Сергей Алтынов - Ангелы во брони

– Секретные разработки? – переспросил Водорезов. – А точнее банальная торговля человеческими органами. Только под очень солидной и денежной «крышей»… Или не так?

Сейчас он решил немного поддразнить синеокого, вызвать таким образом огонь на себя, посмотреть на реакцию блондинистого «стратега».

– Сейчас не время это выяснять. Хватит вопросов. Я не собираюсь вас пугать, вы старший офицер, сами неоднократно участвовали в специальных операциях. Знаете, что свидетелей профессионалы не оставляют!

«Вот ты и сорвался! – мысленно возликовал Николай. – Стал в открытую угрожать, физиономия задергалась, хорош стратег! Ну что ж, кое-что сейчас через нервы твои и говорливость я выясню!»

– Значит, кругом ваши люди, – продолжил Водорезов. – И эта гнида Угорь, и убийца целой семьи… Кажется, Генрих?

– Да, Генрих, и вы про него забудете.

– Он так ценен вам? Или просто дорог как память? Секретные стратегические разработки и наемный убийца, мясник…

– А что поделать? – сверкнул синими очами Алексей Алексеевич. – Вы, Николай, ангела из себя тоже не стройте! Сколько чеченских головорезов в первую войну против вас воевали, головы вашим солдатикам отрезали, в рабство людей угоняли?! А потом, во вторую кампанию что-то наверху щелкнуло, – собеседник Водорезова выразительно показал своими синими очами под потолок. – Что-то НАВЕРХУ ЩЕЛКНУЛО, – повторил он и тут же без паузы продолжил: – И многие эти головорезы перешли на нашу, дорогой подполковник, сторону. Кое-кто даже, поговаривают, академию Фрунзе окончил и теперь, как вы, Николай, подполковничьи погоны носит… Вам лучше знать, господин десантник, правда это или дурацкие разговоры…

– Не будем об этом. – Водорезову не хотелось касаться больной для него темы.

– Просто с Генрихом то же самое. Он больше не бандит, не отморозок… Ну, не будем задавать больше вопросов, а, подполковник?

– И какое же звание получит Генрих?

– Никакого. Как и прежде, останется президентом ЧОПа. Но работать будет исключительно на нас.

– И он готов?

– А он уже давно работает на наши структуры. Еще с середины девяностых, когда входил в одну из столичных преступных группировок в качестве «рядовой торпеды». Он тогда быстро понял, кому нужно служить, волей случая вышел на наших людей. С тех пор неплохо помог нам, устраняя тех, кто мешал бизнесу крышуемых нами деловых людей. К слову сказать, все устраненные Генрихом были законченными мерзавцами, бандитами-беспредельщиками. Мы же помогли Генриху из «рядовой торпеды» стать лидером группировки, а затем и вовсе сумели легализовать его банду, зарегистрировав ЧОП. Таким образом, натасканные Генрихом костоломы из бандитов превратились в добропорядочных частных охранников.

«А завербовал его либо Каляев, либо ментовский чин, с которым только что беседовали…» – сделал мысленное заключение Водорезов. ЧТО-ТО НАВЕРХУ ЩЕЛКНУЛО. Очень точно синеглазый господин охарактеризовал явление, которому еще совсем недавно не находилось внятной формулировки.

Что-то наверху щелкнуло…

– Не нравится мне все это, – продолжил свою «разведку боем» Водорезов.

– Николай, почему вам так нравится играть передо мною эдакого «мальчика наоборот»? – спросил Алексей Алексеевич.

– Если все идут пешком с барабаном и флажком – он садится в авто-БУС и берет с собой трубу… – процитировал на память детский стишок Николай.

– Это про вас, – кивнул синеокий. – Перед своими генералами вы можете вести себя как заблагорассудится, а вот со мной извольте вести себя серьезно. Сейчас вы зачем-то клоунничаете, тянете время. Рискуете разозлить меня… Получить прибыль – не рискуя, приобрести опыт – не подвергаясь опасности, удостоиться награды – не работая, – столь же невозможно, как жить, не будучи рожденным.

Алексей Алексеевич явно привык, чтобы последнее слово оставалось за ним.

– Вот с этим я не спорю, – согласился с последним высказывнием синеокого Водорезов.

– Это философ Сенека. Так вот, Николай. Давайте условимся, что ангелы существуют на небесах, и лично вы далеко не святой человек. За ваше молчание, за то, что вы забудете про лабораторию, вы получите очень хороший гонорар.

– Видите ли, Алексей Алексеевич, тут есть один маленький психологический нюанс, – мягким тоном заговорил Водорезов. – Я на ваши условия согласен. Но вот Максим Богданов… Я поговорю с ним, сумею убедить. Он согласится забыть про «Долгострой», согласится поменять фамилию, но вот про Генриха забыть, увы, не сможет. Даже если пообещает.

– И что?

– Отдайте Богданову Генриха, и он успокоится.

– Вы еще будете условия мне ставить! – вновь сверкнул синим сиянием прекрасных глаз «стратег».

– Просто это наиболее оптимальный вариант, – пожал плечами Водорезов. – Мы вам молчание, вы нам Генриха…

– И деньги, и квартиру Богданову, – кивнул синеокий.

– Последнее вы предложили сами… Неужели вам так дорог Генрих? Убийца, костолом. Был Альфред Степанович Сторожев, Угорь, но вы ведь его не шибко пожалели. Уж не тот ли же Генрих его и убрал? Впрочем, это мне не сильно интересно. Важно, что вы эту сволочь Угря ликвидировали и не поморщились.

– Альфреда Степановича Сторожева я всегда очень уважал, – как-то совсем не к месту произнес Алексей Алексеевич.

«Я, кажется, что-то нащупал, – интуитивно отметил Николай. – Нужно продолжать в том же духе, в том же направлении!»

– Сторожев был редким мерзавцем и негодяем. Неужели вы другого мнения? – спросил Водорезов, намеренно уводя разговор от существа вопроса.

Синеокий махнул ладонью, ничего не ответил.

– Он козел был. Козлина вонючий. Морда мерзкая, дергалась все время, правильно Угрем назвали. Боялся он, потому как трусом был. Из-за этого его и убили?

– О чем вы? – теперь у Алексея Алексеевича задергалась физиономия.

– О том, что убили Угря, потому как морда у него мерзкая и дерганая, – как ни в чем не бывало ответил Водорезов. – Или за что-то другое?

– Повторяю, Сторожев Альфред Степанович был моим… уважаемым деловым партнером. Ну а что случилось, то случилось. И больше ни слова об этом!

«Сторожев мертв, а этот заискивает перед ним так, будто Угорь все слышит и при случае припомнит!» – подвел итог Водорезов и переменил тему:

– Так как насчет Генриха?

– А знаете… Отдам я вам Генриха, – смилостивился синеокий. – Будем считать это актом народной дипломатии и последующего примирения.

– Угорь мразью был на два порядка выше, но вы его «отдали». Ну а уж Генрих… Тогда будем считать, что договорились.

И Водорезов вновь отметил, что при фразе о том, что «Угорь был мразью» Алексей Алексеевич вновь занервничал. Сторожев, выходит, и мертвый для некоторых страшен?