Александр Тамоников - И тогда он зачистил город

Мураметзянов неожиданно спросил у Тимохина:

– Ты сразу по возвращении решил жениться?

Александр удивился:

– А что?

– Да так, просто поинтересовался. Не хочешь, не отвечай.

– Ну, почему? Отвечу. Нет, не сразу. Надо сначала с прежней супругой развестись. А для этого предстоит отпуск взять.

– Понятно! А я вот до сих пор не встретил той, которую мог бы полюбить. Родители подыскивают невесту за невестой, как только объявляюсь дома, но все не то. Вроде и женщин-то вокруг много, а невесту выбрать не могу. Может, не суждено мне иметь семью?

– Я тоже недавно так думал, – сказал Тимохин. – Но пришел день – и встретил. А встретив, влюбился, как мальчишка. Сейчас скучаю, сил нет, хотя знакомы-то с ней всего несколько дней!

– Это судьба!

– Наверное! И у тебя все сложится. Уверен.

– Ладно! Двинулись, что ли? Неспокойно на душе. Доберемся до канав, многое будет решено. А сейчас неизвестность выводит меня из себя!

– Успокойся, Ринат! Все будет нормально. Но ты прав, надо пройти эти десять метров до канав.

Он повернулся к Шунко:

– Ну, что, Вова, идти сможешь?

– Идти нет, а вот прыгать на одной ноге, еще какое-то время попрыгаю!

– Ну и добро. Встали, пошли, используя прежний порядок марша.

Спецназовцы поднялись, сделали несколько шагов и оказались вне «мертвой» для боевиков зоны.

И тут же прогремели выстрелы с перевала.

Первым пришел в себя Тимохин. Он ощупал тело, увидел, что пули душманов всего лишь зацепили его, даже не ранив, если не считать за раны царапины на голени и рваный рубец на плече. Почему? Стрелок попался никудышный? Но таковых Чарани при себе не держал. Значит… значит, духи специально били не на поражение, а чтобы ранить. Александр взглянул на Шунко. Тот закрыл глаза, скривившись от боли. Александр спросил:

– Вова, что с тобой?

Шунко нашел в себе силы ответить:

– Одна пуля попала в спину. Били в сердце и… в голову. Вторая клок волос вырвала да шкуру ободрала.

– Ранение в спину сквозное?

– Сквозное, да ты сам посмотри, и спереди и сзади кровь. Спета моя песня, Саня. Мне уже не подняться. Добил-таки снайпер.

– Ты глупости не говори. Где второй пакет? Я перевяжу тебя!

– Не шевелись! Иначе духи и тебя дострелят.

Сзади раздалась ругань Мураметзянова:

– Шакалы! Ноги перебили. Обе! Специально по мослам стреляли.

Александр воскликнул:

– Жив?

– Жив, а толку? Передвигаться только на локтях могу. И далеко не проползу. Что с Володей?

– В него стреляли на поражение. Нас же специально, чтобы ранить.

– Чтобы накрыть и помощь, что вышлет Крымов?

– Да!

– И они, кажется, добьются цели. Из балки, по-моему, кто-то выполз. Останови их, Саня! Останови!

– Подтянись к Шунко, окажи и себе, и ему помощь. Санитарный пакет я выложил. Вову надо срочно перевязать. Я помогу после связи с Крымовым.

– Давай! Сделаю, что смогу.

Тимохин вызвал командира сводной группы спецназа:

– Первый!

Крымов воскликнул:

– Жив, Саня?

– Жив! Более того, почти не пострадал, а вот в Шунко еще пулю влепили. На этот раз в область сердца. Ранение сквозное, но серьезное.

– Понял! Высылаю к тебе пятерых ребят. Они помогут вам.

Тимохин крикнул в рацию:

– Не делай этого. Именно выхода группы оказания помощи и ждут духи, чтобы накрыть всех нас скопом. В этом расчет ублюдка Чарани. Поэтому нас с Мураметзяновым пытались только подстрелить, хотя вполне могли завалить. Что могут сделать и сейчас. Но не делают, ожидая подхода дополнительных сил. Никого не высылай, слышишь? Иначе еще пятерых погубишь.

– А вы?

