Михаил Нестеров - Скалолаз

– Сука! – выругался Фитц на командира. – Ты даже не спросил, как я тебя слышу, и слышу ли вообще.

Накопившаяся в нем злоба подняла его руку и подбросила рацию в воздух. Фитц тут же продемонстрировал заложникам, что не новичок в стендовой стрельбе. Правда, вместо гладкоствольного ружья у него был автомат, а мишень-тарелочку заменила радиостанция. Он придавил спусковой крючок и с первого же выстрела попал в рацию. Пулей. Из автомата-коротышки. С расстояния двенадцать метров.

Еще не успели упасть осколки рации, а Фитц уже держал на мушке Скокова.

Новак шумно выдохнул через нос и закрыл глаза:

– А вы не думаете, что ваш человек пренебрежет вашей рекомендацией?

– Я же сказал, что это на его усмотрение.

– Вы очень жестокий человек.

– Что делать… У каждого своя работа.

Сергей преодолел последний метр пути и, ухватившись рукой за смычку с механической зацепкой, на которой и крепился капроновый шнур, выбрался на площадку. Впереди – ледяной бархан, под защиту которого больше суток назад бросился Сергей. Сразу за ним откроется вид на палатку Алины. Правее – остальные палатки.

И снова выстрелы поторопили Курочкина. В этот раз они прозвучали метрах в тридцати. Он не мог ошибиться: стрелял Фитц из «Гепарда» с глушителем.

Секунда, и Сергей обогнул торос, держа автомат на уровне плеч. И едва не опустил его. Он не мог стрелять. Фитц стоял в паре шагов от заложников и держал Скокова на мушке. Если и стрелять в него, то наверняка. В голову, в основание затылка, чтобы ни один мускул террориста не дернулся. Сокращение мышц руки приведет к плачевным последствиям. Он непроизвольно нажмет на спусковой крючок. Мне бы сейчас снайпера в напарники, подумал Курочкин, сокращая дистанцию в том темпе, который не мог привлечь внимание Фитца.

Он держал его на мушке и в любой момент был готов к выстрелу. Держал в голове и другой вариант: окликнуть немца. С испугу он на спуск не нажмет. Девять из десяти, что он обернется. И выстрелит. А Сергей не сможет нажать на спусковой крючок, разве только рискуя убить товарищей.

Десять метров до Фитца. Всего десять. Можно разглядеть швы на его куртке. Можно разглядеть глаза Николаича. Полные слез, они смотрят на Серегу. И – не торопят его. Они верят единственному спецназовцу в экспедиции. «А, Серега… Расскажи мне о себе своими словами».

Фитц непростительно долго для профессионала упивался ненавистью, сжигая напоследок глазами русских и видя их на костре. Но вот он заметил переменившийся взгляд начальника экспедиции, будто тот встретил первую любовь или увидел связку ключей в апостольских руках. Пожалуй, большего для участия в своем спасении Скоков сделать не смог. Его взгляд на Сергея стал веревкой, по которой устремился взгляд Фитца. Он развернулся в тот момент, когда Курочкин подобрался на расстояние трех шагов. Он мог уложить немца одним выстрелом, но благоприятная ситуация напомнила ему о «языке».

С шагом вперед Сергей буквально набросил кулак на челюсть Фитца, и шансов устоять у немца не было. Он забыл про автомат. Поднялся и начал искать, кто его ударил. Надо отдать Фитцу должное, после тяжелого удара он отошел быстро. Вперив в спецназовца снова загоревшиеся глаза, он выкрикнул, словно не веря:

– Ты?!

– Это же очевидно. Посмотри на меня.

Фитц ринулся на своего обидчика.

Курочкин уклонился от удара – поднырнул под руку противника с шагом вперед и нанес удар локтем в затылок. И не рассчитал совсем немного. Его локоть стукнул в шейный позвонок. И Фитц упал так, словно из него выдернули сердцевину, в мгновение ока он превратился в тряпичную куклу.

Сергей, не мешкая, прицелился в него из автомата и прекратил мучения, выстрелив Фитцу в голову.

Скоков смотрел на члена своей команды и не узнавал его. Вроде бы тот же «титулованный» Серега, но что-то изменилось в его взгляде. Это при том, что пока еще Скоков не смог постичь очевидного: Фитца, которого Курочкин убил одним ударом.

– Здорово, Николаич, – приветствовал шефа Сергей. Но в первую очередь уделил внимание Вадиму Паненку. Покачал головой, разглядывая рану на его голове.

– Это Йохан его ударил, – пояснил Скоков. И натурально «скакнул» в сторону. – Мы с самого начала поняли, что это ты за нами идешь. Не страшно было?

Сергей ответил словами самого Скокова:

– Если бы не было страшно, если бы было легко взбираться на скалы, нас бы здесь не было. Ты сам учил меня быть там, где трудно. А если честно, я не хотел идти за вами, – признался Сергей. – Повернул было за помощью, но путь мне отрезала вторая бригада. Кто они, Николаич?

– Чешская экспедиция.

– А почему с оружием?

– Потому что в составе экспедиции вице-премьер Чехии. Ларс Шеель все эти дни затягивал петлю на его шее. Вот, похоже, и затянул. Слышал выстрелы?

Сергей кивнул:

– Да.

– Ты, наверное, еще не знаешь, что Шеель вычислил тебя по тому, с его слов, каким темпом ты шел, какие трудные участки тебе достались. Он перечислил все твое снаряжение и оружие, которое ты достал из расщелины. Потом из скалолаза ты превратился в спецназовца. Ты и Шеель – давние знакомые.

– В каком смысле? – опешил Сергей. – Я что-то ничего не пойму.

– Ты брал его на таджико-афганской границе, на плато, куда Шеель увел своих проводников. Так вот, Серега, – подвел итог Скоков, глядя на малость обескураженного парня.

– Это же было так очевидно, – чуть слышно прошептал Курочкин. – Его голос и облик мне показались знакомыми. Но я не видел его лица, – словно оправдываясь, сказал он. И подумал: «От этого что-то могло измениться? Ровным счетом ничего». – Ты прав, Николаич, мне все время казалось, что раньше мы встречались.

С потухшим взглядом Курочкин слушал Скокова, превратившегося в «языка», которого Сергею так не хватало, и кивал: «Да, да, я понял. Что дальше?..»

Новак несколько секунд пристально смотрел на Шееля:

– Я на девяносто девять процентов уверен, что с нами вы поступите так же. А вообще, Шеель, вы даже не представляете, во что вы впутались. Вас будут искать и найдут.

– Перестаньте, Новак. Кому, как не вам, знать, что меня не найдут. Есть немало стран, где меня охотно примут именно как Ларса Шееля, командира «Красного спасения». Я могу перечислить вам эти страны: Куба, Китай, Иордания, Северная Корея… Но я еще сто раз подумаю, прежде чем определиться окончательно. А вам, Новак, дам тонкий намек: Антильские острова – и пожелаю удачи. Герр Кроужек невольно отправляет меня на пенсию, обеспечивая мне беззаботную старость. В отличие от него, я не страдаю морской болезнью и буду тихо грустить о горах на борту своей яхты… Меня ждет «истинный мир». А этот мир никуда не годен. А как ваша рука, Новак, не очень болит? Я просил Алину ненадолго вывести вас из строя, но чтобы в дальнейшем вы смогли в нем остаться.