Евгений Сухов - Воровская корона

Макей отлично владел ножом — одно из первейших умений для жигана. Свое мастерство он демонстрировал не однажды в жестоких уличных потасовках. Следующим, почти незаметным движением он воткнет лезвие в солнечное сплетение, а когда блуждающий нерв будет перерезан и кровавый поток перекроет дыхание, то он просто оттолкнет от себя обмякшее тело. Макей не торопился, перебрасывая нож с одной руки в другую, он двигался на Кирьяна. Сделал быстрый выпад, и нож болезненно расцарапал горло под подбородком. Кирьян уперся в стену. Похоже, все кончено…

— Ну, чего ты ждешь? — спросил равнодушно Кирьян.

— Прощения.

На верхних этажах, полыхнув белым пламенем, неожиданно прогремел взрыв, зазвенели стекла, дом вздрогнул. Это взорвалась бомба, подложенная Кирьяном в саквояж. Это вам, братва, за петушиный хвост!

Макей отвлекся всего лишь на мгновение, но этих долей секунды оказалось вполне достаточно. Обеими руками Кирьян вывернул Макею запястье и направил лезвие точно ему в горло. Хрустнула трахея, и из гортани сочно брызнула кровь. Звякнул оброненный нож, Макей изумленно булькнул перерезанным горлом и тяжело осел.

Кирьян метнулся к распахнутой двери, бросился к автомобилю.

— Гони! — закричал жиган.

Из милицейской будки, нервно выдергивая из кобуры наган, выскочил молоденький постовой. Вскинув пистолет, Кирьян дважды нажал на курок. «Ага, споткнулся!» — злорадно скрипнул жиган зубами.

Автомобиль тряхнуло на повороте, и тут Кирьян увидел, что навстречу, перекрывая переулок, уже мчится грузовик с вооруженными людьми.

— Как они узнали?! Как?! — заорал Кирьян, не слыша собственного голоса.

Грузовик развернулся поперек дороги, и мгновенно через его борта попрыгали чекисты и организованной цепью побежали в сторону мчавшегося автомобиля.

— Сворачивай во двор! — заорал Кирьян. — Он проходной!

«Мерседес-Бенц», крутнувшись, юркнул в ближайшую подворотню и устремился к сквозной арке напротив. Евстигней, казалось, слился с баранкой — он глухо матерился, что-то бессвязно выкрикивал, а когда автомобиль выскочил на соседнюю улицу, восторженно завопил:

— Ушли! Ушли!

С расторопностью молодухи с дороги отпрянула ветхая старушка и, распрямившись в крохотный рост, долго и сердито махала клюкой вслед удаляющейся машине.

«Мерседес-Бенц», сбавив скорость, уверенно покатил по улице. У одного из ближайших отделений милиции, следуя какой-то мальчишеской лихости, Евстигней притормозил. На них совершенно не обращали внимания. Милиционеры спешно рассаживались в грузовики и куда-то уезжали.

— Куда это они? — скривился Евстигней.

— Удивляешься? Нас ищут. Ладно, чего там любоваться? Поезжай давай! Еще заинтересуются.

— Куда?

— Попробуем через заставу на Краснопресненской.

— Понял, — качнул головой Евстигней и, поймав взгляд молодого красноармейца, застывшего у входа в отделение, сдержанно улыбнулся: — Так стоять, сынок!

У заставы было многолюдно, как никогда. Повсюду сновали люди в шинелях. Они степенно расхаживали перед зданием, сидели на перевернутых ящиках, останавливали проезжающие пролетки и машины и безо всякой суеты проверяли документы у пассажиров.

— Назад! Разворачивайся! — приказал Кирьян. — Засекут! Не видишь, что ли, нас поджидают!

Евстигней чертыхнулся. Грубовато дернул переключатель скоростей, тотчас завозмущавшийся сильным скрежетом. Машина, поднатужившись, развернулась. И тут же остановилась. Заглох мотор.

Заскрежетал замок зажигания.

— Двигатель заглох! Завести не могу, — проговорил побледневший Евстигней.

— Заводи! — орал Кирьян, заметив, как движение на заставе вдруг прекратилось. — Мать твою! Пришибу! — он выхватил пистолет.

— Дуру только убери, пальнешь ведь! Не подведи, милая, не подкачай! — умолял Евстигней. — Ну, еще разок!

Несколько красноармейцев решительно направились в сторону машины. Лица сосредоточены — верный признак того, что следует ждать неприятностей.

— Клянусь богом, не заведешь, убью! — прошептал побелевший Кирьян. — Мне терять нечего.

Евстигней посмотрел на жигана. Отвечать не стал, — Кирьян не шутил. Аккуратно, плавным движением, повернул ключ. Мотор дрогнул, еще разок, и в следующую секунду двигатель заработал, сотрясая тяжелый кузов.

— Пошла, родимая! — возликовал Евстигней.

Колеса закрутились, брызнув комьями земли, и машина рванула вперед. Позади вразнобой сухо затрещали пистолетные выстрелы, перемежаясь с уханьем трехлинейных винтовок.

— Кажись, ушли, — негромко произнес Евстигней, еще не веря в удачу. — Может, на другую заставу?

— Бесполезно, — покачал головой Кирьян. — Все перекрыто. Ты вот что, давай сворачивай во двор. Из города нужно выходить пешком.

— Как скажешь, Кирьян, — пожал плечами водитель и охотно повернул в лабиринт улочек.

— Глуши, — жестко приказал жиган. — Машина тебе теперь больше не понадобится.

Пистолет удобно покоился в крепкой ладони Кирьяна.

— Ты чего задумал, Кирьян? — перепугался Евстигней, заглянув в мрачное лицо жигана.

— А что?

— Да глаза у тебя больно дурные, — преодолевая страх, сознался Евстигней.

Кирьян недолго боролся с искушением. Скупо улыбнулся прямо в перепуганное лицо и, сунув пистолет во внутренний карман пиджака, произнес:

— Не боись! Тебе надо тоже из города уходить. Если поймают, то долго разговаривать не станут. К стенке поставят, и баста! — Кирьян щелкнул замком саквояжа и, сунув в него руку, вытащил горсть золотых монет. — Это тебе… Бери, бери… заслужил!

— Ну, если так, — смущенно протянул Евстигней, взяв золото.

— Деньги еще никому не мешали. И дай нам бог больше не встречаться.

Кирьян распахнул дверцу автомобиля и, не попрощавшись, скорым шагом заторопился в сгустившуюся темень.

— А это кто с тобой? — подозрительно спросил Железная Ступня, всматриваясь в темноту.

Взгляд у деда был жестковатый, царапающий. Сразу верилось во все истории, что о нем рассказывали. А поговаривали, будто бы лет сорок тому назад он был самым удачливым громилой во всей Московской губернии. И никогда не расставался с гирькой на крепкой металлической цепочке. Сила его удара была такова, что он пробивал даже овчинные тулупы.

Кирьян невольно задержал взгляд на ладонях старика, опасаясь, что в них может скрываться знаменитый кистень. Но в руках у того ничего не было. Несмотря на преклонный возраст, боевитости дед не растерял, да и силушки в его руках по-прежнему оставалось немало. А взгляд! Он смотрел так, как будто хотел встретить не добрым приветствием, а ударом по темечку.

Обошлось, губы старика доброжелательно дрогнули.