Сергей Алтынов - Последний бой наемника

– Кто его спрашивает? – задал вопрос тем же упавшим голосом подполковник.

– Его спрашивает Васнецов. Василий Григорьевич Васнецов.

Ландскнехт напрягся, положил руку на рукоятку пистолета. Он уже догадался, что звонок не случаен. Голубев протянул трубку Игорю.

– Тебя спрашивают, – пояснил мент. – Некто Васнецов.

Ландскнехт дернулся, точно от неожиданного выстрела над головой. Точно Васнецов не в телефонной трубке, а во весь рост предстал перед Игорем. И не просто предстал, а целит Ландскнехту в лоб из крупнокалиберного пистолета-пулемета… Тем не менее Игорь справился с эмоциями и взял трубку. А разговор получился следующий:

– Игорь! Нам нужно поговорить.

– Говори.

– Если не возражаешь, я приеду к тебе.

– А если возражаю?

– Подумай, Игорь. Вычислив твое местонахождение, мне ничего не стоило навести на голубевскую хату людей Родыгина или группу захвата из МВД. Я не делаю ни того, ни другого. Напротив, заранее оповещаю тебя о своем визите.

Ландскнехт задумался. Да, в словах Васнецова была логика. Ладно, была не была. В любом случае он успеет всадить в майора хотя бы один заряд.

– Ты придешь один? – спросил Ландскнехт.

– Да.

– Ну… ладно. Адрес тебе известен, жду.

Голубев прилег на диван, отвернулся к стене. Ничего другого ему теперь не оставалось, как пассивно наблюдать развитие событий. Может быть, на его удачу, эти двое ополоумевших спецов не найдут общего языка и перестреляют друг дружку? Главное, чтобы при этом они не задели его, гарнитур и хрустальную люстру.

Чтобы как-то убить время до прихода Васнецова, Ландскнехт включил телевизор. На одном из каналов шел американский боевик, на другом – царил Евгений Петросян, на третьем – шел какой-то негритянский сериал. Ландскнехт лишь тяжело вздохнул. Четвертый канал демонстрировал какие-то политдискуссии. Жирная носатая баба, картавя и грассируя, рассуждала о макроэкономических вопросах и происках коммунофашистов, не давших ее партии победить на прошедших недавно выборах. Носатой рыночнице пытался оппонировать представитель коммунистов – худой, точно вяленая вобла, дядька с бритым черепом и железными зубами. Он точно попугай повторял, что демократы продали Россию, украли все и вся и только компартия может вернуть народу все украденное. «Вернете, как же! – аж вслух произнес Игорь Кимович. – Вот только зубы золотые поставите и вернете!» Ландскнехт почти целую минуту слушал «дискуссию» и неожиданно отметил, как одинаково отвратительны ему оба. И дебиловатый коммуняка, и жирная демократка. В сущности они были представителями одного лагеря – лагеря гнусных, подлых, ущербных недочеловеков, рвущихся к власти. А власть им нужна, чтобы возвыситься над нормальными людьми, делать с ними что угодно. Та же рыночница до прихода Ельцина к власти успела окончить две высшие школы – комсомольскую и партийную, а в «борцы с тоталитаризмом» перековалась в течение трех августовских дней 91-го года. Разумеется, после безоговорочного триумфа Бориса Николаевича, тоже, кстати говоря, выходца из партноменклатуры… Коммуняка запутался в своих пафосно-идиотских фразах, умолк, остановленный телеведущим, а демократка начала захлебываться собственным грассированием. Ландскнехт выключил телевизор. Да, это ублюдки человечества, рвущиеся к власти. А кто он – Игорь Кимович Вознесенский? Ландскнехт, наемник, слуга, холоп таких вот дефективных властолюбцев… Нет, ему не было жаль уголовника Лузгинского. Ему было жаль себя, оказавшегося таким глупым и наивным. Иллюзия, что он может влиять на процесс, была хитрым образом использована этой крысой Семеркиным. Да-да, он, Ландскнехт, – наемный убийца и не более того. Его использовали, и больше он им не нужен. Смерть всего в нескольких шагах. Но он не станет прятаться, он пойдет ей навстречу. Васнецов был опасен. Опасен даже не столько воинским умением и храбростью, сколько какой-то неведомой, патологической везучестью. Даже коррумпированный мент, даже продажная шлюха за просто так, добровольно готовы были ему помочь. Он же, Ландскнехт, имея деньги, силу, власть, вынужден потом наказывать этих неразумных тварей. Игорь вспомнил серебряный крестик на дешевой черной веревочке, висящий на груди Васнецова. Неужели… Нет, он даже додумывать этой мысли не станет. Он, Ландскнехт, убежденный атеист, и менять свои убеждения ему уже поздно.

– Игорь! У меня нет оружия!

И в самом деле Васнецов вошел в комнату медленно, руки выставил ладонями вперед и приподнял вверх.

– Зато у меня есть, – ответил Ландскнехт, устроившись в самом углу дивана.

Он держал под контролем и входную дверь, и окна, и Голубева с вошедшим Васнецовым.

– Пусть будет, – согласился Василий. – Только не торопись открывать огонь.

– Что ты хотел мне сказать? Зачем нашел?

– Нас обоих использовали втемную и подставили.

– Значит, тебя тоже? – усмехнулся Ландскнехт. – И что ты теперь хочешь от меня?

– Я хочу… Хочу навестить господина Самойлова и получить с него некоторую материальную компенсацию.

– Так тебя они кинули и в смысле денег?

Васнецов кивнул.

– Деньги мне тоже нужны, – согласился Ландскнехт. – Но меня больше интересуют головы. Голова Самойлова, его доченьки, обязательно – Семеркина… Ну, и если быть честным, то до недавнего времени я желал и твою.

– Спасибо за прямоту. Так вот, все это ты сможешь получить. Кроме головы Даши Самойловой. Согласен?

Ландскнехт ничего не ответил. Смотрел на Васнецова немигающим взглядом, фиксируя каждое его движение.

– Родыгин и Семеркин – серьезные противники. Они просчитали каждый твой ход, Игорь. И каждый мой. Они и сейчас уверены, что оба мы нейтрализованы. Они все просчитали, кроме одного. Они никогда не поверят, что мы с тобой можем объединиться!

«Он страшный, опасный человек, этот Васнецов! Он хитер и коварен, – размышлял Ландскнехт, слушая Василия. – Но сейчас он говорит дельные вещи. Ему невольно веришь, его невольно хочется слушать. Он чертовски убедителен». О, как велик был сейчас соблазн разрядить в Васнецова всю обойму!

– Ты сознательно идешь против своих бывших хозяев. Почему, Васнецов? – спросил наконец Ландскнехт.

– Лучше иметь в дьяволе врага, чем господина, – произнес Васнецов.

– Сам придумал? – спросил в ответ Ландскнехт.

– Нет, это святой Проспер Аквитанский так говорил.

Игорь снова взял паузу. Затем кинул выразительный взгляд на Голубева, наигранно печальным голосом произнес:

– Ушей лишних тут много. Как считаешь, Васнецов?

– Что ты хочешь этим сказать? – раньше Василия отреагировал побагровевший мент.

– Хочу сказать: извини меня, Голубев, но ты стал третьим лишним!

Не прошло и пяти минут, как подполковник лежал на диване, связанный по рукам и ногам.