Максим Шахов - Крутой и два баклана

– Ты чего?

– Ничего, – дернула плечиком Вика, сбрасывая его руку.

Опыта в обращении с женщинами у Андрея не было почти никакого, и он растерялся еще больше. Вика с ожесточением терла губкой посуду, а он стоял позади и мучительно соображал, как бы замять этот неожиданный инцидент.

– Ну, Вика, я же тебя… это… люблю.

Пожалуй, придумать что-либо глупее было трудно, но она неожиданно смягчилась.

– Я тебя тоже люблю, дурачок, – шмыгнула носиком Вика. – Я же вижу, что с тобой что-то происходит. Поэтому и волнуюсь. А ты не хочешь ничего рассказывать…

– Я тебе обязательно все расскажу, – обрадовался Андрей. – Немного позже… Хорошо?

– Хорошо, – кивнула она, поворачиваясь к нему. – Может, тебе все-таки нужно помочь? Ты только скажи…

– Нет, – покачал головой Андрей, но взгляд ее заплаканных глаз выражал столько преданности, что он вдруг решился: – В общем… это… у тебя деньги есть?

– Есть немного. Тебе сколько надо?

– Рублей пятьсот.

– Хорошо, – кивнула Вика, вытирая руки. – Если надо больше, я тоже смогу достать, только в понедельник.

– Да нет, больше не надо. Пятьсот хватит.

– И что ты будешь с ними делать? – осторожно поинтересовалась Вика из прихожей, расстегивая сумочку. – Долги раздавать?

– Да нет, какие долги? – вздохнул Андрей. В роли альфонса он чувствовал себя ужасно неловко и никогда бы не решился взять у нее деньги, если бы она сама его к этому не подтолкнула. – Хочу маску купить с трубкой.

– Маску? – как-то странно посмотрела на него Вика.

– Да, – кивнул Андрей. – Для ныряния.

– А зачем она тебе?

– Ну как… мы же на море едем. Ты что, забыла?

– А, ну да, – с улыбкой кивнула Вика, протягивая ему деньги. – Держи, Ихтиандр.

– Спасибо, – произнес Воробей, глядя в сторону. – Ты только не подумай, что я какой-то альфонс. Я тебе их верну. Скоро…

– Какой из тебя альфонс, – улыбнулась Вика, прижимаясь к нему. – Ты так стесняешься, дурачок, а мне для тебя ничего не жалко. Понял?

– Понял, – вздохнул Андрей, комкая деньги в потном кулаке.

– Привет! – сказал Каля, заявившись к Лысому спозаранку в субботу.

– Привет, – зевнул Лысый. – Ты чего в такую рань?

– Старики дома? – понизил голос Каля.

– Не. На дачу укатили.

– Это хорошо.

– Че хорошо-то?

– Что стариков нет. Базар есть, Лысый. Серьезный.

– Ну? – спросил Лысый, когда они прошли на кухню.

– Выпить есть? – облизнул пересохшие губы Каля.

– Самогон батин. Так рано ж еще… Ты че?

– Дела наши хреновые, менты на хвост сели.

– Как? – испугался Лысый.

– Наливай. Щас расскажу.

Лысый дрожащей рукой налил самогона в чашки. Каля тут же схватил свою и залпом выпил.

– Ф-фух! Короче, мамаша моя вчера с участковым базарила.

– Ну?

– Ты этого пассажира помнишь, которого мы в прошлом месяце бахнули, а он в реанимации окочурился?

– Ну?

– В общем, менты как-то докопались, что его цепью бахнули с гайкой на конце.

– Ну и че с того?

– Да все бы ниче, но цепь эту у нас видел этот чертов Воробей.

– Ну? Так он же сам Бегемота замочил!

– Правильно! Все бы ничего, но участковый по секрету сказал мамаше, что менты возле Бегемота что-то нашли и отправили эту фигню в область на экспертизу.

– Какую фигню они нашли?

