Михаил Нестеров - Таймер для обреченных

Только здесь, на «Крылове», Виктор понял, чего добивается Роман. Он мог придушить бунтаря голыми руками в комнате общаги и бросить труп в море. Парубный заставлял своих бойцов расписаться кровью под контрактами «Амана». Для них это был самый сверхпрочный цемент.

Огненный дождь выгнал Виктора в другой отсек. И там он сразу же напоролся на двух сослуживцев. Они встречали его, затаившись по обе стороны от лаза. На него словно накинули сеть, и он не мог оказать сопротивления. По сравнению с ними, легкими и мобильными, словно одетыми в пластичный неопрен, он виделся водолазом в тяжелом облачении. Уже безоружный, он попытался выхватить нож, но его сразил сильный удар по голове.

Он начал приходить в сознание на верхней палубе. Он лежал на мокрых досках меж двух люков и грузовых колонн. Он смотрел на дымовую трубу и недоумевал, почему из нее не валит черный дым. «А-а... — пронеслось у него в голове, — вот в чем дело».

— В ожидании наглядной иллюстрации, — услышал он Парубного.

Роман стоял справа от него: высокий, сильный, мускулистый, бритоголовый, облаченный в черный комбинезон и высокие ботинки. Его кумиром был Виталий Кличко — шоумен, писатель, политик и боксер. Коронный удар Романа — прямой правой. Никто из противодиверсионной группы не мог устоять перед ним в рукопашной.

— Прости меня, брат, — напыщенно начал Роман, глядя на Виктора сверху вниз, — за то, что я — спецназовец. За то, что мне нравятся деньги и не нравится нищета. Ты встал у меня на пути, а я по сторонам не смотрю и обходные пути не выискиваю, я просто делаю свое дело. — Он присел на корточки и отер ладонью мокрый лоб Калюжного. — Почему ты решил, что ты лучше меня? К чему этот твой закидон: забери деньги, мне они не нужны? Значит, ты примерный мальчик, а мы уроды?

— Чего ты тянешь, сука?! — Виктора бил сильный озноб, словно он уже корчился в агонии. — Сожрать хочешь и все не можешь наглядеться?

Роман встал.

— Поднимите его, — приказал он двум бойцам, — держите за руки.

Два рослых спецназовца рывком подняли Калюжного на ноги. Парубный с коротким замахом ударил его левой в печень и правой в голову. Виктор обмяк на руках сослуживцев. Роман вынул десантный нож и передал его сержанту Вадиму Савенкову.

— Убей его.

Вадим без лишних слов вонзил клинок в грудь жертве, провернул его и резко выдернул. И быстро шагнул в сторону, словно уходил с линии огня. Из раны брызнула кровь, оросила Романа и сержанта и тех, кто не успел отпрянуть.

— Ему легко умирать, — заметил Парубный. — Он без сознания. — Взгляд старлея пробежал по кругу, на мгновение задерживаясь на каждом бойце. — Любой другой на такую милость может не рассчитывать. В воду его, — он кивнул, не глядя на бездыханное тело Калюжного. Посмотрел на небо, набухшее от дождевых облаков, багряных под закатившимся за горизонт солнцем. Подумал, что к утру дождь смоет все следы на тренажере.

Утром Роман Парубный встретился с Новицким в Старой части города на Караимской улице. Они прошли в глубину двора через железные ворота. Двор был вымощен белыми плитами и делился на три малых двора, напоминающих собой дворы древнего Иерусалимского храма. На входе Яков вымыл руки под мраморным фонтаном, пробежал глазами по мемориальным плитам с письменами на древнееврейском языке. Он первым прошел во дворик-колоннаду, где на восточной стороне в палисаднике вилась виноградная лоза.

Новицкий указал рукой вправо от себя:

— Там третий двор — двор ожидания.

— Я знаю, — ответил Роман. — Я сто раз здесь был. Пиво пил.

— Ты пил пиво в храме?!

— Я пил пиво на открытом воздухе. Пустую посуду уносил с собой. Я что, задел твои религиозные чувства?

Новицкий представил себе громилу Парубного, одетого, как и сейчас, в теплую спортивную куртку «Найк» и кроссовки. Он напротив алтаря, над которым — в золотом ореоле две скрижали завета с десятью заповедями. Он читает: «Не убий». И прихлебывает из бутылки. «Не укради». Еще один глоток. Напротив алтаря — в виде хоров в два этажа — помещение для замужних женщин.

Парубный оборачивается и запивает пивом очередной завет: «Не возжелай жену ближнего твоего». Господи, а какие же мысли были у него в голове при виде «мошав зекэним» — седалище старцев?.. Но пустую посуду уносил с собой.

— Там двор ожидания, — напомнил Новицкий. — И я хочу спросить: чего еще непредвиденного ожидать от тебя? Ты решил проблему? — спросил Яков, одетый поверх куртки в непромокаемую накидку.

— Концы в воду, — лаконично объяснил Парубный.

— Калюжного не будут искать?

— Некому искать. — Роман поддел ногой камешек, и тот проскакал до следующего дворика. — Родителей у него нет.

— Родственники?

— У него же нет квартиры!

— Ну да, ну да, — дважды покивал Новицкий. Он предчувствовал нечто подобное и на эту тему с Романом беседовал не раз. Отношения в его подразделении были поставлены по типу «если ты не заложишь товарища, он заложит тебя». Такой принцип повышал бдительность, но разлагал боевую группу изнутри и снаружи. Романа это устраивало по одной причине: подразделению скоро придет конец. Оно в его представлении было машиной — старенькой, но надежной, на ходу, заводящейся с полуоборота; машиной, которую не жалко пустить по бездорожью, протаранить ворота; царапины и вмятины на ней — шрамы, заработанные в бою.

— Подобное больше не должно повториться, — предупредил Новицкий. Это происшествие заставило его засомневаться в надежности группы, и он не скрывал своего недовольства.

— Ты похож на мою горницу в общаге, — перебил его спецназовец. — Чем больше убираешь в ней, тем грязнее она становится. Пока что я на совесть отрабатываю деньги. Главное, положись на меня, а я сам разберусь со своими трудностями. Да и выбора у тебя нет. Погоди, не вставай в стойку. Если мне что-то не понравится в тебе, я решу, что денег, которые ты мне заплатил, мне выше крыши. И ты проснешься на дне моря с камнем на ногах. Пока же я думаю, что денег мне мало. Я получил аванс и хочу получить под расчет.

«Начал с опытных партий, закончить хочет производством», — ухмыльнулся Новицкий. Он мог обломать этого громилу за пять минут, особо не напрягаясь. Но его пока что устраивало тупое рвение Романа.

Тунис

Столицу Туниса часто называют Парижем Северной Африки. Основа города Туниса — медина, арабский Старый город с его торговыми улицами. До французской оккупации он был окружен крепостной стеной. Вокруг него французская администрация возвела новые кварталы, что придало Тунису облик современного европейского города.

Мэлоди во второй раз окунулась в сердце медины, но теперь ее уже не восхищали Морские ворота, как не трогали соседствующие с ней высотки офисов и отелей, бутики и кафе. Перед глазами генерал Эйтан. Он «оскверняет» минарет мечети Оливы, возвышаясь за зубчатым парапетом; он в купальном костюме в проеме нарядного желто-зеленого хаммама; он в соседней лавчонке предлагает купить украшенные блестками шаровары. Его голос застрял в ушах, и нет возможности избавиться от него, как от паразита. Как нет сил отказаться от встречи. Отсюда нежелание, почти равнодушие к собственной безопасности.