Андрей Воронин - Комбат. Восемь жизней

Иван Волошко, занявшись решением проблем младшего брата и его новоявленной дочери, никак не думал, что эта история может коснуться других членов его семьи. Но, увидев, что фамилия украденной женщины совпадает с первой фамилией Светланы, сразу понял, что это не совпадение. Совпадение было бы слишком большой удачей, которая, похоже, отвернулась от его брата. А значит, и от него тоже, как от ближайшего родственника и компаньона. На всякий случай он решил поинтересоваться, почти не надеясь на устраивающий его ответ.

— А мужа вашего нынешнего как зовут? Того, от которого вы хотели спрятаться?

— Кирилл, и Петя — Кириллович. Он же усыновленный!

После неожиданного для самой себя приступа откровенности Алена почувствовала сильное утомление. Глаза закрывались, руки и ноги отяжелели. Откинувшись на подушки, она словно полетела в пропасть. Говорить уже не могла, но голоса собеседников еще слышала. С каждым словом они становились глуше и глуше, словно мужчины прикрывали рты ладонями, толстыми полотенцами, подушками…

Врач-психотерапевт, штатный переговорщик Виталий Юрьевич, совмещающий нелегальную частную практику с государственной службой в специальных органах, безучастно смотрел на Алену. Он выполнил заказ: напуганная и измученная женщина разговорилась, вспомнила несколько имен, обозначила проблему. О том, что к случившемуся с ней имеет непосредственное отношение Ира Волошко, несчастная учительница не подозревает. Для Виктора это важно. Иван, похоже, тоже увидел в пострадавшей какой-то интерес. Этот сразу не скажет, а если проблема серьезная, никогда не скажет. Виталий Юрьевич нелюбопытен — зачем интересоваться прямо, если можно выведать подспудно. Что-что, а это он хорошо умеет делать, однако не торопится. Сперва всегда нужно понять, что на весах сильных мира сего перевесит — чужая тайна или его, психолога-переговорщика, жизнь. Опасные секреты — товар особый, перепродавать который не всегда выгодно: большинство покупателей стремятся к обладанию ими с единственной целью — уничтожить. Поэтому если недоступен сам секрет, что уничтожают его носителя. Инстинкт самосохранения подсказывал Виталию Юрьевичу: меньше знаешь — крепче спишь…

О том, что жена мечтает о чудо-цирке, Иван, конечно, был в курсе. Но мало верил в ее затею. Его стрип-импресарио был полностью готов к работе в олимпийском Сочи и уже обкатывал несколько программ в элитных клубах и ресторанах родины. Кажется, Светлана нашла каких-то юных артистов и артисток и пыталась выстраивать собственное ревю. Ничего плохого в том, что супруга занята не только фитнесом и шопингом, господин Волошко-старший не видел. Стареющие гламурные кокотки его смешили, юные девочки изредка использовались по назначению независимо от количества нанесенного лоска. Жены, занятые каким бы то ни было делом, вызывали уважение. Слава Богу, ничего по-настоящему серьезного и дорогого затеять без него Света не могла. Спонсоров, кроме законного супруга, не имела. Именно поэтому Иван не знал, что она сотрудничает с Кириллом. Подозревал, что общается изредка, был абсолютно уверен, что «подкармливает» иногда соткой-другой баксов. Чувство ревности, особенно к зубным врачам, было ему абсолютно неведомо — он сам содержал бывшую жену и двоих старших дочерей. Обходилась первая семья недешево, поэтому крохи, эквивалентные цене нескольких чашек кофе в хорошем ресторане, не могли интересовать его, кому бы такая подачка ни предназначалась. Супругу свою Иван Волошко считал особой рачительной, не склонной к выбрасыванию крупных сумм на ветер. Что-то она брала время от времени для своего цирка — на кастинги, на стилистов, на изучение рынка «цирковых услуг». Он не жалел — слишком хорошо знал, сколько тратят его старшенькие на содержание болонок, «личных кутюрье», общение с богемой. Света этим не грешила — одевалась в городских магазинах, иногда в обычных торговых центрах «для народа», собачек и кошечек не заводила, звезд эстрады к праздничному столу не приглашала. До цирка ее единственной страстью были путешествия с познавательно-экскурсионной направленностью. По-своему бизнесмен Волошко-старший даже гордился супругой. Она не посещала психологов и психотерапевтов, не имела личного гуру, не страдала ни запоями, ни нимфоманией. Нормальная неопасная баба, занявшаяся нормальным неопасным делом, — так думал Иван о Светлане. К сожалению, он ошибался. Дело, которое она затеяла, безопасным не было ни с уголовной, ни с божеской точки зрения.

Приглашая эффектного Бориса на кофе, будущая хозяйка цирка уродов хотела выяснить, что знает этот тип и все, кто за ним стоит, о Кирилле и его опытах. Важно было понять, что выгоднее: перепрятать хирургическую лабораторию и продолжать работу или взять тайм-аут, пока дело не раздуто.

На встречу она пришла одна — надеялась разговорить приятного мужчину, увлечь если не собой, то деньгами и возможностями, создать иллюзию личного интереса. Опыта ведения боевых действий цивилизованными способами у госпожи Волошко пока не имелось. Ее партнер по общению был персоной куда более искушенной и малодоверчивой. Поэтому планировал прибыть на свидание без оружия — понимал, что в городском кафе оно может стать «отягощающим обстоятельством», если придется сражаться. Подберезский, как они и запланировали, пожаловал первым. Он как раз право на ношение оружия имел и в данной ситуации не преминул им воспользоваться.

Дама, вполне соответствующая нарисованному Комбатом словесному портрету, яростно размешивала содержимое высокого бокала полосатой изогнутой трубочкой. Она явно была неспокойна — движения резковатые, лицо напряженное, сама «без гламура» — на любовные свидания наряжаются и причесываются совсем не так. Но о любви Светланы к Комбату Андрей заботился меньше всего. Важнее было то, что бойцов при ней не было ни в кафешке, ни около. Подберезский осмотрелся внимательно, поэтому Борис Иванович мог спокойно вступать в контакт.

Комбат быстро вошел в маленькую кофейню. Боковым зрением отметил, что Андрей «на посту»: перед ним горой громоздились бутерброды и булочки, стоял кувшин с соком. Любому стало бы ясно, что парень голоден и обосновался надолго.

Светлана, наоборот, ждала за практически пустым столиком. Поэтому, изображая галантного кавалера, он начал с заказа — шампанское, фруктовый салат, мороженое. Заметив его, дама натужно изобразила улыбку, символизирующую романтику и загадочность. Он подыграл, имитируя радость встречи и восторг. Оба, казалось, чувствовали фальшь момента, но старались не подать виду.

«По первому зову, даже не ожидал от себя такой прыти!» — Борис Рублев снова пытался играть нехарактерную для себя роль. Со стороны смотрелось, пожалуй, убедительно — смущенная улыбка, светлая рубашка, свободно повязанный галстук, неумение занять руки. Чем не Ромео в годах?