Александр Тамоников - Удар «Стрелы»

— Слушаюсь! Может, и мне разрешишь выдернуть из зала малолеточку да тоже поразвлечься?

Халим запретил:

— Нет! Эта, — он указал на труп, — ответила за попытку побега. Других не трогать!

— Но им же все одно подыхать?! Главарь повысил голос:

— Значит, по-твоему, надо всех девок отыметь? А кого мы отдавать федералам будем?

— Ты решил освободить часть заложников?

— Я сказал, что делать?

— Слушаюсь, саиб!

— Выполняй! И пока я буду приводить себя в порядок, убраться в кабинете. Чтобы ни капли крови, ни единого следа от казни не осталось, понял меня?

— Понял, саиб!

Халим, обмывшись в душевой и переодевшись в новую форму, вошел в кабинет, который буквально блестел чистотой. Находившийся в помещении заместитель, ухмыляясь, спросил:

— Ты доволен порядком, Халим?

— Доволен!

— Учителя постарались! Ох, какая среди них есть бабенка…

— Мы закрыли эту тему!

Заместитель вздохнул:

— Да, к сожалению!

Дикой посмотрел на часы — 9.45. Долго он, однако, возился с девицей. Скоро выходить на связь. Итак, надо собраться. Халим наскоро перекусил принесенным одним из бойцов завтраком.

Ровно в 10.00 снял трубку:

— Алло, Соколов! Это я!

Услышал в ответ:

— Узнал!

— Ну, что у нас по условиям освобождения заложников? Вы принимаете мои требования?

— По первому условию: Топаев освобожден и сейчас на пути в Новокоролевск, думаю, часа через два ты получишь своего собрата. А вот с тем, кто сдал его властям, проблема. И она неразрешима!

— Почему? Вы не желаете отдать мне одного подонка в обмен на детей?

Соколов сказал:

— Я отдал бы их тебе с десяток, но тот, кто в свое время выдал Топаева, погиб!

— Не верю, ты лжешь!

— Я говорю правду. Видимо, наши не успели или не смогли прикрыть осведомителя, и его убили в собственном доме вместе с охраной и семьей.

Стукач особо не интересовал Халима, поэтому он подыграл полномочному представителю Президента:

— Что ж, это похоже на правду, мы умеем мстить предателям. Что не меняет дела. Вы выполнили лишь часть одного из условий. Да и то пока еще не выполнили. Но… как только Топаев будет у меня, будем считать первое требование удовлетворенным. И вы получите обещанное количество детей. Что с обеспечением моего обращения к населению города?

— Я согласен предоставить тебе такую возможность. Спецавтомобиль готов, когда подать его к школе?

Халим уточнил:

— К автобусу, Соколов, к автобусу, с водителем и специалистом по аппаратуре в одном лице. — Я помню условие.

— Тогда подавай машину немедленно и по радио объяви, что вскоре к населению обратится командир отряда, захватившего школу. Люди должны быть оповещены о моем обращении. Радио в школе работает, я все услышу. После выступления очередной сеанс связи.

— Договорились!

Дикой спросил:

— Надеюсь, деньги и вертолеты также готовятся к передаче мне?

— Готовятся. С «вертушками» проблем нет, а вот деньги? Их придется доставлять из Москвы. Это займет определенное время.

— Понимаю. Подожду. Мы, горцы, народ терпеливый! До поры до времени! Все, пока отбой!

Халим положил трубку на рычаги телефона. Старого, допотопного, еще советских времен аппарата. Взглянул на заместителя:

— Иди, Зухур, послушай радио и проследи за приездом агитационного автомобиля, а также проконтролируй работу водителя. Если в машине окажется еще кто-то, расстрелять его к шайтану, понял?

— Понял, саиб!

— Микрофон сюда, в кабинет!

— Угу!

— Иди!

Зухур удалился. Но уже менее чем через минуту доложил:

— Халим! По радио передали, что в ближайшее время к населению города обратится главарь банды, захватившей школу. Автомобиль подъехал. В нем один человек. Он сразу ушел. Но сейчас тащит по площади какие-то провода.

Халим переспросил:

— По радио так и назвали меня — главарь банды?

— Да!

— Скоты! Но ничего, они свое еще получат. Я им не завидую.

Зухур ушел. Халим взял из шкафа папку, открыл, достал чистый лист бумаги. Набросал тезисы своего предстоящего выступления. Вошел заместитель, протянул шефу радиомикрофон. Дикой спросил:

— Работает?

— Да!

— Народа вокруг школы много?

— Я не знаю, каково население Новокоролевска, но, судя по толпе, которую прикрывают менты и солдаты, здесь собрался весь город.

