Виктор Доценко - Срок для Бешеного

— Хорошо! — подытожил он и опустил ладонь, словно поставил печать. — В 73-ю… А тех двух, когда из ШИЗО выйдут, — в 22-ю, землю копать! Хватит шутки шутить с ними! — Он недвусмысленно посмотрел на младшего лейтенанта, совсем молодого парня, начальника второго отряда, который огорченно крякнул от такого «подарка» и пожал плечами. Чернышев повернулся к Савелию:

— С тобой все — свободен!

Все присутствующие офицеры дружно рассмеялись, реагируя на дежурную шутку своего начальника…

Когда закончилось распределение, новеньких отвели на вещевой склад, где завскладом, из зеков, выдал им то, что положено по прибытии в зону: телогрейку ватник, шапку-ушанку с искусственным мехом, валенки, портянки, нательное белье, постель, матрац, кружку с ложкой. Те, что послабее и поскромнее, получили одежду, которая была либо большего, либо меньшего размера и явно нуждалась в полной переделке.

Завернув полученное в матрац, все направились в баню. Надо заметить, что баней то помещение, куда их привели, можно было назвать только в насмешку. Из небольших окон нещадно дуло, сквозняк гулял по помещению так, что необходимо было сразу открыть все краны с горячей водой, чтобы «помывочная» наполнилась паром.

Быстро раздевшись, все устремились в «помывочную». Кто блатнее и шустрее, захватил душ, остальные вынуждены были довольствоваться тазиками…

Раскрасневшиеся, довольные чистотой и тем, что мылись вволю, без постоянных окриков: «Быстро быстро! Заканчивать намывку!», без страха, что в любой момент могут отключить воду и ты останешься в мыле, осужденные вышли в раздевалку и с удивлением увидели, что трое зеков невозмутимо рылись в их вещах…

— Чо это вы, земляки? — спросил парень со шрамом.

— Да не боись, баш на баш хотим! — ухмыльнулся в ответ парень с бычьей шеей.

Именно в этот момент из «помывочной» вышел Савелий, решивший растянуть удовольствие, задержавшись под душем. Не понимая скопления «сотоварищей» у входа, он пробрался вперед и увидел у своих вещей долговязого зека с длинными руками, невозмутимо примерявшего его сапоги. Савелий подошел к нему.

— Померил? — нахмурился он.

— Ага! — осклабился тот.

— Ну и как?

— Ништяк! — причмокнул парень а поднял кверху большой палец.

— А теперь сними и аккуратно поставь на место! — тихо сказал сказал Савелий и начал одеваться.

— Ты чего, землячок? Я ж не просто так, чуни свои взамен даю… — парень пихнул ему пару подшитых валенок.

Все, кто находился в раздевалке, включая и приятелей долговязого, притихли и внимательно наблюдали за ними. Но парень со шрамом вдруг решительно вырвал у фиксатого свои кожаные перчатки. Крысиное лицо фиксатого вытянулось, он приготовился возразить, но тол влек его.

— Сними и поставь на место! — повторил Савелий, в упор глядя на долговязого, в его интонации появились металлические ноты.

— Гляди-ка, Суслик, новичок-то борзый! Иль показалось мне? — Долговязый яйцо скоморошничал. — Ты бы спросил его, может, показалось?

Фиксатый, которого долговязый назвал «Суслик», прищурил свои и без того маленькие глазки, сунул руку в карман и медленно двинулся на Савелия.

— Не советую, Суслик… Плакать будешь… — зло усмехнулся Савелий и вздохнул так, словно ему и в самом деле было жалко парня.

С другой стороны к Савелию направился паренье бычьим загривком. Его маленькая головка нелепо торчала на мощной шее.

Когда зеки почти одновременно приблизились к Савелию на расстояние чуть более метра, он неожиданно выбросил правую руку в сторону фиксатого, второго ударил ребром ладони левой руки наотмашь по горлу, а поднимавшегося долговязого пнул ногой в живот.

Все произошло настолько стремительно, что противники не успели, как говорится, даже глазом моргнуть, а прибывшие с этапом замерли в изумлении…

Заставший самый конец схватки Сухонов с долей восхищения покачал головой. И только Каленый, стоявший рядом с ним, нисколько не удивился и что-то шепнул ему на ухо.

Парень с бычьей шеей зашелся в натужном кашле, а долговязый, сложившись пополам, катался по полу, стоная от боли и злобы… Савелий поднял стальную заточку, выбитую у Суслика, и бросил в решетку водостока…

— Долго мылиться собира… — раздался голос капитана, встречавшего этап на вокзале, но, увидев странную картину, он грозно спросил: — Это что такое?

Савелий сделал шаг вперед, но его опередил парень со шрамом.

— Гражданин начальник, хотели землячки сапоги поделить, да на троих не делится! — Он хитро усмехнулся.

— Бирюков? — заметил капитан стонущего долговязого. — Снова за свое? Не можешь без этого! Что ж, вставай, в ШИЗО поваляешься! И ты, Говорков, кажется? Пошли на вахту…

Пересиливая боль, долговязый поднялся, недобро взглянул на Савелия и, заложив руки за спину, двинулся к выходу.

— Бирюков! Снять сапоги! — оборвал капитан. Зло усмехнувшись, тот покачал головой. Посматривая на Савелия, нехотя присел на скамью, скинул сапоги, влез в свои «чуни», встал и… неожиданное пнул сапоги в сторону Савелия, едва не угодив ему в лицо. Савелий дернулся к нему, но был остановлен.

— Осужденный! — крикнул капитан и с интересом взглянул на него.

В этот момент в дверях показался прапорщик, начальник войскового наряда.

— Товарищ капитан, новый этап, по распоряжению начальника учреждения, нужно направить в карантинный барак!

— С чего это? Они же уже на распределении были… — нахмурился капитан.

— Точно не знаю, но слышал, что об этом просил начальник санчасти, — пожал плечами прапорщик.

— Хорошо, выполняйте! Говорков будет на вахте, кивнул он в сторону Савелия. — Пошли!

Капитан привел Бирюкова и Савелия в комнату дежурного помощника начальника колонии, где сидел толстенький майор.

— Старый знакомый? — поморщился майор, увидев Савелия. — Чего натворили? — спросил он капитана. В это время зазвонил телефон.

— Слушаю… — Майор поднял трубку. — Сейчас, товарищ подполковник. Положив трубку, он повернулся к капитану:

— Разберешься с ними? Или меня дождись… Чернышев вызывает…

— Разберусь… Бланки постановлений оставь…

— Они в столе… — майор бросил взгляд на Савелия и Бирюкова, покачал головой и вышел.

Капитан достал два постановления и быстро заполнил их.

— Бирюков, распишись!

Тот быстро пробежал листок глазами, расписался и хмыкнул.

— Пятнадцать?! Ну-ну… — угрожающе прищурил глаза на Савелия.

— Федорович! — крикнул капитан, и в комнату заглянул прапорщик. — Федорович, отведи его в третью, вот постановление…

— Руки назад! Иди! — скомандовал прапорщик и вывел из комнаты Бирюкова.

— А ты что скажешь? — вертя в руках постановление Савелия, задумчиво спросил капитан.