– Что мы? Бейте по перевалу, пока хватит патронов, если есть чем, задымите местность и вызывайте «вертушки». А я постараюсь оттащить раненых в ближайшую канаву. Не получится, значит, ляжем здесь трое. Но это не восемь человек.

Крымов выругался:

– Сука Чарани. Надо как-то сбить его с толку! Все, что ты просил, сделаю, но этого мало. Духи успеют завалить вас до подлета «вертушек». Надо что-то придумать. Ты, давай, как окажете друг другу помощь, если сможешь, тащи ребят к канаве, а я попробую провести отвлекающий маневр. Взять духов на понт! Должны клюнуть. Удачи вам, Саня! И не сметь умирать! Слышишь? Умирать запрещаю категорически!

– Разве кто-то против? Работаем.

– Работаем, Саня!

С позиции укрытия группы прозвучали хлопки.

После разрыва дымовых зарядов Тимохин понял, что душманы уже пристреляли место, где сейчас находились раненые Мураметзянов, Шунко и он сам. Александр крикнул в дым, быстро расползающийся по земле:

– Башкир! Отползай левее, чтобы духи потеряли тебя.

– Левее? Но это дальше от канав?

– В этом и смысл, духи будут бить по площади выхода к укрытиям, мы же отойдем от них. Выполняй. Рви руки, но вытаскивай себя из зоны обстрела.

– Понял!

Тимохин взвалил на себя потерявшего сознание, но дышавшего Шунко и также пополз в сторону юго-востока, удаляясь от спасительных укрытий, но хоть и пассивно, частично, но выходя из зоны обстрела душманов.

Подгруппа Тимохина отползла от прежнего места всего на несколько метров. В дыму было еще тяжелее дышать. Но и этих метров хватило, чтобы избежать поражающего огня душманов, которые начали обстрел точно с той позиции, где минутой раньше находился Тимохин с ранеными. Постепенно они уводили стрельбу правее, к укрытиям.

Неожиданно огонь противника с перевала ослабел настолько, что было ясно, стрельба велась из двух автоматов. Это могло объясняться тем, что Чарани, опасаясь обхода своих позиций на вершине перевала вкупе с возможным скорым применением вертолетов огневой поддержки, оставив прикрытие из двух смертников, с остальным отрядом начал свой отход. Он проиграл бой группе спецназа. Но главное заключалось в том, что теперь и Тимохин, и раненые находились вне реальной опасности. Предположение трансформировалось в уверенность через семь минут, когда майор и все, кто находился в районе боевого применения группы, услышали нарастающий, угрожающий рокот вертолетов огневой поддержки.

«Ми-24» с ходу накрыли реактивными снарядами перевал и ушли за хребет, выполнив поставленную задачу. И объявились уже с востока.

Вскоре рядом с ранеными приземлился «Ми-8». Из него вышли санитары с носилками и врач, доставленные в район боевых действий по требованию Потапова.

Спустя полчаса десантный вертолет взмыл в небо и взял курс на базу. Рядом, по флангам, спереди и сзади пристроились «Ми-24».

А в 10.00 следующего дня сводная диверсионная группа «Фергана» бортом Кабул – Ташкент была отправлена в Союз. В Афганистане на время остались прапорщики Мураметзянов и Шунко.

С того времени прошло более десяти лет. И вот сейчас жена Тимохина, Татьяна, изнасилованная бандитами, находится в специальной клинике, мать с дочерью прячутся от отморозков Мирзы в лесу, а сам он лежит на кровати в спальне квартиры группировки, занимающейся торговлей оружием. И руководит этой группировкой тот самый прапорщик Шунко, который в восьмидесятые вместе с Тимохиным бил душманов в Афганистане, готовый до конца выполнить свой воинский долг. Долг перед Родиной. Где сейчас та Родина? Где тот прапорщик Шунко? Где все, что было? В прошлом, которое никогда уже не вернется? В памяти, которую новоиспеченные демократы пытаются вырвать из сознания людей, как сорняк из огорода? В забвении сошедшего с ума мира? Мира, что хуже войны? За невеселыми мыслями Тимохин уснул. И приснился ему тот бой у кишлака Тайхук. И возвращение после него к любимой и такой желанной Танюше! В то время, когда в стране все было спокойно. И ничто не предвещало скорой трагедии.