Владимир Колычев - Жесткий ответ

— Почему?

— Они давно в деле. Воланд им всегда платил больше, чем всем.

— «Воланд» — это название фирмы?

— И фирмы тоже. И нашего шефа Воландом зовут.

— Тот самый Воланд, который у Булгакова?

— Нет, конечно. Вы сами должны понимать, с мистикой мы не имеем ничего общего.

— Да уж понимаем, что вы чисто кидалы… Ну и так кто этот Воланд?

— Вадим Аркадьевич его зовут. Фамилию не знаю.

— А Воланд — это чисто кликуха, да?

— Получается так.

— И где сейчас этот хмырь?

— За границей. На Сейшельских островах. Хотя утверждать я не могу. Это он нам сказал, что на Сейшелах. А сам где-нибудь в Мавритании прячется. С такими деньгами, как у него, хоть в Антарктиде жить можно…

— Он один скрывается или с кем-то?

— Подругу он свою взял.

— Кто еще с ним?

— Двух телохранителей своих взял… Кстати, один из них тоже участвовал в инциденте. Он не стрелял, но вел машину, в которой сидела Олеся. Она стреляла…

— А ты козел! — презрительно скривился Федот. — Телку свою сдал…

— Ну вы же сами сказали, — сжался в комок красавчик.

— А до того у вас все ничтяк было. Жили вместе, детей делали, типа, амур. А потом бац! И все. Прошла любовь, завяли помидоры…

— Но вы же сами…

— Сами, сами, — хлопнул его по спине Федот. — Это, конечно, хорошо, что ты нам не врешь. А мучиться не будешь?

Я бы всю жизнь мучился, если бы моя подруга из-за меня сгинула…

— Вы ее убьете?

Вместо ответа из холла послышались едва уловимые щелчки. Один, второй, третий…

— Все, нет больше твоей Олеси, — выдохнул Федот.

И первым поднялся со своего места. Степан тоже встал, взял Виталия за шиворот и вытолкал в холл. А там… На полу лежали трупы. И Олеся, и Венера, и все остальные. Во лбу у каждого зияла пулевая пробоина, под головами растеклись кроваво-мозговые лужи.

Виталия стошнило.

— Что, не нравится? — затряс его Степан. — Не нравится?.. Сейчас и тебя так же…

— Не-ет!..

Чтобы сохранить себе жизнь, этот мозгляк и мать родную мог продать.

— Тогда пошли обратно. Будешь писать все заново. Про всех напишешь. И про Воланда своего. И про Дениса с Аленой…

Виталий писал долго, до полуночи. Целый рассказ получился. Хоть в редакцию детективного журнала его неси. Степан не сомневался, что все здесь правда.

— Все, а теперь поехали, — пряча бумаги, сказал он.

Блондина вытолкали из дома и зашвырнули в микроавтобус, где уже теснились тела его компаньонов. Все они были живы. Только крепко спали после щедрой порции снотворного. Никто в них не стрелял. А кроваво-мозговая жижа оказалась самым обыкновенным муляжом. Зато как хорошо способствовала написанию предельно правдивого рассказа.

Усыпили и Виталия. Прямо в автобусе. Чтобы не мучился угрызениями совести. Если она у него, конечно, была…

Наконец-то они дома. Задержанных оформили в изолятор временного содержания. А сами по домам. Остаток дня и всю ночь отдыхали. А утром снова на работу. Чтобы аферисты не скучали.

Первого в кабинет привели Виталия. Он затравленно глянул на Степана.

— Вы обещали меня отпустить…

— Кто тебе обещал? — удивился Федот.

— Вы.

— Бандиты тебе это обещали. А мы кто? Мы менты! Так что мы тебе ничего не обещали.

Виталий понял, что попал в западню. И помощи ждать неоткуда. Никто не освободит. Никакой надежды вырваться на волю. Если и можно на кого-то надеяться, то только на себя.

— Все равно вы меня обманули.

