Сергей Алтынов - Ангелы во брони

– И спрашиваешь? – поддел Водорезова гвардии рядовой.

– Присядем? – кивнул в сторону скамейки Николай.

Они присели на скамейку. Вот он, вроде бы родной город, никаких боевых действий. А они на войне. На самой настоящей, жестокой и беспощадной. В плен гвардейцев-десантников брать не будут. Точно так же, как и на Кавказе.

– Значит, так, рядовой Богданов, – заговорил Николай, но закончить свою фразу не успел.

К скамейке, на которой устроились они с Максимом, подошла женщина.

– Удивляться не стоит, резких движений делать тоже не стоит, – сказала Любовь Николаевна.

Люба была одета в строгий костюм, волосы убраны в узел, косметики минимум. Не Анна-Николь Смит, старший следователь по особо важным.

– Воробьев не такой дурак, полковник кое-чему его научил, – без лишних предисловий начала Люба. – Сумел-таки найти, куда вы провалились, и схему коммуникаций достал. Вы оба на прицеле, группа захвата на сей раз все учтет.

– А ты… Сумела их убедить, что сможешь уговорить нас? – не оглядываясь поинтересовался Водорезов.

– Им очень легко сейчас убить нас всех троих. Было бы легко… – продолжила Люба.

– И что мешает?

– Я, – буднично сообщила Дмитриева. – Точнее, один парень из спецназа МВД… Одним словом, у нас с ним добрые отношения. Были когда-то. После Чечни башню сносит, особенно когда его друзей обижают. Он в группе захвата старший. Поэтому, пока я здесь, никто огонь не откроет.

– Ну, пошли, Люба… – на правах командира принял окончательное решение Николай.

Против спецназа МВД, тем более озлобленного недавним проколом, дергаться было бесполезно. Сквозь землю уже не уйдешь. А уж как работают бойцы милицейских спецотрядов, Водорезов в Чечне насмотрелся, профи там были не хуже, чем в ВДВ. Особенно по части силового задержания.

Воробьев ударил Максима беззлобно, дескать, будем в расчете, парень, потом, может, и подружимся. Максим на ногах устоял, но слегка качнулся. Все-таки майор был не последним кик-боксером в «Динамо». Милицейский генерал, находившийся в загородной резиденции, куда доставили десантников, сделал вид, что ничего не заметил. Сидевшая по левую руку от него подполковник Дмитриева тоже. Здесь же был и следователь Рустам Муратович.

– Наручники можно снять, – смилостивился генерал МВД.

Спецназовцы МВД тут же выполнили распоряжение.

– Значит, так, – очень вежливым, пожалуй, отчасти наигранным тоном заговорил милицейский генерал. – Я… Точнее, мы, – кивнул он в сторону следователя прокуратуры и Любы, – ознакомились с вашими материалами. И, пожалуй, единодушно склонны верить, что Богданов не виновен в двойном убийстве.

После этого повисла выразительная пауза. Милицейский генерал не торопился с продолжением. Люба заметно нервничала, привычного ее спокойствия не наблюдалось. Следователь Рустам Муратович был традиционно флегматичным.

– Тогда в чем дело? – спросил Водорезов. – Мы можем быть свободны?

Генерал заметно поскучнел. Точно хотел сказать одно, а помимо его воли получалось совсем другое.

– Вот что, Николай. С вами сейчас будет разговор. Но хочу предупредить… Вы ведь как офицер знаете, что бывает за разглашение гостайны?

Сейчас генерал выглядел скучным и строгим. Чувствовалось, что все происходившее нервирует его больше, чем всех остальных.

– Я знаю, давайте по делу, – кивнул Водорезов.

– Вот Любовь Николаевна все поняла должным образом, – генерал МВД взглянул в сторону подполковника Дмитриевой.

– Очень хорошо, – отозвался Водорезов, отметив, что Люба старается не смотреть на них с Максимом и, судя по всему, желает приложиться к фляжке с коньяком, которой она не касалась с момента, как покинула стрелковый клуб.

– Тогда пройдите с товарищем, – кивнул генерал. – А вы, Максим, побудьте здесь, расслабьтесь. Арестовывать вас никто не собирается. Можете выпить кофе или, если желаете, коньяк…

– Чай с лимоном, если можно, – улыбнулся Максим.

