Сергей Воронин - ЧВШ - Частная Военная Школа. Первый курс

Насчёт дисциплины — расскажу один случай. Это было как раз в тот же день. Мы сидели на самоподготовке и дочитывали книгу, которую нам задал прочитать ЕП. Завтра он собирался проверять. Я уже говорил, что на мой вкус книга была очень хорошей — фантастика, но довольно необычная, умная, мне понравилась. Я уже дочитал, и сейчас ещё разок пролистывал, чтобы, если представится случай, завтра блеснуть перед ЕП. А вот Мочке, например, книга давалась трудно, зарубало его с неё, мы с ним даже один раз перед сном об этом говорили. Он презирал там всех и не хотел дальше читать. Я, честно говоря, не ожидал от него такой чувствительности. Так вот, сидим, читаем. Виктор Робертович что-то своё почитывает, потом захлопывает книгу.

- Курсант Данченко встать, — говорит негромко, но твёрдо.

Игорь Данченко встал. Парень он был примечательный. Похожий на хитрющего рыжего лиса. Но при этом уверенного в себе и обаятельного. Мы с ним не то, чтобы сдружились, я чувствовал, что от него можно ждать подвоха, а он со мной частенько общался, подходил, заговаривал.

- Курсант Данченко, — сказал Робот, — Тебя видели гуляющим ночью по территории.

- Обознались, Виктор Робертович, — быстро отреагировал Игорь. — Я спал. Вот Козлов подтвердить может. Володя, скажи.

Вова Козлов поднялся и неуверенно откашлялся. Его честные тёмные глаза заморгали. У себя в интернате он был отличником и вообще поражал аккуратностью и собранностью. У нас таких отличников присутствовало трое — Козлов, Киселёв и Резников. Но Володя был самым прямодушным, если б я на тот момент выбирал, кому можно довериться, то выбрал бы его. Правда, не во всех делах, как оказалось. Я сам, например, если б про Мочку спрашивали, сказал бы, что спал и ничего не видел. И всё. Проще же простого?

Козлов ещё раз откашлялся.

- Я видел, как ты уходил, — сдавленно сказал он. — Но подумал, что в туалет. Потом заснул.

- В туалет и выходил. А что, нельзя?!

- Игорь, — спокойно сказал Виктор Робертович, поблёскивая очками. — Мы — твоя Семья. Эта Школа — твоя Семья. Тебя приняли в Братство… Оно поможет тебе удовлетворить амбиции и желания. Ты поможешь ему… Тебя выбрали, тебе предложили и ты согласился. Назад это уже не отыгрывается никак… Сейчас ты для нас свой. Родной. Но это пока у тебя на балансе есть очки. Эти очки — и есть твоя жизнь, Игорь. Сколько у тебя там жизни осталось?

Виктор Робертович достал из кармана блокнот и полистал. Вынул из переплёта маленький карандашик.

- Минус пятьсот, — сказал он и сделал пометку. — За ночное гуляние и враньё.

- Старшекурсники ходят, а нам нельзя?! — воскликнул Данченко побледнев.

- И ещё минус двести, — спокойно продолжил Робот. — За то, что пытался подставить товарища… Старшекурсникам можно, у них свои дела, а вам пока нельзя. И я об этом говорил. Садитесь… Кто-нибудь считает, что я поступил несправедливо?

В воздух вздёрнулась рука Козлова.

- Говори, — разрешил Виктор Робертович.

Володя снова встал, хотя у нас это было необязательным. В отличие от Игоря он покраснел, под скулами у него горело два ярких пятна.

- Я считаю, что это чересчур! — твёрдо сказал он. — И ещё… Вот вы говорите, что назад не отыграть? Очки эти… Вы нас запугиваете? И что — мы уже никуда не денемся? Собственность мы теперь, что ли?!

Он совсем разволновался под конец своей короткой речи.

Немного отвлекусь. Вспомнил сейчас учительницу географии из предпоследнего своего интерната. Она любила нам рассказывать разные истории с географическим уклоном. Как-то рассказывала про швейцарскую гвардию, охраняющую Папу Римского, и ввернула зачем-то, что никому из нас в неё не попасть. Потом про Венецию стала рассказывать, про гондольеров этих, и снова про то упомянула, что никому из нас гондольером не стать. Помню, мне так обидно стало тогда от такой несправедливости, хотя нахрен мне сдались эти самые гвардейцы с гондольерами? И я это прекрасно понимал, но всё равно вот это вот вдруг выяснившееся ограничение было почему-то неприятным.

Извините за этот прорыв воспоминаний. Но он, в принципе, в тему, если вы поняли.

В общем, стоит Вовка Козлов весь пятнами покрывшийся и руками в стол вцепился. Ждёт.

- Володя, — Виктор Робертович снял свои позолоченные очёчки, потёр переносицу и прищурился. — Посмотри на это по-другому… Ты сел на корабль. Такой красивый фрегат с парусами. Он хорошо вооружён, но, вообще-то, плывёт по своим делам. Если нужно повоевать — повоюет. Плывёт он в интересные дальние страны. Ты можешь стать полноправным членом команды и встретить все ожидающиеся приключения. Или погибнуть, бросившись за борт… Других вариантов у тебя действительно больше нет… В жизни ведь только так и происходит — ходят корабли по своим делам, большие и маленькие, и ещё говно всякое по течению бултыхается. Только наш корабль — он один такой красивый… Мы, Володя, возможно, последние тут романтики… А насчёт справедливости — ты можешь записать на себя половину штрафа, если хочешь… Хочешь?

- Да! Хочу! Перепишите.

- Как скажешь.

Володя сел ни на кого не глядя. Я посмотрел на Данченко. Да и не я один.

Игорь пробежался быстро глазами по нашим взглядам и, немного подумав, встал.

- Не надо, — глухо сказал он. — Не исправляйте… Всё моё. Честно заработанное

Он снова стал самоуверенным собой и заухмылялся.

- А тебе, Вова, спасибо.

Он подмигнул Козлову и сел, победно посматривая по сторонам.

Мне, вообще, это сравнение с кораблём понравилось. Я любил про корабли. Даже заметавшиеся было, после речи Козлова, суетливые мысли о побеге растаяли. Ну почти. Надо будет убежать, подумал я — убегу. Свой корабль у меня будет. А пока что — ну а где мне было бы лучше сейчас? Нет, не так. Не лучше, а интереснее? Ничего не смог придумать из реалистичного.

Нужно было попытаться воплотить родившийся у меня план.

- Пацаны, — сказал я, дождавшись, когда Виктор Робертович ушёл, — сегодня перед отбоем надо собраться, есть серьёзная тема, в умывалке, хорошо? Только надо, чтобы все были.

- Что за тема? — спросил Мочка, изучающе меня разглядывая.

- Тебе понравится, — пообещал я.

Собрались, конечно, не всё. Данченко с Козловым не было и ещё одного парня по фамилии Сменщиков. Когда я говорил, что у меня сложились более-менее нормальные отношения со всеми, то немного приврал. Этот парень, Сменщиков, меня за что-то сильно недолюбливал. Пока у нас с ним открытого конфликта ещё не возникало, но он всегда говорил поперёк и смотрел на меня с раздражением. Мишин за почти сросшиеся брови прозвал его Урфином, это такой сказочный персонаж из книги про деревянных солдат.

Может, и к лучшему, подумал я, что его нет, всё равно он был бы против, а так, если все решат, то и ему придётся согласиться.