Александр Тамоников - Карательный отряд

– Даже используя новейшие, японские средства связи?

– Да, хозяин!

Фархади изобразил удивление:

– Почему?

Азар объяснил:

– Видите ли, саиб! Квадрат… чуть ли не единственное место в Афганистане, не выходящее в зону, где мы не можем применить новые системы. Тот район под контролем русских! Попытка выйти в эфир в квадрате… обязательно будет зафиксирована советскими радиоэлектронщиками со всеми вытекающими из этого последствиями. И саиб Карамулло об этом знает!

– Но это означает, что Азизу удалось оторваться от преследования русских?!

Связист пожал плечами:

– Не знаю! Мое дело связь, в остальном я разбираюсь плохо!

– Я понял тебя, Али, можешь идти, готовиться к смене! Кто тебя меняет?

– Брат! Бахтир!

– Хорошо! Свободен!

Али Азар удалился.

Фархади выпил чаю. Настроение поднялось. Действовала ханка. Полевой командир хотел выйти, пройтись по лагерю, но вдруг запищал телефон внутренней связи.

– Слушаю! – ответил Фархади.

– Это Абдужабар!

Кадыр Абдужабар являлся комендантом лагеря и одновременно начальником охраны.

– Что у тебя, Кадыр?

– Проблема с одним из инструкторов.

– В чем дело?

– Сержант Слейтер ночью устроил дебош в казарме. Избил бойца спецкоманды «Призраки» Копытко.

– За что избил?

Комендант объяснил:

– Слейтер выпил лишнего. Пошел в туалет. В коридоре встретился с Копытко. Тот якобы не уступил дорогу сержанту, ну янки и пустил в ход кулаки.

Фархади спросил:

– Копытко сильно пострадал?

– Сломана челюсть. А это значит, как минимум месяц русский не сможет принимать участия в рейдах!

– Слейтера ко мне! – приказал начальник лагеря.

– Есть, саиб!

– И еще, Кадыр! Проверь комнаты американцев. Все спиртное изъять. Это касается и наркотиков. На июнь запретить выезд инструкторов в Чевар!

– Все понял, саиб! Ваше приказание будет выполнено.

– Не сомневаюсь! Жду Слейтера!

Инструктор-американец ввалился в кабинет Фархади как к себе домой. Без стука, без разрешения, без доклада. От него на расстоянии несло перегаром. Даже жвачка, которую жевал сержант, надувая шары, не перебивала устойчивого, прокислого запаха.

– Вызывали, саиб?

На слове «саиб» Слейтер усмехнулся. Не дождавшись ответа, в котором не было никакой необходимости, американец упал в кресло у журнального столика, расстегнул рубашку и проговорил:

– Что-то с утра жарко, вы не находите?

Фархади встал напротив инструктора:

– Господин сержант, не соизволите ли объяснить свое ночное поведение?

Слейтер изобразил удивление:

– Я не понимаю вас! И какую ночь вы, уважаемый, имеете в виду?

Фархади сдержался, чтобы не нагрубить явно зарвавшемуся американцу:

– Прошедшую ночь, господин Слейтер.

– А?! Вы намекаете на случай с русским ублюдком?

– Я не намекаю. Я задаю вопрос.

– Тогда, саиб, уточните его. Честно говоря, я сейчас плохо соображаю. Накануне выпил лишнего.

– Что, кстати, запрещено на территории лагеря, – заметил полевой командир.

Слейтер отмахнулся:

– Да перестаньте, Фархади! Запрещено! Вы прекрасно знаете, что мне и моим соотечественникам плевать на ваши запреты, касаемые спиртных напитков. Если вам религия запрещает их употребление, то нам, цивилизованным людям из цивилизованной, демократической страны, до этого нет никакого дела. Без виски здесь с ума сойдешь.

Фархади спросил:

– За что вы избили бойца особого подразделения Копытко?

– Избил – громко сказано, – усмехнулся Слейтер. – Ну врезал пару раз этому подонку, так поделом. Будет знать свое место.

– Вы вывели из строя человека, тем самым ослабив команду, которой предстоит боевой выход.

– Не смешите меня, Фархади. Кого вы называете человеком? Мразь, продавшую свою родину, подонка, готового ради сохранения собственной шкуры мать родную убить? И о каком боевом выходе вы говорите? Нападение на малочисленные колонны русских из засады или обстрел их баз с дальних позиций? С этим справится и половина ваших «Призраков». Так о каком ослаблении спецкоманды идет речь?