— Не обманули, а ввели в заблуждение, — уточнил Степан. — Интересную ты нам историю рассказал, дружок. Все подробности мы знаем — из твоего чистосердечного признания. Осталось только повторить все для протокола. Ну что, начнем?

В ответ на это предложение последовал грубый выпад.

— Да пошел ты! — окрысился Виталий.

А он и был похож на крысу, зажатую в угол.

— Ну вот, с братвой ты на «вы» и шепотом. А сотрудникам милиции можно и хамить, так? — возмущенно спросил Федот.

— Плевать я на вас хотел. И на бумажку вашу чхал…

— Это твоя бумажка. Ты ее написал.

— Написал. Под вашу диктовку. Потому что вы угрожали мне пистолетом. А докажите, что это не так! И вообще, по какому праву вы меня задержали? У вас есть санкция?

— Ну вот, о правах заговорил. Сейчас про правовое государство вспомнишь.

— И вспомню. Где следователь? Почему мне не предъявляют обвинения по всей форме? Где адвокат, наконец?

— Все? — невозмутимо спросил Степан.

— Нет!!! Я требую представителей прессы!

— А-а, ну это пожалуйста!

Федот подошел к Виталию, схватил его за шкирку, сорвал со стула и подтащил к окну.

На площадке перед входом в здание стояли два навороченных джипа. И рядом с ними, кучкой, крепкие бритоголовые ребята в коже. Чуть поодаль два «шестисотых» «мерса».

И возле них примерно такая же картина.

— Видишь, сколько журналистов? — с жесткой усмешкой спросил Федот. — И у каждого по перу. Писать будут…

Тебя писать будут. Перьями. Перо в бок, и все дела…

— Ч-что… Что это такое? — Виталия хватил мандраж.

Он, конечно же, догадался, что это вовсе не журналисты.

— Те, что на джипах, писаки от бандита по кличке Сафрон. Ага, того самого, бойцов которого вы оприходовали.

— Это не я.

— Не ты… А на «мерсах» ребята от вора в законе по кличке Берлога. Знаешь такого?

На Виталия страшно было смотреть. Казалось, — его кондратий сейчас хватит от ужаса.

— Помнишь такого, спрашиваю?

— П-помню, — через силу выдавил он.

— Конечно же, помнишь… Как ты думаешь, ему понравилось, что ты его чертиков ловить заставил?..

— Это не я.

— Ну вот, опять не ты. А кто?

— Это Воланд. Он дал команду.

— Но исполнил ты. А исполнители умирают первыми…

Кстати, твой Воланд сейчас на жарком солнышке греется.

А тебе умирать…

Как бы в подтверждение этих слов один из братков бросил взгляд на окна, увидел Виталия и сделал ему знак — ребром ладони провел себе по горлу.

— Я не хочу умирать.

Виталий был в трансе.

— Конечно же, не хочешь. А придется… Или ты не настаиваешь на своей невиновности?

— Настаиваю…

— Ну раз настаиваешь, придется тебя отпустить. На нет, как говорится, и суда нет… Все, ты свободен. Можешь идти!

— Куда?

— А куда хочешь. Только учти, черного выхода у нас нет.

Все пользуются парадным…

— Нотам…

Виталий с ужасом смотрел в окно.

— Что там?.. Ах да, журналисты… Ну так расскажешь им, что ты жертва милицейского произвола. Как ты думаешь, они тебе поверят?..

— Вы не можете так со мной поступить.

— Почему? — искренне удивился Федот. — Вы, значит, могли с людьми поступать, как вам угодно. А мы вашего брата в задницу должны целовать? Не выйдет… Вячеслава Борисовича Рысьева ты, конечно же, знаешь…

— Может быть…

— И его сына ты помнишь. Которого вы на шестьдесят тысяч долларов обули. Ну с сыном-то ладно, у него все нормально. А вот Рысьев-старший вашей милостью в психушке оказался. И неизвестно, выйдет он когда-нибудь оттуда или нет. И все это из-за ваших чертиков.