Виктор Доценко - Близнец Бешеного

— Дежурный Щекотилин, это Баринов говорит, — как можно спокойнее произнёс он. — У тебя все. в порядке?

— На вверенном мне объекте никаких происшествий с того момента, как я заступил на смену, не произошло, товарищ майор! — чётко доложил дежурный прапорщик.

— И к тебе никто не наведывался? — машинально спросил его старший Кум.

— Ко мне?

— Нет, ко мне! — вспылил майор.

— Ко мне никто не приходил, а вот шестую камеру карцера, в которой содержится нарушитель режима содержания, подследственный Понайотов, навещали трое сотрудников из спецподразделения нашего изолятора, — доложил дежурный: его голос явно выдавал волнение.

— Навещали? Й что? — нетерпеливо спросил Баринов.

— Навещали, побыли в камере минут сорок-пятьдесят, а может, и подолее, потом ушли, — прапорщик пытался говорить спокойно, словно речь шла о чём-то бытовом, не очень важном, но это ему плохо удавалось.

Тем не менее майор этого волнения не заметил и готов был взорваться от спокойствия своего сотрудника, но больше всего, конечно же, от неизвестности.

— И это все? — с раздражением спросил он.

— Я не понимаю, товарищ майор, что вы ещё хотите услышать? — дежурный прапорщик так разволновался, что казалось, ещё немного и он пустит слезу.

Послушай, Миша, да не прикидывайся ты шлангом, — грубо бросил Баринов. — Со всеми подробностями и мелочами расскажи обо всём с того самого момента, когда сотрудники внутренней спецслужбы заявились к тебе, и до того, как ушли, ты понял, о чём я тебя спрашиваю?

— Так точно, товарищ майор! Докладываю! Сотрудники внутренней службы в карцер явились втроём: старший группы старший лейтенант Дорохин Василий, лейтенант Севостьянов и лейтенант Гранаткин.

Баринов мысленно представил фигуры названных сотрудников внутренней спецслужбы и одобрительно заметил:

— Действительно, гладиаторы…

— Что, товарищ майор? — не понял прапорщик.

— Так, ничего… Продолжай Щекотилин!

— Ну, вот, пришли, поздоровались, — продолжил докладывать Михаил, — как положено представились, после чего одели на головы чёрные маски и приказали открыть шестую камеру, когда я открыл, они приказали мне выйти, закрыть их в камере, уйти и открыть камеру только тогда, когда они прикажут…

— Они были чем-нибудь вооружены?

— Как обычно: резиновые дубинки, баллончики, наверное… — прапорщик пожал плечами.

— Что значит, наверное?

— Так я ж в их карманы не заглядывал…

— Дальше!

— Я все и сделал, как они приказали… А что, не нужно было, товарищ майор?

— Нет-нет, ты всё сделал правильно, дальше рассказывай! — нетерпеливо попросил старший Кум.

Я ушёл к себе в дежурку и принялся заполнять журнал дежурного по карцеру… — он пожал недоуменно плечами, явно не понимая, что от него добивается майор Баринов. — Потом услышал стук и пошёл открывать… открыл, выпустил сотрудников из карцера, и они ушли…

— А что с нарушителем?

— Каким нарушителем? — снова не понял дежурный прапорщик.

— Ты че дуру гонишь? — рассердился Баринов, — С тем, к которому они приходили: с Понайотовым!

— А что с ним? Ничего, готовится ко сну, наверное, как и положено по правилам распорядка нахождения в карцере нарушивших режим содержания подследственных!

— И ты ничего не слышал, не видел, — с ехидством спросил старший Кум.

— А что я должен был увидеть и услышать, товарищ майор? — взмолился тот. — Скажите, я что-нибудь не так сделал? А может вы меня прямо спросите о том, что именно вы хотите услышать? А то я не понимаю…

— Успокойся, Миша, ты все правильно сделал, продолжай работать в том же духе: старшим прапорщиком станешь! — старший Кум с раздражением бросил трубку на аппарат. — Чёрт бы тебя побрал, Понайотов! — он снова набрал номер, на этот раз на городском аппарате: — Алло, капитан, это ты? — спросил он, услышав знакомый голос.

— Так точно! Что вам угодно? Старший Кум вкрадчиво представился:

— Не узнал? Это Баринов, Толик!

— Действительно, не узнал: богатым будешь! — весело заверил Будалов.

— Скорее бы! — вздохнул майор. — Говорить можешь: ни от чего тебя не отрываю?

— Все в порядке, товарищ майор, могу! — бодро ответил тот.

— Что можешь сказать?

— О чём, Сергей Иванович?

— Как о чём? О том, как произошла «историческая встреча» нашего подопечного с твоими хвалёными гладиаторами?

— Что-то не так, Сергей Иванович? — наконец-то до него дошло, что голос майора настроен совсем не оптимистично.

— А все не так! — с раздражением ответил Баринов.

— Как это?

— Как это? А так это! — передразнил старший Кум. — Как мне только что доложил дежурный по карцеру: твои «гладиаторы», мать их… — он с трудом сдержался, чтобы не выругаться матом, — пришли, одели маски, вошли к Понайотову, приказали прапорщику отвалить и открыть только тогда, когда они скажут…

— И что дальше?

— А дальше ничего! Около часа пробыли там, потом ушли оттуда…

— А твой подопечный?

— Готовится ко сну, как сказал дежурный, мать его… Богородица, — майор едва не рассмеялся от бессилия.

— Ничего не понимаю… Дайте мне, Сергей Иванович, минут пять: я позвоню Дорохину и сразу доложу вам, почему они не выполнили свою работу…

— Надеюсь, причина окажется достаточно уважительной… — угрожающе заметил Баринов.

Он бросил трубку на аппарат и настроился на долгое ожидание, однако как ни странно, а капитан отзвонился буквально через несколько минут:

— Это я, Сергей Иванович, — его голос звучал явно виновато и сконфуженно.

— Ну?

— Мы с вами не учли человеческий фактор…

— Какой ещё, к чёрту, капитан, человеческий фактор? — вспылил старший Кум.

— Афганский синдром…

— Причём здесь афганский синдром?

— Все, кто побывал в Афганистане, считают себя братьями и в любой ситуации встают на защиту друг друга, — спокойно пояснил капитан, потом вздохнул. — Сейчас я такого наслышался от Василия, что, честно говоря, даже мне стало стыдно… Так что, извините, товарищ майор, но ваше приказание выполнить не могу: готов на любое взыскание с вашей стороны, — официальным тоном проговорил Подсевалов.

— Дурак ты, капитан! — беззлобно бросил Баринов. — Какое на хрен здесь может быть взыскание? Это же был не приказ по службе, а просьба о дружеской услуге… — примирительно пояснил он: не хватало, чтобы об этом узнал ещё кто-то. — Не получилось и не надо, не переживай: все нормально, привет жене и детям!

— Спасибо, Сергей Иванович, — совсем растерялся тот, потом добавил невпопад: — И вам того же… — и положил трубку.

— Ну ты и жук, гражданин Понайотов, — Баринов громко рассмеялся. — «Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл…», — потом снова взял трубку и набрал номер.

— Будалов на проводе, — отозвался капитан.