Говард Хайнс - Безумный Макс

Макс склонился над лежащим Волком. Еще работая в полиции, он пару раз сталкивался с подобным случаем. Дело в том, что это только считается, что покончить с собой очень просто. Иногда люди прыгали с балкона и по счастливому или несчастливому для них стечению обстоятельств оставались живыми. И пуля в висок — не стопроцентный способ. Видимо, Волк, когда стрелял, немного повернул ствол вперед, и пуля снесла всю лобовую часть черепа, не затронув мозга.

Волк застонал и открыл залитые кровью глаза.

— Ты победил… — прохрипел он с трудом. — Сын… я… не убил его… бросил на… обочине…

— Что?! Что ты сказал?! — закричал Макс.

— …Добей… — только смог прохрипеть Волк.

Лицо Макса сделалось бешеным. Он вскочил на ноги и отобрал у опешившего Тома свой обрез.

— Иди к дьяволу! — прокричал он и, оставшись наедине с Волком, разнес ему голову выстрелом в упор.

Среди образовавшегося кровавого месива угадывалась только кривая улыбка. Волк как будто радовался, что сумел напоследок жестоко ранить своего врага. Восемь лет прошло с того дня. когда Макс потерял жену и сына. Все это время, оказывается, рана не заживала, хотя с годами, в течение которых происходило много разных событий и кровь лилась рекой, эта боль приутихла. Но теперь она вспыхнула с новой силой.

Сын. его сын был жив! Если бы он тогда бросился искать его… Где он может быть теперь? Все перемешалось. Волк знал, как нанести удар своему врагу. Теперь на всю оставшуюся жизнь Макс потерял покой. Найти сына не представлялось возможным. Макс был готов еще сто раз убить Волка.

Где теперь его Джейсон? Ему сейчас должно было быть лет десять. Ровесник того парня Банни, Бобби…

Макс замер на месте. Его мозг, как молния, пронзила мысль — ведь Банни нашла Бобби перед самым Ударом! Она из этих мест. Вряд ли еще у кого пропадал сын перед Ударом. После их. конечно, было тысячи, но тогда…

— Крест!!! — воскликнул Макс.

Том как-то странно посмотрел на него. Уж не сошел ли этот парень с ума? Все-таки полчаса в висок пистолетом тыкал.

— Крест!! — повторил Макс радостно. — Ну конечно!

Макс чуть не плясал. Как это он не подумал об этом раньше? Банни ведь сказала, что у мальчика был крест, золотой. Такой же был у него, у Энн и у Кота. Макс вспомнил этот крест совершенно отчетливо.

Он был все это время рядом со своим сыном! Тот чуть не погиб в этом чертовом бензовозе. Его увезли… Макс резко повернулся к ничего не понимающему Тому.

— Эй, Том! Твоя колымага еще летает?

— Я думаю скорее да, чем нет. Правда, я еще не проверял…

Снизу с плато перед ущельем послышался гул моторов. Макс подбежал к краю пропасти. Внизу в ущелье въезжала банда Владельца Пустыни. Макс узнал его красный автомобиль. Он вытащил нож и перерезал веревку. Та полетела вниз, собираясь кольцами на дне ущелья.

— Пусть Волк лежит в гордом одиночестве. Все-таки он принес одну добрую весть. Ну а нам пора сматываться. Старые знакомые приехали. Но бал-маскарад уже закончился!

— Слушай, я тут, грешным делом, подумал, что ты этого головореза на меня навел. Ты уж прости, — извинился перед Максом Том.

— Иди к черту, — буркнул в ответ Макс. — Я то же самое про тебя подумал. Еще голову отвернуть хотел.

— Тогда пора в путь, — радостно ответил Том и завел двигатель.

Тот кашлянул, фыркнул и оглушительно завыл. Ветер от винта понес куда-то назад мелкие камешки я песок. Двигатель взвыл еще громче.

— Что ж ты ему голову морочил! — прокричал сквозь шум мотора Макс, залезая в кабину позади Тома.

— Винтом порубить хотел, — проорал в ответ тот. — Умный оказался.

Биплан медленно тронулся с места. Подпрыгивая на камнях, он пробежал, набирая скорость, по плоской скале и, когда она кончилась, резко ухнул вниз. У Макса захватило дыхание. Но Том уже взлетал со скалы, уверенно выравнивая самолет и постепенно набирая высоту. Он направил биплан точно на Юг.

— Тебя где высадить? — прокричал он Максу.

— Нигде! Черт с вами, летим в этот ваш «Кенгуру»!

Самолет все дальше и дальше уходил от местности, которая раньше звалась Кэтрин-Спрингс. Здесь у Макса остались лежать друг, жена и его лучший Враг. Макс летел на встречу с сыном…

Залатанный потрепанный биплан неторопливо летел в сторону форта «Кенгуру», весело рассекая немногочисленные и жиденькие облака и, словно огромный шмель, деловито гудя своим двигателем. Над всей Австралией, а может и всем миром, это был единственный искусственный летательный аппарат, бороздивший вечернее небо. Лишь редкие птицы были соперниками ярко разукрашенному биплану.

День близился к концу, солнце медленно опускалось за горизонт, заметно ослабляя жару. Далеко слева, там, куда садилось солнце, горизонт слабо заалел. Вскоре красный цвет над ровной полоской между землей и небом сгустится, станет малиновым, затем пурпурным, солнце незаметно опустится за эту полоску и день окончательно затухнет, освобождая место звездам, луне и прохладе. Австралией завладеет ночь.

Том что-то весело мурлыкал себе под нос. Наверное, вспомнил старую песенку, с тех еще времен, когда их сочиняли и пели. Удивительно, вот уже девятый год, как никто не сочинял песен, такое просто никому не приходило в голову, но люди до сих пор помнили их великое множество и распевали в самое неподходящее для этого время и в самом неподходящем для этого месте. А также в идеально подходящее к подобному настроению время. Такое, как, например, было в данный момент у Тома и Макса.

Почти неделя прошла с того момента, как Джуд и Том вылетели из «Кенгуру» по направлению, к бывшему Кэтрин-Спрингсу, думая только о том, как бы побыстрее перевезти несчастных овцеводов на Обитаемое Побережье. Они совершенно не предполагали, что им придется вести там настоящую войну, похлеще тех стычек, в которых они, будучи скаутами, участвовали не раз. Люди не из робкого десятка. Джуд с Томом хорошенько призадумались бы, лететь ли им, если бы знали все наперед. Не каждому, даже в их страшное время, выпадают такие испытания.

И уж совсем не ожидали они ничего подобного встрече с Максом Рокатински.

Но теперь все было позади.

Бои закончились, они выкрутились из той неприятной ситуации, в которую попали, да еще при этом сумели сохранить жизнь почти всем овцеводам, только кто об этом вспомнит?.. А в сущности, какая разница! Вспомнят, о ценят — не все ли равно? Самое главное, что они живы и здоровы, что они возвращаются домой, на тот клочок земли, к которому они все уже привыкли и который давно считают своим домом. И теперь можно расслабиться, паря над изуродованной землей, расслабиться и отдохнуть, улыбаясь тихому закату, прохладной ночи и ни с чем не сравнимому ощущению полета.