— Это хорошо! Ступай на крышу. Оттуда оценишь, как звучало выступление.

— А если снайпер?

Халим усмехнулся:

— Какой снайпер? Не та у федералов ситуация, чтобы думать о силовой акции. Переговорный процесс идет нормально. Понятно, что выпускать нас они не собираются. И проведут штурм, но только тогда, когда в школе останется минимум заложников. Вернее, провели бы. Однако не суждено им выиграть эту игру. Они обречены на поражение. Иди, я начинаю через десять минут. И если что не так, сразу дай мне знать!

Зухур вышел из кабинета. Главарь банды выдержал десять минут, включил микрофон:

— Внимание, жители города Новокоролевска! С вами говорит командир отряда мстителей, я подчеркиваю это слово, мстителей, а не агрессоров и террористов, какими нас представляют ваши власти. Понимаю, вашему возмущению нет границ. Это объяснимо. Но происходящее неизбежно, и с этим следует смириться. Спросите, почему неизбежно? Отвечу, потому что насилие всегда влечет за собой еще более страшное насилие. На что рассчитывали ваши власти, развязав войну на Кавказе? На то, что одним десантным полком уничтожат стремление свободного народа жить независимой жизнью? Жизнью по своим, а не по вашим законам. Вспомните, как начиналась первая война. Новый год. Танки и боевые машины на улицах городов Ичкерии. Вместо праздничных салютов — залпы орудий, пулеметные и автоматные очереди. А ведь в городах и селах находились не только мужчины, решившие отстаивать свою независимость, но и дети, женщины, старики. Никого не щадили солдаты. И мы не щадили их. У меня в отряде среди тех, кто удерживает заложников, более половины чеченцев, чьи семьи стали жертвами варварских бомбардировок российской авиацией мирных городов Ичкерии. Чьих детей разорвало в клочья прямыми попаданиями бомб, ракет и снарядов российской артиллерии. Чем их дети хуже ваших детей? Почему ваши дети имеют право на жизнь, а их дети такого права были лишены и сейчас гниют в братских могилах?

Халим бессовестно лгал. Его отряд состоял из наемников, пришедших на российскую землю убивать не ради идеи, а ради денег, а сам он не имел к событиям в Чечне никакого отношения, являясь полевым командиром Абделя Аль Яни, готового выполнить задания босса где угодно за хорошую плату. Но он следовал изуверскому правилу — чем чудовищнее ложь, тем охотнее в нее верят.

— Ответьте мне на эти вопросы. И что оставалось делать мужчинам, чьи семьи были убиты агрессором? Вот вы сейчас возмущаетесь, а мои бойцы не имеют оснований возмущаться тем, что с ними сделали ваши власти? Продажные власти! Вы жаждете, чтобы ваших детей отпустили и они жили бы дальше. Мои люди тоже хотели бы, чтобы их дети жили, но они погибли от рук таких же солдат, что стоят в оцеплении перед вами, таких же милиционеров, что находятся рядом с вами, проводивших варварские «зачистки» наших городов и сел. Знаете, что такое «зачистка»? Это не то, что вам показывали по телевидению. Это не поиск боевиков. Бойцы сопротивления всегда знали о планах вашего командования и уходили из сел до подхода карателей. И каратели также знали об этом. Знали, что в населенных пунктах нет вооруженных мужчин, иначе они не пошли бы в них. Ваши менты и солдаты заходили в села, чтобы грабить, насиловать и убивать мирных жителей. Тех, кто оказывал хоть малейшее сопротивление насилию! Вот что такое «зачистка» на самом деле. И разве после всего этого мы не имеем права на месть? В вашем городе живет много национальностей. Есть среди них и выходцы с Кавказа. Пусть они ответят, имеем мы право мстить? Имеем! Вы скажете, мстите тем, кто убивал ваши семьи. При чем мирное население? А где те, кто убивал наших детей? Покажите их нам, выведите на площадь. Но этого не произойдет. Они трусливыми шакалами прячутся от нас. Мы много убили карателей. И нам война надоела так же, как и вам. Мы готовы ее прекратить. Но на условиях, чтобы ваши власти компенсировали нам гибель близких, хотя это и невозможно компенсировать, чтобы заплатили за разрушенные жилища, позволили уйти из России непобежденными воинами и начать новую жизнь за рубежом. Что вместо этого предлагают власти? Амнистию! За то, что мы посмели сопротивляться их агрессии? Они готовы простить тех, кто якобы по глупости или по принуждению ушел в горы. Но таких не было и нет. В горы мужчины уходили осознанно и добровольно. И воевали, убивая врага.