Иван Стрельцов - Спецназ не сдаётся

Даже сейчас, работая на тренажерах, Лара ощущала облегчение по сравнению с теми тренировками и нагрузками, которые на нее повесили «подруги». Изнурительные кроссы по горам, стрельба на полигоне, работа с тяжестями, снова кросс и снова стрельба, и так до изнеможения. Через месяц она потеряла лишний вес и, втянувшись, легко дырявила грудные мишени.

Появление Ларисы в лагере не прошло незамеченным, так же, как и информация о том, кому она принадлежит. Ей оказывали знаки внимания, но никто не пытался пойти дальше заигрывания. Один остряк даже записал на всю кассету одну и ту же песню Шуфутинского. «Киса, киса, ты моя Лариса...»

И целыми днями она звучала над лагерем, дразня Лайму, которая в отличие от девственницы Джамили любила позабавиться с наемниками и часто посещала мужские блоки — коттеджи. Несмотря на соперничество, они все же стали подругами. Лайма много рассказывала о войне, показывала свои тактические приемы. Особенно Ларисе понравился «кавказский крест»: противнику сперва простреливаешь одну ногу, потом вторую, потом руки. Раненый кричит от боли, молит о помощи, и, когда какой-нибудь смельчак ползет к нему, его убивают, затем следующего и так далее.

— Убийство возбуждает даже больше, чем секс, — дымя папироской с гашишем, развязно говорила Лайма.

Через месяц в боях за Грозный Лариса сама смогла убедиться в правдивости слов своей новой подруги.

Закончив работать на тренажерах, Лара направилась в душ, настало время переходить к водным процедурам. Смыв под тугими струями воды пот, она вошла в сауну...

Грозный горел, горели полуразрушенные дома, горела подбитая бронетехника, плотно заполнившая узкие улочки. Над городом стоял густой маслянистый смог.

Чеченцы упорно сражались за каждый дом, двор, перекресток, улицу. Федеральные войска, не считаясь с потерями, наступали, теряя людей, танки, бронетранспортеры. Упорные кровопролитные бои то и дело переходили в рукопашную, мальчишки-срочники явно уступали матерым «псам войны». Кто-то из них погибал, кто-то попадал в плен, где озверелые, опьяненные кровью сепаратисты их зверски убивали. Но бои не утихали, бои становились еще ожесточеннее.

Особый батальон, к которому была приписана Графиня, занимал позиции в зданиях вокруг площади перед президентским дворцом. Ее позиция была оборудована в той самой гостинице, где они с Тимуром жили, когда приехали в Чечню.

Участие в бою оказалось куда легче, чем его ожидание. Первой жертвой снайпера стал молоденький солдатик. Лариса через оптику прицела видела его лицо со вздернутым носом, детским румянцем на щеках и пушком на остром подбородке. Зафиксировав перекрестье на лице солдата, она задержала дыхание и, как учили, плавно потянула спусковой крючок. При выстреле винтовка все же дернулась. Тяжелая пуля ударила в стальной шлем, оставив в нем похожее на черную точку отверстие. Солдат взмахнул руками, выронил оружие и рухнул на битый кирпич.

Стрелять по людям оказалось куда интереснее, чем по фанерным силуэтам. Это была настоящая охота, наполненная азартом и страхом за собственную жизнь (за снайперами тоже охотились). Каждый удачный выстрел вызывал в душе девушки восторг, каждый промах — досаду и злость. Вскоре она заметила, что смесь злости и восторга ее начинает возбуждать, поднимая из темной глубины души самые тайные сокровенные фантазии, будя самые низменные инстинкты.

На следующий день ей приказали сменить позицию. С группой прикрытия Лара перебралась в полуразрушенное двухэтажное здание бывшего ЖЭКа, отсюда тыловые позиции федералов открывались как на ладони. Удобно расположившись на чердаке, девушка расчехлила оптический прицел. Приклад уперся в плечо.

Новой жертвой стал уже немолодой, грузный офицер (или прапорщик, камуфлированный бушлат был без погон), он не спеша переходил через улицу.

«Кавказский крест», — подумала Лара, ловя в перекрестье по-медвежьи переваливающуюся фигуру. Тяжелая винтовочная пуля ударила федерала в ногу. Он рухнул на асфальт и попытался отползти в укрытие. Но едва протянул руку вперед, как запястье обезобразила вторая пуля. Следующая ударила в здоровую ногу, раздробив ее.

Лариса через оптику видела, как военный пытался уползти, используя здоровую руку. Его губы двигались, цедя матерные слова, но раненый не кричал, не звал на помощь. Видимо, опытный вояка понял, для чего его не убивают. Прицел сместился влево и замер на здоровой руке, на которую раненый опирался.

Новый выстрел ударил чуть ниже плеча. Искалеченный военный, превозмогая боль, перевернулся на спину и молча, с ненавистью стал смотреть в сторону, откуда «работал» снайпер. Вокруг его распластанного тела растекались кровавые пятна, сливаясь в один огромный, красный нимб.

— Все равно закричишь, — процедила сквозь зубы девушка, злоба помогала ей целиться. Каждый выстрел находил свою цель. Пули дырявили раненые руки, ноги, дробили кости, вырывая куски плоти.

Истязание почти мертвого тела возбудило Лapy. Едва винтовка выбросила последнюю гильзу, как в ту же секунду все ее тело пронзила сладостная судорога. Такого оргазма девушка никогда не испытывала, это было новое чарующее ощущение.

Раненого все-таки заметили, из-за угла появилась небольшая группа солдат. В касках, тяжелых бронежилетах с автоматами они все равно выглядели не воинственно и двигались колхозным стадом. Групповая цель оказалась слишком плотной, чтобы выбирать индивидуумов. Лариса, все еще находясь в состоянии эйфории, стала палить в этот клубок зелено-коричневых бушлатов, пытаясь оставить на дороге как можно больше трупов.

Трое упали, остальные бросились врассыпную под защиту стен. Прекратив стрелять, снайпер проверила свои жертвы: двое были мертвыми, третий раненый двумя руками держался за окровавленное лицо.

— Ничего, ничего... Все равно попытаетесь вытащить своего другана... — Девушка, прищурив левый глаз, снова стала искать жертву.

Действительно, мальчишки в камуфляже попытались вытащить раненых, только сперва появился танк. Огромный, как доисторический мастодонт, он закрыл своим бронированным телом раненых. А сам, развернув в сторону разрушенного ЖЭКа жерло танковой пушки, стал методично долбить здание фугасными снарядами.

Первый же взорвавшийся снаряд обрушил перекрытия второго этажа — погибло несколько человек из группы прикрытия, пришлось уходить.

За две недели, что Лара провоевала в Грозном, на прикладе ее винтовки появилось полтора десятка зарубок. Раненых в этот список она не вносила.

После этого довольно потрепанный батальон вывели за город на отдых. В качестве пополнения их ждали несколько десятков афганских моджахедов, приехавших продолжать свой «газават» против «шурави».