Фахади побледнел:

– Вам не кажется, мистер Слейтер, что вы ведете себя неподобающим образом? Инструкторы подчинены мне и обязаны выполнять все мои указания. Я ваш командир, и я в конце концов плачу вам деньги!

Сержант добавил с ухмылкой:

– Которые вам дает правительство моей страны. Но вы можете не платить. Более того, пожаловаться на меня военному атташе посольства США в Пакистане. Я с удовольствием свалю из вашего вонючего концлагеря. Мне осточертело натаскивать подонков. Я ненавижу их. Советы я тоже ненавижу, но подонков, выродков, которых вы подбираете, ненавижу больше. И то, что сломал челюсть одному из них, то это еще мелочь. Был бы с собой пистолет, пристрелил. Если вы рассчитываете на мое раскаяние, то заблуждаетесь. Я ни в чем не раскаиваюсь. Какие еще будут ко мне вопросы?

Начальник лагеря процедил сквозь зубы:

– Вы много на себя берете, и я действительно, наверное, буду вынужден просить вашей замены.

Сержант развел руки:

– Сделайте одолжение, мистер Фархади, по гроб жизни буду вам обязан. Жаль, что ничего у вас не получится. Никто нашу группу не заменит. Обращайтесь вы хоть к президенту Соединенных Штатов. Так что оставьте свой тон. Мы обречены работать вместе как минимум еще полгода, до окончания моего контракта. И только тогда вы избавитесь от меня, а я от вас! Безо всякого сожаления. И не делайте глупость вроде запрета нашей группе покидать лагерь. Уверяю вас, если ограничите свободу нашего перемещения в районе, оговоренном контрактом, заимеете кучу проблем. Мы не ваши послушные бараны – душманы, фанатики и безмозглые существа, мы свободные люди и умеем отстаивать свою свободу. Что еще имеете сказать?

Фархади буркнул, отвернувшись:

– Ничего! Можете идти!

– Благодарю, сэр!

– Но учтите, Слейтер! Я вынужден доложить о вашем поведении представителям военной миссии в Пакистане!

– Ради бога! Мы уже говорили об этом.

– А за Копытко я штрафую вас на 500 долларов.

– Почему не на тысячу? Вы так дешево оцениваете свою карательную спецкоманду? Впрочем, вы правы, эти уроды не стоят дороже! Счастливо оставаться, мистер Фархади!

Сержант поднялся, пошел к двери. На пороге Фархади окликнул американца:

– Слейтер!

Инструктор повернулся:

– Что еще?

– Совсем немногое. Я бы хотел, чтобы вы пересмотрели свое поведение. Так будет лучше для всех!

Слейтер кивнул:

– Я обдумаю ваше пожелание!

Проводив взглядом инструктора, полевой командир задумался.

Проклятые янки! Так и норовят показать свое превосходство над остальными. Представители сверхдержавы. Заносчивые ублюдки. Но ничего! Дойдет и до них очередь. На Востоке может произойти все что угодно. В Чеваре такой вот Слейтер зайдет на базар и получит нож в спину. Кто будет разбираться, за что убили пьяного американского сержанта? Никто, потому как объяснений убийства можно найти сколько угодно. Взял сержант да и заглянул по пьянке под платок женщины. А тут ее муж. Кровь взыграла, это же позор, и всадил под лопатку американцу кинжал. Убийцу не найдут. Никто не сдаст янки человека, кровью смывшего позор своей семьи. Или… но достаточно об этом. Еще не время прибегать к кардинальным мерам. Инструкторы нужны Фархади, группа Слейтера, невзирая на чванство и надменность, состояла из профессионалов высокого уровня. Сержант Слейтер, капрал Умберг и рядовой Паслер, морские пехотинцы, имеющие богатый боевой опыт, умели готовить воинов, способных наносить эффективные удары по русским. А это главное. Что там говорил Слейтер насчет возможных проблем? Они возникнут, если Фархади ограничит свободу их перемещений? Ну не наглец? Эта свобода дает возможность посещать Чевар, где американцы покупают виски. Больше нигде они не смогут приобрести спиртные напитки, разве что самодельное пойло у кочевников. Но американцы не станут пить бурду. Им подавай виски или коньяк. Что ж, придется уступить! Проблемы Фархади сейчас не нужны, а янки вполне могут их создать. Пусть уж пьют.