня не гонят за такую статистику?

– Почему?

– Потому что начальство в курсе всех дел и все прекрасно понимает. А сделать никто ничего не может: у этой торквеловской мафии очень сильные покровители. Везде все схвачено и подмазано. Вон, особняки у них там по десять «лимонов» баксов, все знают, на какие доходы, и никто даже пальцем не шевельнет… Мне только выговоры лепят за статистику да сочувствуют: давай работай, мы все понимаем! Но извини – в квартальном приказе мы тебя опять накажем…

– В общем, я так понял, что вы торквеловских ребят за это сильно не любите.

– Не люблю?!!! Хм… Да уж, точно, – не люблю. Так не люблю, что спать не могу. А не люблю в основном не за сам факт принадлежности к наркомафии, а за жадность, неряшливость и неразборчивость. Системы нет. Даже и не пахнет. Торгуют всем, что под руку подвернется: в диапазоне от «пластилина» и ханки до «белого китайца». Этот «китаец» – вещь вообще редкая, так и не разобрался, где достают. Одно хорошо – он в обороте нечасто появляется. А все остальное дрянного качества, и им плевать, как там будет чувствовать себя их клиентура на территории соседнего города. Пусть, типа того, хоть все разом сдохнут, все равно к нам две области ездят за «товаром». Мысль уловил?

– То есть… Гхм… В общем, я так понял, что моя методика индивидуального подхода к пациентам вам импонирует…

– Но-но! Ты шибко-то не воображай. «Импонирует»! Скажем так: тебя спасает твоя аккуратность и некоторым образом, как ни странно, твоя глупость. Надо же – амбулаторный журнал… Хе-хе…

Андрей Иванович достал из сейфа папку с надписью «оперативное дело» и древний «Полароид».

– Ну-ка, сядь ровно. Улыбаться не надо – птичек не будет…

Через пару минут моя синюшная фотография с красными глазами (как у Терминатора в одноименном фильме) уже красовалась на чистой анкете, а передо мной на столе лежали формализованные бланки, которые, как я понял, надо будет сейчас же заполнить.

– Позвольте… А что мы собираемся делать?

– Писать явку с повинной.

– А разве вы меня не…

– Это обязательно. Страховочный материал.

– Страховочный… Эмм…

– Для меня страховочный. Я тебя отпущу безо всего, а ты потом отопрешься – знать не знаю, ведать не ведаю. Такое случается, так что надо подстраховаться.

– Понятно… А эти бланки зачем?

– А потом оформим тебя как сексота на подписке.

– Как кого?!

– Секретного сотрудника. Сокращенно – сексота. Я тебе уже и оперативный псевдоним придумал – «Бубка».

– Но почему…

– Фамилия – Прыгунов. Псевдоним, согласись, очень даже в тему. Гы-гы…

– Нет, я не то имел в виду…

– А что ты имел в виду?

– Эмм… Понимаете… Есть маленькая проблемка…

Тут я слегка напрягся. В нашем городке, осененном высоким покровительством и недреманным оком Первого отдела, к такого рода сотрудничеству отношение несколько специфическое. Дело в том, что многие тутошние уважаемые люди либо происходят из семей, где кто-то занимался наукой, сидючи в лагерях, либо сами вышли из печально знаменитой Шарашки.

В общем, это дело у нас на обывательском уровне как минимум не приветствуется. Если моя мать – интеллигент старой школы – вдруг узнает о том, что ее сын – сексот… Гхм… Ей будет стыдно смотреть в глаза друзьям, коллегам и просто знакомым!

– Ага… На совесть пробило? – Андрей Иванович, все так же мило улыбаясь и ничуть не изменившись в лице, вдруг выдал: – Интеллигенция вшивая. Гнилье пакостное…

– Простите?!

– «Проблемка», видите ли, у него! Угу… А ты, оказывается, не только тупой барыга. Ты еще и по жизни полный тормоз!

– Да что случилось-то?!

– Случилось так, интеллигентик ты мой лоховатый, что у тебя просто нет выбора. А ты, сволочь, не понимаешь этого!

– Андрей Иванович…

– Он еще и сомневается! С совестью, бл… такая, сверяется! Думает, сволочь, как это будет вязаться с его моральными принципами! Героином торговал – совесть не мучила?

– Зачем вы так, Андрей Иванович?

– Короче, я тебя уговаривать не собираюсь. У тебя выбора нет – заруби это себе на носу. Вернее, есть, но только такой: или тюрьма – или сотрудничество. Третьего не дано.

– Но почему вы…

– Рот закрой, сволочь! Я тебе даже час на размышление не даю. Прямо сейчас берешь ручку и начинаешь заполнять бумаги. Считаю до десяти, потом сажусь и оформляю дело. Раз!

– Ну что за глупости, Андрей Иванович?! Что вы со мной, как с нерадивым ребенком?

– Два!

– Ну просто бред какой-то… Вы еще секундомер возьмите…

– Три!

– Ну все, все – уже пишу!

– Да я и не сомневался. Ты хоть и тупой барыга, но взгляд у тебя вполне осмысленный…

– И на этом спасибо.

– …как у той старой суки, которая вполне осознает, что ее везут на живодерню.

– Андрей Иванович!

– Не нравится? Не тормози, и оскорблять не буду. Пиши давай, что неясно – спрашивай.

– Пишу…

Ну вот. Так я и стал сексотом…

Сразу оговорюсь: денег Андрей Иванович у меня не брал. И для первого знакомства наказал довольно мягко: изъял оставшиеся в усадьбе Люды пятьдесят грамм разбадяженного порошка и все деньги, что Люда выручил за день и не успел сдать мне.

Как он зарабатывал деньги – я в курсе. Но темы это не касается, поэтому распространяться не буду.

Дав подписку о сотрудничестве, я был отпущен восвояси вместе с Людой и своим амбулаторным журналом. Копию, впрочем (с журнала, а не с Люды), Андрей Иванович снял: сфотографировал своим страшным «Полароидом», а на всякий случай еще и отксерил.

Люда отнесся к этому «забавному приключению» крайне легко. То ли не сомневался, что все закончится благополучно, то ли ему действительно глубоко до лампочки. Впрочем, в тюрьму он не хотел:

– Нашему брату без поддержки в неволе трудно. Особенно попервости, пока не освоишься да не наведешь мосты насчет бесперебойного снабжения ширевом…

Некоторое время я напряженно выжидал, когда же меня начнут вовлекать в полную смертельного риска оперативную работу, которая потребует мобилизации всего моего творческого потенциала. Думаю, не надо объяснять, каковы были мои представления об этой самой оперативной работе. Про тяжкий труд сексотов и разных агентов под прикрытием я только читал книги да смотрел кино.