Евгений Сухов - Государственный преступник

— Что, черт побери, здесь происходит?

— Зажгите свет, — услышала она властный голос.

Через несколько мгновений в стеклянном лампионе передней заплясал веселый огонек.

— Я полицмейстер полковник Дагер, — представился Адриан Андреевич. — Где ваши постояльцы?

— Так нету, — неуверенно ответила Шитникова и пожала могучими плечами. — Верно, шастают где-то.

— Они государственные преступники, и мы должны их арестовать, — строго произнес барон, оттесняя плечом хозяйку. — Пропустите нас.

— Пожалуйста, — ответила Епихария Алексеевна то ли с вызовом, то ли с иронией, что, впрочем, не ускользнуло от внимания полицмейстера, и вжалась, насколько это было возможно, в коридорную стену.

— Вперед, — гаркнул полицейским Дагер, и те, минуя Шитникову, рассыпались по комнатам. — Осмотреть все чуланы, углы, закуты — все, где может спрятаться даже только кошка или собака. А я, — пристально посмотрел он на вдовицу, — тем временем побеседую с вами, сударыня. Куда прикажете пройти?

Громкий и нетерпеливый стук в дверь буквально выбросил из постели Слепнева, то бишь Марека Модзалевского. Было ясно, что так стучать могут только блюстители порядка и благочиния. В мгновение ока одевшись, Марек осторожно глянул в окно и увидел в рассветной дымке сквозь собственное отражение снующих по двору полицейских. Потом его отражение в стекле исчезло, и вместо него Модзалевский увидел усатое лицо городового со сплющенным об оконное стекло носом. Тот смотрел прямо на него. Когда они встретились взглядами, полицейский выпучил глаза и заорал так громко, что Марек вздрогнул:

— Робяты, сюды! Он здеся, он тута!

Вот когда магнетизер пожалел, что у него нет револьвера. Правда, в его саквояже имелся ручной работы ятаган, подаренный одним турецким пашой, коему он оказал лет пять назад одну весьма значимую частную услугу. И хотя магнетизеру ни разу не пришлось воспользоваться им, он считал ятаган своим счастливым талисманом и всегда возил с собой. Но что может сделать один кривой кинжал против десятка винтовок и револьверов?

Модзалевский отпрянул от окна, схватил саквояж и бросился к черному ходу. За спиной уже слышался хруст выламываемой входной двери. Свернув в небольшой коридор, магнетизер пролетел несколько ступенек и уперся в дверь черного хода. Затем медленно отодвинул смазанную загодя задвижку и распахнул дверь.

Три фигуры метнулись к неожиданно открывшейся двери. Магнетизер, видевший в потемках так же, как и при свете дня, отбросив саквояж, вытянул навстречу полицейским руки ладонями наружу. Попеременно глядя каждому из них в глаза и мысленно представив их единым целым, он стал совершать ладонями дугообразные движения наружу, как бы размазывая тела полицейских по черному холсту ночи. Все свершилось так быстро, что они даже не успели закричать и позвать на помощь. Застыв каждый на своем месте, они только и могли, что вращать глазами и медленно и беззвучно открывать рты. Магнетизер быстро поднял с земли саквояж и скрылся в чернильной темени приютского сада.

— Как это никого не обнаружено? — зашелся в негодовании полковник Дагер, дырявя взглядом пристава Звягина. — Искать!

— В доме действительно никого нет, — подтвердил Федотов.

— Как нет, как нет?! Должны быть!

— Нет, Адриан Андреевич.

— А куда подевались? — стал жечь глазами уже своего помощника полицмейстер. — Сбежали?

— Я же вам говорила, что никого нету, — пробасила Шитникова, сидящая за столом гостиной против Дагера.

— Я не с вами сейчас разговариваю, мадам, — одернул ее Адриан Андреевич и снова перевел взор на Федотова. — Искать!

— Он ушел, — буркнул Артемий Платонович Михаилу, наблюдая за выражением лица Шитниковой. — Вы вот что: обойдите-ка флигель, посмотрите все вокруг. Впрочем, нет, я с вами.

Выйдя из флигеля, они разошлись в разные стороны и встретились у заднего входа. Когда подошел Михаил, Аристов пытался привести в чувство одного из полицейских, что так и стояли, застыв столбами у раскрытой двери.

— Куда, куда он ушел?! — проделав над ним несколько раппортов, стал допытываться Артемий Платонович.

— Туда, — смог, наконец, ответить полицейский, указав в сторону приютского сада.

Оглянувшись на Михаила, Аристов бросился в темные заросли. Глаза, привыкшие к темноте, уже различали детали: вот тут след на траве, тут сломана ветка…

Сад кончился невысоким забором, за которым начиналась Малая Каменная улица. Выйдя на улицу, Артемий Платонович и Михаил увидели двух городовых, которые хлопотали возле третьего, навзничь лежащего на мостовой. Увидев Аристова, он заморгал вытаращенными глазами и промычал, не разжимая губ:

— Ды… ды… бы…

— Что, что? — наклонился над ним Аристов.

— Дым… бы.

— Дамба? Он ушел по дамбе? — догадался Артемий Платонович.

Городовой замолчал и медленно прикрыл глаза. Аристов, не говоря более ни слова, повернулся и бегом припустил по улице в сторону крепости. Несмотря на пусть не полные, но все же семь десятков лет, бежал отставной штабс-ротмистр весьма резво, и Михаил догнал его уже под крепостью недалеко от Тайницкой башни, за которой и начиналась Кизическая дамба. Забежав на нее, они увидели в свете масляных уличных фонарей фигуру человека саженей в сорока от себя. Расстояние между ними не сокращалось.

— Быстрей! — крикнул Михаилу Аристов и прибавил скорости.

Так они пробежали почти верстовую дамбу, миновали Козью и Кизическую слободы, что прилепились по правую руку к начинающемуся от дамбы Седмиозерскому тракту, и выбежали на пустырь. За ним шла целая цепь поросших кустами и деревьями озерцов и болот, где, очевидно, и намеревался скрыться магнетизер. Теперь Артемий Платонович едва поспевал за Михаилом, обошедшим его и державшимся впереди. Расстояние между ним и магнетизером медленно, но неуклонно сокращалось.

Барон уже почти догнал его, когда магнетизер резко свернул в чащу болотных кустов.

— Не смотри ему в глаза, — только и успел крикнуть Аристов в спину Михаилу, скрывшемуся вслед за магнитизером в кустах.

Когда отставной штабс-ротмистр добежал до кустов, он услышал саженях в пяти от себя крик. Не разбирая дороги, ломая ветки, он бросился на крик и вылетел на поляну возле небольшого озерка. На его топком берегу, уткнувшись головой в камышовую поросль, лежал, зажав руками живот и подтянув к нему колени, барон Дагер. Меж пальцев его ладоней сочилась кровь, казавшаяся почти черной в предрассветной дымке.

Артемий Платонович выпрямился и, оглядывая поляну цепким взором, почти зарычал:

— Выходи-и!

Чаща молчала.

— Выходи! — вложил он всю свою силу в этот крик, но магнетизер на поляну не вышел. Лишь саженях в десяти Артемий Платонович услышал хруст веток и удаляющееся чавканье шагов по болотной жиже.