Иван Стрельцов - Долг платежом страшен

«Смертник — человек, обрекающий себя на смерть ради какой-то цели. В Японии смертников называли камикадзе, «божественный ветер». Добровольцы, пикирующие на своих самолетах-бомбах на американские боевые корабли. Эти ребята самоотверженно умирали за своего императора. На то они японцы и самураи, а я...»

Охотничий азарт мстителя-самоубийцы мгновенно улетучился, едва Кольцов увидел блестящие, как вражеские штыки, хромированные ребра радиатора «Мицубиси». Джип, как взбешенный зверь, несся на него. В последний момент Глеб понял, что не хочет быть окровавленным фаршем, который будут доставать спасатели из раскуроченной «восьмерки», и успел вывернуть руль. «Паджеро» пронесся в каком-то метре от него. А «восьмерка», выскочив с трассы, запрыгала по ухабам обочины, как ножом срезав пару молодых дереицси, смяв большой пушистый куст.

«Я проиграл дуэль, но битва еще не закончилась». Надавив одновременно педали газа и тормоза, Глеб резко вывернул руль влево. С животным визгом, разбрасывая комья земли, «восьмерка» круто развернулась, оставив на перепаханной земле раскуроченный воздухозаборник и оторванную выхлопную трубу с глушителем.

Натужно ревя, машина снова бросилась в погоню за удаляющимся «Паджеро».

Первым на Гераниевую прибыл патрульный экипаж «ноль восьмой». Оставив машину у распахнутых ворот, двое сержантов вошли внутрь. Старший экипажа шел первым, держа правую руку на расстегнутой кобуре, за ним следовал «второй номер», недавний солдат-срочник, решивший после демобилизации не напрягаться на трудовом фронте.

«Второй номер» держал в руках короткоствольный «АКСУ», предварительно сняв оружие с предохранителя, указательный палец лежал на спусковом крючке.

Брошенный дом встретил патрульных гробовой тишиной.

— Черт его знает, что такое? — удивленно произнес старший экипажа, сдвинув на лоб фуражку, и задумчиво почесал затылок.

— Что там еще? — спросил второй сержант, подойдя к напарнику, замершему в дверном проеме. Отодвинул его и тоже застыл в оцепенении, глядя на окровавленные трупы. Заметив в руках убитых мужчин пистолеты, старший снова почесал затылок и сделал вывод:

— Пожалуй, бабу не поделили. Вот и дошутились. Козлы.

— Надо что-то делать, — сказал «второй номер», довольный тем, что обошлось без перестрелки. Он облегченно вздохнул, ставя автомат на предохранитель.

— Надо, — кивнул старший патруля, по-прежнему не двигаясь с места. Его раздумья прервали громкие шаги. В комнату почти бегом ворвались двое мужчин в цивильной одежде.

Старший открыл рот, чтобы что-то сказать, но не успел — «второй номер» направил на ворвавшихся автомат.

— Отставить! — рявкнул первый вошедший, держа перед собой, как щит, раскрытое удостоверение. — Старший лейтенант Васильев, ФСБ.

— Лейтенант Перваков, ГУБОП, — показывая свое удостоверение, представился второй. — Что тут у вас произошло?

— Да вот, — старший отошел от двери, показывая место преступления. — Кажись, новые русские сыграли в «русскую рулетку». Неудачно.

Чекист прошел на веранду, опустился на корточки перед трупом Марины Нефедовой, приложил ко лбу тыльную сторону ладони и спокойно констатировал:

— Еще теплая. — Бесстрастная фраза означала, что убийство произошло совсем недавно.

— Не успели, — сказал Перваков, он сразу сообразил, к чему клонит старший лейтенант.

— «Русская рулетка», — повторил свою версию патрульный милиционер.

— Не мелите ерунду, сержант, — бесцеремонно перебил его Перваков. — Рулетка, это когда револьвер, а у покойников пистолеты. — Потом перевел взгляд на чекиста и спросил: — Что будем делать?

— Что делать, что делать? — хмыкнул тот, лицо его стало серьезным, и он угрюмо добавил, вытащив из внутреннего кармана пиджака портативную рацию: — Сообщать надо начальству.

Но ничего сообщить не успел, рация затрещала, закряхтела, и из динамика донесся голос Христофорова.

— Горностай, вызывает Росомаха.

— Горностай слушает, — ответил Васильев и тут же поправился: — Горностай на приеме.

Христофоров не обратил внимания на оплошность подчиненного.

— Черный «Мицубиси-Паджеро», госномер... рвется к Каналу имени Москвы. Перехватить. Разрешаю применение табельного оружия.

— Есть, — ответил старший лейтенант, срываясь с места.

Перваков поспешно последовал за ним.

— А что нам делать? — удивленно спросил старший патруля.

— Вызывай следственную бригаду и труповозку, — бросил Перваков, прежде чем скрыться из вида.

Несмотря на сорванные воздухозаборник и глушитель, «восьмерка» по-прежнему держала скорость за двести. Устойчивость была уже не та, машина не шла по прямой, а рыскала из стороны в сторону. А рев стоял такой, будто Глеб не ехал на машине, а летел на допотопном бомбардировщике.

Машины пронзили Долгопрудный в обратном направлении. Улицы были пусты, словно кто-то невидимый обеспечил им «зеленую улицу». Скорее всего, местная милиция, предупрежденная Донцовым, кое-что предприняла, чтобы избежать лишних жертв.

Стараясь как можно ближе прижаться к «Паджеро», Кольцов давил на педаль газа. Экспериментальный двигатель, вставленный в серийное «железо», натужно ревел, готовый в самое ближайшее время намертво заклиниться.

Они проскочили бетонную ограду молокозавода, Глеб инстинктивно глянул на серую стену, как будто ожидал услышать звуки выстрелов. Но никто не стрелял, никто не перегораживал молоковозами дорогу, дабы дать беглецам оторваться. Погоня шла на равных...

Жилые постройки проскочили неожиданно быстро. Выскочив на оперативный простор, на повороте Кольцов подрезал «Паджеро». И в следующую секунду острая, как зубило, морда «восьмерки» врезалась в левое заднее колесо «Мицубиси». Удар оказался настолько сильным, что вездеход развернуло поперек дороги и понесло юзом. «Восьмерка», подобно торпеде, врезалась в левый борт джипа, перевернув его. Глеба швырнуло на рулевое колесо, он больно ударился грудью, сознание на мгновение померкло. Но все же успел вывернуть руль.

Перевернутый «Паджеро» сполз в кювет, высоко задрав задние колеса, «восьмерка» уткнулась в придорожную канаву на противоположной стороне трассы.

«Слава богу, что мы не успели подняться на холм, с которого я «порхал» на «Мерседесе». Второй раз подобный трюк вряд ли прошел бы так же благополучно».

Отстегнув ремень безопасности, Глеб вытащил из кобуры «ТТ», который почему-то оказался неимоверно тяжелым. Большим пальцем взвел курок и, открыв дверцу, вывалился наружу лицом на асфальт.

Сколько он так пролежал — секунду, пять, минуту? Неизвестно, по-видимому, потерял сознание. Пришел в себя от возгласа над головой.

— Ну что, щенок, думаешь, победил?