Сергей Воронин - ЧВШ - Частная Военная Школа. Первый курс

Я всё ещё чувствовал свою вину и на следующей паузе решил как-то перевести тему. Тем более что давно уже хотел спросить.

- А что ты там ночью делал? На территории? Зачем выходил?

- Много будешь знать… — Игорь оценивающе посмотрел на меня. — Да просто погулять. Не веришь?.. Кстати, с третьекурсниками пообщался. Прикольные оказались ребята. Ночью они поразговорчивей. Забавные вещи рассказывали.

- Про что? — живо заинтересовался я.

- Всё тебе расскажи… Про разное. Про Робота, например. Знаешь, почему он такой тормознутый?

- Почему? А он тормознутый разве? Просто спокойный.

- Споко-ойный, — передразнил Данченко. — Он менингитом переболел. Знаешь, что это?

- Нет.

- Болезнь такая. Воспаление головного мозга. После этого все дураками становятся.

- Но он же не дурак.

- Ты так думаешь?

Про Виктора Робертовича в этом ключе мне было слушать почему-то неприятно, хотя он вроде бы не проявлял ко мне каких-то особенно тёплых чувств.

- А ещё что рассказывали?

- А ещё, — Игорь оглянулся на Михаила Фёдоровича и приблизил своё лицо. — Рассказывали, что бывает, когда очки заканчиваются.

- И что бывает?

Я непроизвольно похолодел.

Но тут снова началась канонада, а потом мы сами стреляли, так что к этой такой интересной для меня теме удалось вернуться только позже, когда мы после обеда шли в поле вслед за Виктором Робертовичем.

- Ну так что? — заговорщически спросил я Игоря, пристроившись идти рядом.

- Что "что"? — удивился он.

- Что бывает, когда очки заканчиваются?

- Плохо бывает, — сказал он. — Очень плохо.

- Прямо совсем плохо?

- Прямо совсем.

Врёт, подумал я. Но сегодня ещё и погода была особенно безрадостной: дул ветер, тёмно-серые обрывки туч мотались по небу, которое было светлее туч разве только на пару тонов. Серой казалась трава и окружавшие меня лица тоже казались какими-то серыми. От этой безрадостности вокруг и слов Игоря на душе сделалось тяжко.

- А если сбежать? — тихонько спросил я.

- Куда? — насмешливо осклабился Данченко. — За тобой тогда четвёртый курс отправят… А это вообще тогда точно всё.

- А чего они сами-то? — как-то жалобно, как мне и самому показалось, спросил я. — Почему не сбегут?

- А зачем им? — флегматично сказал Игорь. — И вообще… Они тут все фанатики! — неожиданно зло сказал он. — Всё! Попали мы с тобой, Кирюша, крепко… Но ничё, — он подмигнул. — Живы будем — не помрём, верно?

"Кирюша" — вот же… Каждый раз после разговора с Данченко у меня оставалось какое-то неприятное ощущение. А тут особенно.

- Так это они тебя и сдали? Третьекурсники? — спросил я, чувствуя, что этим вопросом сделаю Игорю неприятно и желая этого.

Он мрачно посмотрел на меня и отвернулся, видимо, не собираясь отвечать.

- Да хз, — буркнул всё же. — Скорее, думаю, по камерам увидели. Там камеры наверняка на улице. У нас-то на этаже вроде нет, я не нашёл. И на лестнице.

- Ты искал у нас камеры? — удивился я.

- А ты что? Не искал? — в этот раз удивился он.

- Ну… Я посмотрел. Ну видно же, что камер нет.

- Это у вас в специнтернате такие камеры были, что их видно, — издевательским тоном сказал Игорь. — Сейчас камеры — с пуговицу. Хрен заметишь. Может и есть у нас. Ты думаешь, там в умывалке они от тебя маски надевали? Тоже, наверное, подозревают…

Я, вообще-то, про камеры как-то и не думал, честно говоря. Мне как-то особенно и скрывать было нечего, так что пофиг. Но, вообще, конечно, неприятно. Да и плюс — теперь ещё одну вещь понять следовало.

- А вот мы сейчас и узнаем, — сказал я Игорю.

- Ты стой. Ты погоди, — зашипел он, хватая меня за рукав, но я уже пошёл к Роботу, остановившемуся и поджидавшему отставших.

- Виктор Робертович, можно спросить?

- Валяй, — спокойно сказал он, внимательно глядя в глаза.

- А на нашем этаже есть камеры? За нами наблюдают?

К этому времени все уже подтянулись и стояли вокруг, напряжённо ожидая ответа, это было видно по глазам. Похоже, про камеры думали все. Кроме меня.

- Камер на этаже нет, — отчётливо раздельно сказал Виктор Робертович, по-прежнему внимательно глядя мне в глаза. Затем обвёл взглядом собравшихся вокруг курсантов. — Камер нет, — повторил. — Мы же Семья. У нас всё на доверии… Но только вы знаете, как это бывает в жизни? Всё тайное становится явным. Почему-то всегда так происходит. Не замечали такого?

- А на улице? — спросил Данченко. — На улице есть камеры?

- На улице есть. Чтобы там не шлялся, кто не нужно… Ещё имеются вопросы?

С собой мы притащили из ангара бухту каната толщиной с мою руку.

- Так, — сказал Виктор Робертович, — Начнём первенство. Кто у нас? Ну, давайте "Фиалки" против "Астр", что ли, для начала? До трёх побед. Потом все пятёрки друг с другом. Растяните канат. Мишин, давай флажки.

Мы размотали канат. Посередине к нему была привязана красная ленточка. Робот наклонился и воткнул в траву возле неё небольшой флажок. Затем сделал два шага, воткнул ещё флажок, вернулся и повторил в другую сторону.

- Вот так, — сказал. — Победа засчитается, когда ленточка на канате дойдёт до флажка, это же понятно? Ну что стоите? Беритесь.

В каком-то из интернатов, я уже забыл в каком, мы тянули канат. Но там было что-то вроде праздника, кажется. В общем, ни малейшей серьёзности, не то что сейчас. Мы взялись с одной стороны, "Астры" с другой. На мой взгляд — мы выглядели предпочтительнее, у нас был Мочка. Я, Грачёв, Киселёв и Старцев находились примерно в одной комплекции — довольно средненькой, ничего выдающегося, но у "Астр" вообще никакого тяжеловеса. Ипполитов выделялся только своим ростом, но здоровяком его назвать было трудно, тем более что мы уже потихоньку начали приучаться не относиться к нему серьёзно. Сиваков, конечно, пацан упорный, но габаритами не вышел. Вовка Козлов тоже средненький. Вот мой недоброжелатель Сменщиков-Урфин был довольно плотного телосложения и крепкий на вид. Я поймал его взгляд из-под будто вечно насупленных бровей и подумал, что вот он-то наверняка тогда в умывалке присутствовал. Мочка бы его точно позвал. Ну и лис Данченко. Про него было непонятно, он немного превосходил меня ростом, но силу свою обычно скрывал. Вообще, чувствовалось, что сильный. Может, и сейчас не будет особенно стараться?

Насчёт остальных пятерых в умывалке арифметика получалась такая: из двадцати вычитаются я, Мочка, Сменщиков и недоросток Мишин. Это если наверняка. Остаются шестнадцать. Каждый третий. Данченко ещё можно откинуть. Тогда точно каждый третий.

Мои дедуктивные размышления прервал Виктор Робертович.

- Канатик-то натяните, — сказал он. — Вот так. По центру. Приготовились…

Я вцепился крепче в канат. Мочка стоял первым прямо передо мной.