– Не знаю. Главное, он сказал, что когда придет ответ, то того, кто Бегемота мочканул, в два счета вычислят.

– А че они там нашли, я никак не врублюсь?

– Не знаю. У тебя ничего не пропало из карманов после драки?

– Нет.

– И у меня нет. Значит, что-то выпало у этого Воробья.

– Ну и че? – растерянно спросил Лысый.

Он уже порядком запутался, но именно этого и добивался Каля.

– А то, Лысый, что если менты доберутся до Воробья, то и нам хана!

– Ты имеешь в виду… – едва слышно проблеял Лысый.

– Да, – кивнул Каля. – Если его покрутят за убийство Бегемота, он, само собой, начнет лепить отмазки. Ну, насчет того, что мы сами на него напали, и все такое. Короче, дело наше тухлое. Не сегодня-завтра нас потащат в «уголовку»…

– Так быстро?

– Да нет, сперва нас будут расспрашивать насчет Бегемота, понял?

– Понял, – кивнул Лысый, потянувшись дрожащей рукой к бутылке.

– Вот и прикинь своей башкой, – продолжил Каля. – Если сказать следователю, что Бегемота грохнул Воробей, то его тут же покрутят, а он сразу сдаст нас. А если не сказать, менты его сами покрутят, и он все равно нас сдаст.

– И ч-че т-теперь делать? – спросил Лысый.

Этого вопроса Каля ждал с самого начала разговора. Взяв свою чашку с самогоном, он цокнулся с Лысым, выпил и жестко сказал:

– Этого Воробья нужно мочкануть! Если мы это сделаем, менты не выйдут на нас в жизни! Другого выхода, Лысый, у нас нет…

Андрей полностью экипировался только к одиннадцати часам дня. Он боялся, что одолженных у Вики денег не хватит, но пятисот рублей хватило и на сносную маску с трубкой, и на водонепроницаемый фонарь с запасными батарейками, да еще и на ласты осталось.

Только ласты Воробей покупать не стал, сообразив, что на озере от них проку будет мало. Вместо ласт он купил пятнадцать метров прочной веревки и со всем этим добром поехал домой.

На кухне он нашел привычную картошку с такой же привычной запиской. Андрей перевернул ее и торопливо написал в ответ, что и этой ночью будет ночевать у знакомого, готовясь к экзаменам.

К осточертевшей картошке он опять не притронулся, схватил со стола тепличный огурец и, с хрустом надкусив его, отправился на балкон. Именно здесь лежал завернутый в тряпку и пакет «ТТ», но пришел Андрей не за ним.

Торопливо дожевывая огурец, он тронул ногой лежавшие под стенкой гантели, соображая, какую лучше взять. Опыта в подобных делах у него не было никакого, и в конце концов он решил взять даже не гантелю, а двенадцатикилограммовую гирю.

По дороге к озеру намаялся он с ней – не то слово. Сперва Андрей доехал на знакомом дачном автобусе до конечной, там потихоньку завернул в сторону и вскоре уже пробирался в обход дач к тому самому болотцу, за которым синел лес.

Солнце припекало, для конспирации гиря с замотанной ручкой лежала в сумке, и со стороны казалось, что Воробей просто тащит жутко тяжелую и неудобную ручную кладь. Руки буквально отваливались, проклятая гиря раз за разом била по коленкам. Андрей матерился, пыхтел, но упрямо продвигался вперед.

Место гибели Пантелея и Пархомова он обошел стороной и примерно через полчаса кое-как дотащился до леса. Передохнув, он направился к озерам, заблудился, едва не выколол в кустах себе глаз, но в конце концов оказался на том самом месте, где по его вине погиб накануне Володька.

Спуститься с обрывистого берега в том месте, где упал микроавтобус, оказалось невозможно, так что в воду Андрею пришлось заходить далеко в стороне. Порезав ногу и едва не утопив гирю, он в конце концов отыскал под обрывом толстый корень, на котором можно было стоять по пояс в воде.