Александр Тамоников - Последний штурм

Сургин удивился:

— Вызвали наверх в воскресенье? Странно, обычно наши генеральские чины выходные чтят, как священные праздники.

Прапорщик сказал:

— Потапова вызвал не директор службы, ему приказали прибыть в Кремль!

— Ничего себе? С чего бы это?

— А вот этого, товарищи офицеры, не знаю!

Андрей протянул, взглянув на Павлова:

— Дела! Чувствую, Славик, нам сегодня же вновь придется куда-то лететь или плыть! В Кремль так просто не вызывают.

Павлов пожал плечами:

— Что мы можем изменить? Так и нечего головы ломать, пойдем лучше по саду прогуляемся. Воздух-то здесь какой чистый!

Сургин согласился:

— Пойдем, раз все одно генерала ждать.

«Мерседес» генерала прибыл в Яровое в 14.20.

Потапов был за рулем сам. Завел машину во двор, вышел из салона. Спросил у прапорщика, сидевшего за книгой на заднем сиденье «Волги»:

— Где ребята?

Водитель указал на дом:

— Сначала гуляли по саду, потом вошли в дом. Телевизор, наверное, в фойе смотрят.

Сургин с Павловым действительно устроились в фойе, смотрели по телевизору какую-то развлекательную программу. При появлении начальника встали, поздоровались в один голос:

— Здравия желаем, товарищ генерал!

Потапов пожал обоим руки и предложил пройти в кабинет. Вскоре генерал и агенты сидели за круглым столом. Потапов, собираясь с мыслями, потер подбородок. Затем произнес:

— Так! То, что меня вызывали в Кремль, вам известно.

Сургин кивнул головой:

— Известно!

Потапов взял карандаш с чистого листа бумаги, который лежал перед ним:

— В общем, так, мужики, резко обострилась обстановка в Кунире!

Андрей не удержался:

— В смысле? Там-то чему обостряться?

Генерал бросил карандаш на стол, поднялся из кресла, прошелся по кабинету.

— Объясняю! Дело касается арестованного при ликвидации Усамбиева и не имеющего к ней никакого отношения сотрудника Службы внешней разведки Карнаухова Виктора Степановича. Буду краток. Вчера верховный эмирский суд Кунира признал его виновным в убийстве Алимхана и приговорил к расстрелу! Все попытки нашего МИДа и лично Президента повлиять на эмира Амад-бен – Веяни-аль-Гани, черт бы побрал эти арабские имена, язык сломать можно, никакого результата не принесли. Местный бай уперся и переговоры вести отказался. Есть информация, что он действовал под сильным давлением руководства США. Влияние янки на эмира велико. По законам эмирата Карнаухов может лично в течение десяти суток обратиться к эмиру с просьбой о помиловании, но, судя по нынешнему поведению главы Кунира, ни на какое снисхождение разведчику рассчитывать не приходится.

Сургин со злостью ударил кулаком по столу:

— Почему СВР или ФСБ не арестуют пару кунирцев в Москве? Не обвинят их в шпионаже и также не приговорят к вышке? А затем не предложат обмен на этого Карнаухова? Это же общепринятая практика! За бугром ловят наших, у нас берут их разведчиков, спокойно, без шума меняют – и все дела!

— Все, что было возможно, руководством страны сделано. Вам предстоит выполнить очень сложное и крайне ограниченное по времени задание, а именно вытащить из лап эмирской полиции и спецслужб нашего сотрудника внешней разведки подполковника Карнаухова. Вытащить из эмирата и доставить в Россию!

Сургин присвистнул:

— Вы считаете, это возможно?

Генерал развел руки в стороны:

— Считай, не считай, Андрюша, а выполнять приказ Верховного придется. Операция «Узник» – таково ее кодовое название. Для доставки тебя, Сургин, с капитаном Павловым в Кунир предполагается следующая схема. В настоящее время в Средиземном море проводит учения Черноморский флот, с привлечением атомных подводных лодок Северного флота. Во вторник двадцать первого числа из Новороссийска вас перебросят в район учений. Прямо на флагманский крейсер. Встретит лично командующий учениями контр-адмирал Лавров. Далее доставят на одну из подводных лодок. Оттуда с наступлением темноты вы доберетесь до берега Кунира и выйдете на него в районе небольшого поселка Скрит. В подводном путешествии вас будут сопровождать боевые пловцы группы морского спецназа, которые в дальнейшем поступят в твое, Сургин, распоряжение. Скрит находится в шестидесяти километрах от Эль-Саида. Побережье возле поселка высадки примечательно тем, что там сохранились, и неплохо сохранились, древние оборонительные, в основном подземные, в виде катакомб, укрепления берберов. Кто такие берберы, узнаете из энциклопедии. На берег вы выйдете в штатской одежде и гражданами Чехии.

Генерал указал на Сургина:

— Ты – Мартином Плевеком. Ты, – Потапов повернулся к Павлову, – Иржи Пенечем.

Сургин выказал удивление:

— Почему чехами? Лично я по-чешски ни бум-бум.

Павлов добавил:

— Я тоже!

Генерал улыбнулся:

— Вот-вот! И никто практически, кроме работников посольства Чехии в Кунире, по-чешски ни бум-бум, английский кое-как вы знаете. Как раз в объеме среднестатистического туриста. Но далее. Минуете линию древних укреплений. Выходите на автомобильную трассу прямо напротив небольшой пальмовой рощи. Она там одна среди пустыни, не заблудитесь. Увидите старенький «Бьюик». Смело садитесь в него. За рулем будет находиться араб Талал Халиф. Он человек нашей разведки, завербован еще во время учебы в Союзе. Сейчас он лавочник, живет в Эль-Саиде. Халиф доставит вас к себе домой, где вы встретитесь с представителем резиндентуры нашей военной разведки. С ним и обсудите дальнейший план действий. Кстати, брат Талала, Амал Халиф, старший следователь эмирской прокуратуры, что весьма немаловажно.

Павлов подал голос вопросом:

— Этот Амал тоже наш человек?

Генерал утвердительно кивнул:

— Да!

Андрей недовольно проговорил:

— Берберы, Талалы, Амалы – ну и имена!

Потапов съязвил:

— Ты бы, конечно, хотел, чтобы везде жили Иваны да Степаны!

— Я бы не был против!

— Ну уж извини, не получается по-твоему! Вопросы?

Сургин поднялся и так же, как Потапов ранее, прошелся по кабинету:

— Карнаухов в тюрьме Эль-Саида?

Потапов ответил:

— Да. В одиночной камере. В Эль-Саиде смертные приговоры в исполнение не приводятся. Для этого узника доставят в тюрьму Кайраун, этап в сорок три километра. Возможно, на этом этапе и придется отбивать подполковника.

Сургин, закурив, кивнул:

— Ясно. Почему вы, Николай Викторович, и словом не обмолвились о логове покойного Усамбиева? Ведь наверняка уже думали об этом? Как вместе с освобождением нашего разведчика зацепить и высокопоставленных чеченов, руководящих вылазками банд в Чечне?

Генерал вздохнул:

— Признаться, ты прав, Андрюша, и, узнав о той миссии, что Верховный возложил на управление, я тут же прикинул, как одновременно накрыть и шалман покойного Алимхана, но… мне запретили трогать его!