Александр Тамоников - Судьба офицера

— Ознакомьтесь с данным документом, товарищ подполковник!

Комбат взял лист, присел на краешек стола, начал читать показания старшины роты, про себя проклиная этого слишком грамотного капитана и чересчур бестолкового старшину. Он понял, чем грозит лично ему эта объяснительная записка, попади она в военную прокуратуру. Первым, кого возьмут юристы за задницу, станет парторг, а тот, прикрывая эту свою задницу, вполне может сдать комбата — как он подбирал сержантов, освобождая их от службы в Афганистане. Следаки раскрутят дело и докопаются, по каким критериям отбирал сержантский состав подполковник. И тогда хана! Чертов Запрелов! И чего его духи в горах не дострелили? Патронов не хватило? Знать бы, Палагушин и склада боеприпасов для такого дела не пожалел бы. Но все это ерунда. Надо быстро придумать, как исправить ситуацию. И один вариант немного стабилизировать обстановку есть. От самого Запрелова доносится запах спиртного. Этим и следует воспользоваться. Для начала! А потом думать, думать и думать. Но чтобы к утру перехватить инициативу прочно, лишив ротного всех его козырей и сделав преступника из него! Иначе…

Подполковник свернул объяснительную записку, положил ее в карман, проговорив:

— Хорошо! Разберемся!

И, повернувшись к своему заместителю Манерину, неожиданно приказал:

— Капитана Запрелова и старшину Стоценко в санчасть для обследования на предмет употребления спиртных напитков.

Офицеры удивленно переглянулись, комбат же продолжил:

— Старшему лейтенанту Чупанову находиться в роте до утра! Заодно разобраться с лейтенантом Городиным. Только не сразу, пусть выспится, а то тоже напорет всякой херни в объяснительной. Ну а Русановым я займусь лично!

Он повернулся к дежурному по батальону:

— Яковлев! Вынесенное Запреловым наказание сержантам Доброхлебову, Мамихину и курсанту Гуревичу я отменяю! Никаких трех суток ареста! На гауптвахте продержать названных военнослужащих также до утра! В 8-00 после медицинского освидетельствования на предмет нанесения им физических травм, всех в строй! Кому что не ясно?

Офицеры промолчали. Никто, включая Илью, не ожидал подобной реакции комбата.

— А раз ясно, выполнять приказ. Контроль лично на мне. Я до утра — в штабе! Все! Вперед!

Подполковник покинул подразделение, направившись в штаб части.

Манерин сказал Запрелову:

— Ну, что, Илюша, бери с собой старшину и пошли в санчасть?

— Но ясно же, что там подтвердят употребление нами спиртных напитков!

— А что делать? Ты думал нахрапом взять Палагушина? И допустил промах. Таких нахрапом не возьмешь, хотя я не представляю, каким образом ему можно замять это дело! А то, что он попытается это сделать, — однозначно!

Офицеры и военнослужащие, определенные с ними, разошлись исполнять приказ командира батальона.

А Палагушин, зайдя к себе в кабинет, выругался:

— Вот блядь Запрелов! И дернул его черт сунуться ночью в казарму! Как бы поутру можно было зацепить его? А теперь впору самому выворачиваться! Но ничего, ничего, прорвемся!

Он сел за рабочий стол, пододвинул к себе аппарат секретной связи, снял трубку.

Ему ответил помощник дежурного по батальону.

Сам Яковлев решал вопросы на гауптвахте.

Комбат приказал:

— Соедини меня быстренько с «Колючим»!

— Есть!

Через какое-то время:

— «Колючий» слушает!

Это ответил оперативный дежурный штаба дивизии в Ашхабаде.

Палагушин представился:

— Я — командир «Поиска»!

И попросил:

— Прошу срочно соединить меня с квартирой начальника гарнизонного госпиталя!

Оперативный дивизии поинтересовался:

— У вас что-то произошло?

— Нет! Иначе я обо всем оповестил бы вас!

— Ясно! Соединяю!

Раздались длинные гудки вызова обычного городского телефона. Наконец:

— Да? Полковник Троянов слушает!

— Гена? Это Палагушин!

— Леша? У тебя что, с головой непорядок? Ты на время, перед тем как звонить мне, смотрел?

— Смотрел, Гена, смотрел. Слушай меня внимательно…

И комбат сообщил Троянову подробности произошедшего за ночь в батальоне чрезвычайного происшествия.

— Теперь ты понял, какая возникла угроза? И не только мне! Если копнут, всплывут и твои фиктивные заключения по тем, кого отмазали от Афгана! А это…

Начальник госпиталя прервал командира разведбата:

— Не продолжай! Я все понял! Но ты уверен, что тебе хватит двух дней изменить обстановку?

— Уверен! Подключу кого надо, изменю!

— Хорошо! В шесть утра твой дежурный получит шифрограмму! А ты уж постарайся обеспечить выполнение ее содержания!

— Обеспечу!

— Все?

— Все!

— Спокойной ночи, Леша! И благодарю за «приятный» сюрприз, я тебе это не забуду!

— Да ладно тебе! Кто ж знал, что так получится?

— Тебе положено все знать и все просчитывать, когда собираешься что-то провернуть. Отбой!

Начальник госпиталя бросил трубку, а комбат, подойдя к окну, закурил. Так, главное сделано. Шанс на выправление ситуации Палагушин получил. Если пройдет все, как надо, то… но не будем загадывать. Как бы не сглазить!

Несмотря на бурную ночь, капитан Запрелов прибыл на утреннее построение части вовремя. Как обычно, в 8-30. Замполит встретил его докладом.

Поздоровавшись с личным составом, Илья заметил, что в строю не было ни Стоценко, ни Доброхлебова, ни Мамихина, ни Гуревича с Шевченко. С последним понятно, тот в санчасти, а сержанты с курсантом-боксером где? Комбат отменил наказание, наложенное на них ротным, а посему нарушители, если так можно было назвать подонков, устроивших избиение молодого солдата, на плацу не было. Или Палагушин отменил и свое решение? Вряд ли, своих решений подполковник не менял. Отсутствовал и лейтенант Городин.

Запрелов спросил Чупанова:

— А где командир первого взвода?

Замполит роты пожал плечами:

— Не знаю! Я посылал за ним посыльного, но тот вернулся ни с чем, лейтенанта дома нет. А может, никак не проспится!

— Ладно!

Запрелов прошелся вдоль строя, пока не прибыли командир батальона и начальник штаба. Дежурный по части капитан Яковлев стоял перед коробками рот, но отчего-то старался не смотреть на Илью. Что ж, его дело.

Подошел к офицерам управления. Странно, но и парторга части не видно. Уж Русанов должен бы быть на месте, он никогда не пропускал построений. И вообще, все вокруг выглядело странным. Наверняка личный состав части знал о происшествии во второй роте. Знал от рядового до комбата, но никто ничем и никак не выдавал этого. Обычно даже несравнимо более мелкие выходки солдат или офицеров вызывали перед построением оживленное обсуждение, сейчас же батальон молчал. Словно получил на это приказ. А может, так и было? Но когда комбат успел отдать этот приказ? Странно, все очень странно. По идее шухер должен подняться не слабый. Но пока молчок. Возможно, до прибытия командира части? Возможно.