Сергей Алтынов - Победить любой ценой

Что верно, то верно. Тем не менее я обезоружил своих «бычков», и теперь у нас имелось целых три ствола. Однако мы и в самом деле пришли сюда не для боевых действий. Поэтому парой тычков я привел в чувство говорливого. Он дернулся всем корпусом, застонал.

– Все в порядке, – успокоил я его и даже опустил вниз ствол отобранного пистолета. – Мы же говорить собирались? Вот давай поговорим!

– Вы кто? – уняв стоны, задал вопрос «бычок».

– Гости из Сибири, – ответил Чабан, перехватывая инициативу. – Устраивает?

«Бычок» кивнул.

– Хотим с твоими старшими поговорить, – произнес я. – Они, надеюсь, люди вежливые.

– Будут вам старшие, – отозвался «бычок», поднимаясь на ноги.

Не прошло и десяти минут, как мы сидели в отдельном кабинете за скромным, но изысканно обставленным столом. Беседовал с нами бородатый дядя, постарше меня, с мощной шеей и в темных (несмотря на вечернее время) очках.

– Оружие верните! – произнес он, как только мы сели за стол.

– А твои нас завалят? – отозвался Чабан. – Нет уж, вернем после беседы. Не обессудь.

– Что вы хотите? – спросил бородатый.

– Нам нужно оружие, – заговорил я. – И не только автоматы, но и гранатометы. Три штуки. Заплатим хорошо, по столичным расценкам.

– Вы обратились не по адресу. – Бородач поморщился.

– А куда по адресу?

– Кто вы такие? – вопросом на вопрос ответил бородач.

– Бывшие офицеры, – ответил я. – И у нас серьезный бизнес.

Легенду мы заготовили заранее. И она не должна была сильно отличаться от реальности.

– В каких войсках служили? – тут же спросил бородатый.

– В интересных, – улыбнулся в ответ Чабан.

Бородач некоторое время молчал. Потом, не снимая очков, произнес:

– Вы оба, как я понял, гонцы?

– Правильно понял, – ответил я, с трудом сдерживая внутреннее ликование.

Все шло по нашему с Чабаном плану.

– Так вот, говорить я буду с вашим хозяином, – подвел итог бородач. – Только с ним. Если вы и в самом деле серьезный народ, то заключим сделку. Если нет… Лучше вам, ребята, прямо сейчас сваливать из Изгорска.

– Иначе? – уточнил Чабан.

– Вас либо завалят… либо я вас ментам местным сдам. Все, разговор окончен, мне лишних трупов не надо. Через два дня жду вашего генерала. Или у него другое звание?

Уточнять ни я, ни Чабан не стали. Что ж – удочки забросили, теперь надо ждать. Или поймаешь рыбку, или она тебя… на самое дно утащит.

– Про оружие забыли? – напомнил бородач.

– Отдадим на выходе, – ответил я.

Если нас сейчас разоружат, то за наши головы никто не даст и ломаного гроша. Бородач ничего не ответил, лишь снисходительно усмехнулся. Похоже, мы заинтересовали его. Продать партию оружия, в том числе три гранатомета, – серьезный бизнес. На покупателя лучше лишний раз не давить. Мы прошли к выходу через бильярдный зал. Внешне все было тихо и спокойно, играла музыка, светились разноцветные огоньки. Около входа стояли пятеро подручных бородатого, среди них и уже знакомые «бычки». Сейчас они стояли, нахмурившись и немного дергая шеями, походили уже не на быков, а скорее на носорогов. Говорят, носороги плохо видят. Но при их весе это, как правило, не их проблемы. Я и Чабан весим значительно меньше носорогов, но проблемы сегодня почему-то оказались у них. Мы вышли на улицу, отошли на солидное расстояние, и лишь тогда ко мне подошел говорливый.

– Возвращаем в целости и сохранности. – Я по очереди протянул ему все три ствола, затем отдельно вернул обоймы.

– Зачем в карман полез? – спросил на прощание «бычок».

– За сигаретами, – честно ответил я.

– С тобой, жердь, у меня разговор не последний, – зло ощерился говорливый. – Ты жди…

На том и разошлись. Я с трудом сдержался, чтобы не врезать этой гниде вторично, поэтому последнее слово осталось за ним.

– Этого бородатого я знаю, – выслушав нас, заговорил Булышев. – Главный администратор бильярдной. Значит, они хотят видеть главного, вас за гонцов, шестерок приняли?

– В Рязанском десантном блатным понятиям не обучают, – ответил я.

– Кто же сыграет роль главного? – спросил полковник.

– Михаил Никандров, – ответил Чабан. – Без него мы никак… А у него тюремный опыт. Хорошо знает спецконтингент. Запросите «добро» у Москвы! – глядя в лицо полковнику, произнес Яков Максимович. – Скажите, что Никандрова целесообразно использовать в оперативной игре. Такое ведь может быть.

Булышев лишь махнул рукой. И в самом деле – сейчас требовался человек с уголовным опытом. Во всяком случае, мы с Чабаном были в этом уверены.

– У нас двое суток, – сказал Чабан. – Никандров отбывает наказание недалеко отсюда, так что утренним авиарейсом…

– Билеты купил? – перебив Чабана, с ехидной усмешкой спросил полковник. – Ладно, убедили…

Руководство Булышева в Москве. Мы – здесь. Иных людей у полковника нет. Человек же с тюремной «академией» и в самом деле должен был сыграть сейчас ответственную роль. Так решили мы с Чабаном.

В открывшуюся кормушку просунулась морщинистая физиономия немолодого, утомленного тюремным бытом вертухая:

– Заключенный Никандров!

Из дальнего темного угла отзываться не торопились.

– Никандров!

И на сей раз в ответ не последовало ни звука.

– Ну хорошо, Никандров! – хрипло и зло произнес вертухай. – Сейчас с тобой Ганс поговорит. У него ты поросем завизжишь!

Ганс из вертухайской братии самый крутой. У него и в самом деле не своим голосом взвоешь, не забалуешься, и никакими словами его не остановишь… Немолодой вертухай щелкнул ключом и отворил камеру.

– Заходи, Ганс! – почти ласково проговорил вертухай.

В камеру вошел огромный головастый ротвейлер, его огромные белые клыки сверкали в полутьме, точно звезды облачной ночью. Ганс был штатной служебной собакой особой резервной группы и предназначался для усмирения тюремных бунтов. Усмирял весьма успешно… Ротвейлер молча, без рыка, двинулся в глубь камеры, передвигая высокими мощными лапами. Вертухай застыл у порога, навострив уши. Однако шума скоротечной борьбы и привычных воплей о пощаде тюремщик не услышал. В камере по-прежнему царила тишина, точно никакой Ганс туда и не заходил. Подождав секунду-другую, тюремщик подозвал своего более молодого сослуживца, и они вдвоем зашли в камеру, держа наготове резиновые палки. Взору их предстала следующая картина – почти двухметровый заключенный Никандров сидел в расслабленной позе на своей шконке, рядом с зарешеченным окном. Рядом с ним в столь же расслабленной позе лежал Ганс, а Никандров неторопливо чесал зверя за ухом. Молодой вертухай аж присвистнул, так и застыв с поднятой дубинкой.