Только улыбка у него при этом получилась недобрая. До Руслана по степени обаяния гвардии рядовому было далеко.

Водорезов в сопровождении двух молчаливых незнакомцев в штатском поднялся на второй этаж. Кабинет, куда его проводили, был скромным, окна наглухо зашторены, помещение освещалось ярким светом причудливой люстры. Посредине кабинета два кресла и журнальный столик.

– Ну вот, Николай, пришло время нам познакомиться. – Навстречу подполковнику поднялся высокий худощавый блондин лет сорока, с очень красивыми, на зависть многим женщинам, синими глазами.

Ранее Водорезов ни разу его не видел, а тот держался так, словно знал Николая много лет.

– Спецоперации в Африке, Афганистане, Югославии, Закавказье, – синеокий с ходу напомнил Водорезову о его боевом прошлом. – И везде вы показали себя на должном уровне. Надеюсь, правильно поймете меня и сейчас.

– Я тоже на это надеюсь. Кстати, кто вы такой и как мне вас называть? Вы столько знаете обо мне, а я даже не знаю… В каком вы звании?

– Я не военный и не из спецслужб, – ответил синеокий. – Можете называть меня Алексей Алексеевич. Так вот, Николай. Вы, действующий офицер разведки ВДВ, всегда руководствовались интересами государства, были верны присяге. Сейчас от вас требуется то же самое и ничего более.

– Государство – это вы? – тут же уточнил Водорезов.

– Да, – кивнул Алексей Алексеевич и положил перед Николаем документ, удостоверяющий то, что синеокий блондин и в самом деле занимал высокую должность в одном из высших органов государственной власти.

– Продолжайте, – пожал плечами Водорезов.

– Так вот. Скажу коротко – вы, подполковник, и ваш гвардии рядовой невольно вторглись в сферу новейших разработок оборонного значения. Вы, разумеется, действовали из благороднейших побуждений, хотели справедливости, а получилось… Получилось то, что получилось. Вы должны обо всем забыть. Про базу, про Угря-Сторожева, про рефрижераторы, про то, что было в Чечне… Похоронить и адрес потерять. Повторяю, вы сунули нос в секретные разработки стратегического характера. Вопросов лучше не задавать, я все равно вам на них не отвечу.

– А как быть с Максимом Богдановым? Ведь базу-лабораторию отыскал именно он.

– Богданов – беглый уголовник. Его убьют при задержании… Не напрягайтесь, подполковник, я не такой мерзавец, каким кажусь. С Богдановым все будет в порядке. У него нет близких родственников, семьи. Выдадим документы на другое имя, купим квартиру, подыщем работу, дадим небольшой стартовый капитал. Все-таки он классный спец, многое умеет. Такой профессионализм должен быть вознагражден.

«В обмен на молчание», – чуть было вслух не произнес Водорезов и на некоторое время задумался. Синеокий Алексей Алексеевич, в свою очередь, не торопил его с ответом. «Секретные разработки стратегического характера… – размышлял Николай. – Возможно такое? Но почему на каком-то заброшенном "Долгострое"? Почему с привлечением откровенных уголовников? А что, если все обстоит следующим образом – в начале 90-х некие правительственные чиновники и генералы, сросшиеся с оргпреступными кланами, затеяли нехилый бизнес. Не просто торговлю человеческими органами (что весьма прибыльно), но еще и ряд научных разработок в области трансплантологии, пересадки органов. В этом случае их финансируют крупнейшие акулы бизнеса, как отечественного, так и мирового. Жить и быть здоровыми хотят все. В данном случае богачи поверили в проект Сторожева-Угря. Но не только богачи, но и кое-кто в высших эшелонах власти. Каляев, милицейский чин, вот этот синеокий. Формально все маскируется под обычные научные опыты, на деле убийства людей с целью завладения их органами, продажи чужой жизни ради здоровья и молодости тех, кто готов за это платить. Ментовско-фээсбэшное прикрытие не дает завести уголовные дела, синеокий сумел изобразить все как некие секретные стратегические исследования. Поэтому ни полковнику Яковлеву, ни следователю Любе, при всей их упертости, к базе-лаборатории не подступиться… Именно так все и обстоит на самом деле! И еще – ОНИ БОЯТСЯ! И покойный Каляев, и генерал МВД, и этот синеокий. Раз боятся, то у подполковника и его лучшего рядового есть шанс…»