Владимир Колычев - Не жалею, не зову, не плачу

– Знаю… Ты жил в Москве, учился в институте, папа твой умер, ты пошел в армию, потом…

Михаил почувствовал, как волосы на голове встают дыбом. Сумка с рукописью! Он хранил ее в тайнике, о котором никто не мог знать, даже жена. Он выстрадал историю своей жизни, несколько лет перекладывал ее на бумагу, спрятал в надежном месте. Но из-за проклятых бандитов она увидела свет…

– Что потом? – холодея, спросил он.

– Я знаю, ты не виноват, тебя подставили, – через силу выдавила Алена.

Ей самой было страшно от того, что она говорила.

– Ты читала мои рукописи?

– Нет, – виновато опустив глаза, мотнула она головой.

– Ты же не умеешь врать.

– Не умею. Поэтому и не вру.

– Пытаешься врать, но это у тебя не получается… А ну, смотри мне в глаза.

Алена подняла глаза, но тут же их опустила.

– Я не думала, что это твои рукописи, – обреченно выдохнула она.

– Где ты их взяла?

– Сумка на полу валялась. Ее Лысый обронил, я подобрала. Там деньги были, документы… Ну, и это… Любопытство оказалось сильней меня.

– И что, все прочла?

– Все, что было…

– И решила, что я писал про свою жизнь?

– А разве нет?

– Я сочинял. Я упражнялся в беллетристике.

– Но ты же Трохин, и зовут тебя Михаил.

– Я писал от первого лица, то есть как будто от самого себя. Я как бы настоящий, а все вокруг – вымышленное.

– Да, но стреляешь ты по-настоящему.

– И ты решила, что я правда был киллером.

Михаил делал хорошую мину при плохой игре. А на душе скребли кошки. Ну как он мог допустить, чтобы такая крамола попала в руки к дочери… Теперь выкручивайся. Какой позор!

– А разве нет?… Вы с мамой сбежали из Москвы сюда, на Дальний Восток, в дальние края…

– С какой мамой?

– Не могу поверить, что моя мама была киллером.

– Не веришь – и правильно делаешь. Твоя мама никогда не была киллером. И зовут ее вовсе не Тома, а Варвара, если ты помнишь…

Увы и ах, но Варвара действительно была киллером. Михаил помнил, как они собирались выехать за рубеж, но у него не было загранпаспорта. Зато у нее с документами был полный порядок – как с настоящими, так и с липовыми, на имя Сергиевской Варвары Михайловны. На тот момент она давно уже готовилась к побегу, поэтому предусмотрела все заранее…

– Варвара?! Ну да, Варвара, – очнувшись, кивнула Алена. – А там Тома…

– Я же говорю, что сочинял историю чужой жизни, – чувствуя, что смог переубедить дочь, сказал Михаил. – А чтобы легче было фантазировать, я поставил в центр сюжета самого себя… Кстати, можешь сама попробовать. Целое лето впереди. Вообрази себя агентом ноль-ноль-семь, поставь себя в ситуацию и фантазируй сколько душе угодно…

– Нет, агентом ноль-ноль-семь не хочу. Во-первых, я женщина. А во-вторых, будь я мужчиной, мне бы стыдно было ставить себя на место Джеймса Бонда.

– Почему?

– Потому что он – агент ноль-ноль-семь.

– И что?

– Танька говорит, что этого мало. Если хотя бы ноль-двадцать пять…

– Алена!!!

– Так это ж не я, это Танька!

– Язык у твоей Таньки без мозгов. И у тебя тоже. Думать надо, о чем можно с отцом говорить, а о чем нет… Иди к маме. Ей нужна твоя помощь… Да, и о рукописи ни слова… Или ты уже сказала маме?

– Нет.

– И правильно… Ничего ей не говори. Думаю, на тебя можно положиться. Если я не ошибаюсь…

– Не ошибаешься. Если это наша тайна, тогда никому ни слова…

– Это наша страшная тайна.

– Тогда провалиться мне на этом месте, если хоть кому-то слово скажу…

Алена ушла, а Михаил вышел на балкон. На душе горький осадок сомнений. Вряд ли дочь поверила ему на все сто… Сейчас она еще может восхищаться тем, что когда-то он был киллером, убивал воров и бандитов. Но со временем она поймет, каким страшным человеком был ее отец. И каким страшным человеком оставался. Проповедуя непротивление злу насилием, он продолжает убивать…

А ведь все так хорошо было. Трудно им жилось с Варварой, порой очень тяжело, но ведь они выстояли, выжили. Время скрепило их узы, и теперь они неразлейвода. Хорошо им было вместе…

Деньги, которые Тома прихватила с собой, остались в машине. Возвращаться за ними они не стали, чтобы не попасть в горячие объятия родной милиции.

Михаил вспомнил, что когда-то служил во Владивостоке, но Дальний Восток они отправились покорять лишь через года. А в девяносто втором они остановили выбор на Сибири. Всеми правдами и неправдами добрались до Красноярского края, осели там в глухой деревушке, без денег и средств к существованию, благо брошенных домов было много.

Первое время Михаил ездил в Красноярск на заработки, строил дома и ремонтировал квартиры. За три года сколотил кое-какую сумму, открыл свой собственный лесопильный цех. Работал по правилам – платил налоги государству, отстегивал процент рэкетирам за «крышу» и проставлялся участковому за лояльность. Он бы имел гораздо большую прибыль, если бы работал по так называемым черным схемам – ворованный лес, нелегальные поставки. Но Михаил не хотел проблем с законом, поэтому, чтобы сколотить приличную сумму, приходилось работать на износ. А бандиты тем временем наглели, росли аппетиты и участкового. В конце концов, чтобы не остаться внакладе, он закрыл свой бизнес и подался в Приморье.

Купил небольшой участок у самого моря, взялся за его освоение. Сначала один дом поставил – для себя. Потом понял, что можно сделать придорожную гостиницу, так появился второй дом, поменьше; затем третий… Территорию благоустроили, кафе построили. Много труда вложил он в свой новый бизнес, за что в конце концов был вознагражден прибылью. В опустошенный расходами семейный бюджет потек ручеек дохода – сначала тонкий, затем чуть погуще. А сейчас Михаила и вовсе за буржуя держат. Но у лентяев так заведено – хаять тех, кто хоть чего-то в жизни добился…

Новая жизнь наладилась, старая стала забываться. Все было хорошо, пока на горизонте не появились хабаровские отморозки. Не хотел Михаил связываться с ними, но пришлось. Двоих убил, третьего ранил. И нет ему теперь покоя…

Он смотрел из окна, как расходятся по номерам люди. Раздутая прессой новость о «подвиге» хозяина гостиницы обеспечила плотную волну клиентов – возможно, не на один-два дня, а на месяцы или даже годы вперед. Но Михаила это не радовало. Не нужна ему дурная слава, если даже она зовется героической…

«Погладь себя…»

«Покрути попкой…»

«Потрогай там…»

Любое виртуальное желание за электронные деньги. Девушка с веб-камерой без устали гладит себя, трогает, крутит. Кла-асс!.. А реальные девушки – это всего лишь жалкое подобие правой руки. И стоят к тому же дорого…

Телефон зазвонил в самый неподходящий момент. Это был особый «сотник», он всегда должен быть под рукой, и на звонок нельзя не ответить…